В апреле будущего года во Франции пройдут президентские выборы. Уже очевидно, что в Елисейский дворец въедет новый хозяин — действующий глава государства Франсуа Олланд не будет баллотироваться на новый срок. О том, стоит ли ожидать улучшения отношений Москвы и Парижа после выборов, могут ли быть введены санкции против РФ в связи с ситуацией в Сирии, а также о том, что препятствует урегулированию ситуации в Донбассе, рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Марии Киселевой посол Франции в Москве Жан-Морис Рипер.
— В апреле следующего года Франция выберет нового президента. Кандидаты на высший государственный пост довольно тепло отзываются о России и говорят о намерении развивать диалог с российскими партнерами. Это все предвыборная риторика или во Франции действительно произошел серьезный сдвиг в сторону нормализации диалога с Москвой?
— Все французы любят Россию, но это не означает, что мы обязаны соглашаться во всем с Россией. Я уверен, что существует огромное количество вещей во Франции, с которыми вы не согласны. Россия защищает свои интересы, Франция — свои. Я хотел бы подчеркнуть, что франко-российский диалог остается значимым на всех уровнях. Президент Путин сам говорил, что в 2015 году он встречался и общался по телефону с господином Олландом 25 раз. Я не думаю, что найдется много глав государств, с кем ваш лидер общался больше.
За последние два года примерно половина французского кабинета министров посетила Россию. Взять даже последний месяц: в Москву приезжал наш министр высшего образования и научных исследований, а также министр экономики и финансов. У нас активное взаимодействие с Россией и в сфере культуры. В Париже открыты сейчас две исключительные российские выставки — это коллекция Щукина из Эрмитажа и Пушкинского музея и работы современного искусства в Центре Помпиду. В следующем году в Москве будут представлены витражи из Сент-Шапель — уникальные произведения искусства Средних веков.
Но между нами существуют различия по некоторым дипломатическим вопросам — это Сирия, Украина. Тем не менее мы работаем вместе, чтобы преодолеть эти разногласия. Наши министры иностранных дел с сентября четыре или пять раз проводили встречи. Есть темы, по которым мы согласны, это Ливия, это борьба с терроризмом, борьба с климатическими изменениями. Это я к тому, что те политические деятели, которые утверждают, что нужно вести диалог с Россией, абсолютно правы. Именно этим мы и занимаемся.
— Но ранее тема России так громко не звучала в предвыборных кампаниях во Франции…
— Я ни в коем случае не хочу приуменьшать значимость России на международной арене — это очень большая, великая страна. Но главные темы кампании — это все-таки безработица, социальное обеспечение, образование. Людей очень беспокоит ситуация в их собственной стране. В настоящее время Франция переживает замедленный рост. Экономическая ситуация улучшается, безработица снижается, но не так быстро. Во Франции есть еще две темы, которые вызывают большое беспокойство, — это борьба с терроризмом и будущее Евросоюза. Жертвами терроризма во Франции за полтора года стало 230 человек.
— Власти США обвиняли Россию во вмешательстве в выборы американского президента. В Москве эти обвинения неоднократно отвергали. В Германии, где в сентябре пройдут парламентские выборы, также заявляли о своих опасениях. Есть ли в официальном Париже опасения в том, что Россия может каким-либо образом вмешаться в ход предвыборной кампании во Франции?
— Эти вопросы нужно задавать послам Соединенных Штатов и Германии. Единственное, что для нас важно, — это соблюдение демократии, которая является основополагающим моментом существования Европейского союза. Нам необходимо обеспечить защиту ценностей демократии от каких-либо угроз, в частности терроризма, и нельзя допустить, чтобы что-либо могло ослабить наши демократические ценности. Когда я говорю о терроризме, я имею в виду тот самый терроризм, с которым мы вместе с Россией и боремся.
— Россия и Франция на протяжении нескольких месяцев готовили визит президента РФ Владимира Путина в Париж. Однако он в итоге не состоялся. Есть ли у Франции в планах повторить это приглашение?
— Это уже сделано. Президент Путин принял решение в Париж не ехать в октябре. Президент Олланд пригласил его принять участие в рабочем заседании в Елисейском дворце, посвященном Сирии. Президент Путин предпочел отказаться от этого приглашения. Но, безусловно, приглашение остается в силе. Оба лидера друг друга хорошо знают. На прошлой неделе президент Французской республики передал президенту Путину свое послание, в котором выразил глубокую печаль Франции и солидарность в связи с убийством российского посла в Турции. Я лично был глубоко потрясен случившимся, потому что был знаком с послом Карловым, когда сам работал послом в Турции. Это был чрезвычайно симпатичный человек, очень любил жизнь, был очень хорошим дипломатом. Мы едины в борьбе с любыми формами терроризма.
Возвращаясь к вашему вопросу, я думаю, что 2017 год может стать очень удачным годом для совершения визита, потому что мы как раз будем отмечать 300-летие Великого посольства Петра I в Париж — момент, с которого начинаются франко-российские дипломатические отношения.
— Но Франция продолжает настаивать, чтобы главной темой такого визита была Сирия?
— В то время в октябре было трудно говорить о чем-то другом. В Алеппо погибли тысячи мирных жителей — женщины, дети, старики. С лица земли были стерты все больницы в восточном Алеппо. Те редкие гуманитарные конвои, которые режим пропускал, не содержали медикаментов и лекарств. Были попытки ввести гуманитарные конвои Красного креста, ООН с медикаментами, но они были выгружены сирийскими властями. Сирийское правительство говорило следующее: мы не хотим, чтобы боевикам из Алеппо оказывалась медицинская помощь, мы не хотим, чтобы их лечили. Все больницы были разрушены, все.
Франция считает, что в Алеппо были совершены очень серьезные военные преступления. Мы выражаем свое удовлетворение, что в среду Генеральная ассамблея Организации Объединенных Наций подавляющим большинством голосов приняла резолюцию о создании комиссии, которая будет заниматься расследованием всех военных преступлений. Но об этом также нужно беседовать.
Как раз с Россией мы вели переговоры по гуманитарной резолюции, которая не так давно была принята Советом Безопасности ООН. Это была французская инициатива, которая разрешила ООН войти в Алеппо, чтобы способствовать эвакуации мирного населения. Конечно, мы хотим работать вместе с Россией, с другими партнерами, чтобы остановить войну. И Москва с этим согласна. Даже если сейчас мы не согласны по конкретным шагам, по тому, что нам нужно делать, мы согласны с необходимостью работать вместе. Нами движет одно и то же стремление — искоренить терроризм.
— С учетом того, что обвинения со стороны Запада в военных преступлениях в Сирии касаются по большей части официального Дамаска и России, означает ли это, что решение Генассамблеи направлено против РФ и сирийских властей?
— Абсолютно нет. Согласно резолюции, необходимо провести расследование всех преступлений, совершенных всеми сторонами конфликта. Нельзя стрелять по гражданскому населению, по гуманитарным конвоям, по больницам. К сожалению, в ситуации войны преступления совершают все стороны. Комитет по расследованиям как раз и будет изучать все то, что произошло. Еще раз повторяю: это касается всех преступлений, которые совершены в Сирии.
Важно отметить и особенную проблему использования химического оружия. В частности, с согласия России был создан специальный механизм, который позволяет проводить расследование случаев применения химического оружия. И в докладе этого комитета как раз явно указывается на роль в его распространении и применении сирийских вооруженных правительственных сил. И президент Франции как раз сказал, что эти преступления не должны оставаться безнаказанными и что виновные в их совершении должны быть переданы суду. Эта дискуссия проводится в Совете Безопасности ООН. Я надеюсь, что мы придем к согласию по механизму мониторинга этой ситуации. Нужно четко называть вещи своими именами. Речь идет о деяниях, совершенных регулярными частями армии Сирии, которые намерено использовали химическое оружие против гражданского населения.
— Ранее появлялись сообщения, что страны Запада, в том числе Франция, рассматривают возможность ввести санкции против РФ в связи с ситуацией в Сирии. Но в настоящее время об этом не слышно. Франция отказалась от этой идеи?
— Мы хотим, чтобы ООН запланировал введение санкций против тех, кто ответственен за использование химического оружия. Это будет зависеть от результатов переговоров и решения ООН. Это не решение одной Франции, и это не санкции против России. Мы предложим нашим партнерам по Совету Безопасности возможность принятия некоторых мер по итогам расследования.
— О каких мерах здесь идет речь?
— Мы посмотрим, потому что обсуждение только начинается. Но, как правило, под санкции подпадают либо определенные лица, либо конкретные объединения, группы людей. Могут накладываться запреты на определенного вида торговлю.
— Французские бизнесмены, приезжая в Россию, заявляют о необходимости снятия санкций ЕС против России. В Германии примерно полгода назад выступали с инициативой о поэтапном снятии антироссийских санкций. Поддерживают ли во Франции эту идею?
— Что касается Украины, мы все хотим, чтобы санкции были отменены. Эти санкции неблагоприятны как для России, так и для Украины и Европы. Но санкционные меры нельзя снять до тех пор, пока минские соглашения не будут реализованы. Обсуждение продолжается на техническом уровне, на уровне советников канцлера и президентов, министров иностранных дел и даже на уровне глав государств. К сожалению, прогресс достигается не быстро. Между сторонами сейчас нет доверия.
— Страны нормандской четверки работают над разрешением украинского кризиса уже больше двух лет. Не пришло ли время для каких-то новых подходов к урегулированию ситуации?
— Других инициатив на повестке дня пока не стоит. Мы по-прежнему считаем, что минские соглашения — хорошие соглашения. Пока альтернативы им нет. Но мы обеспокоены возобновлением напряженности и насилия. Отмечаются перестрелки между украинской армией и теми, кого русские называют ополченцами, а мы называем сепаратистами. Мы хотим добиться перемирия и обмена пленными, а также продолжения поставок электричества и воды в Донбасс.
— Но Россия и Украина по-разному интерпретируют минские договоренности. Например, Россия считает, что вначале необходимо провести местные выборы и только затем передать Киеву контроль над российско-украинской границей. Украинские власти считают ровно наоборот…
— Именно для того, чтобы найти выход из этих сложных ситуаций, и нужны дипломаты. Франция и Германия разработали дорожную карту с маленькими шагами, которые позволят выйти из подобного положения дел. Но Париж и Берлин всего лишь посредники.
— Ранее в Минобороны России подтвердили сообщения СМИ о передислокации мобильных ракетных комплексов "Искандер-М" в Калининградскую область. Считают ли во Франции размещение ракетных комплексов России на Балтике прямой угрозой собственной безопасности?
— Вы так или иначе общаетесь с французскими бизнесменами. С какими проблемами сталкиваются французские предприниматели в России?
— Действительно, я часто с ними встречаюсь. Это как двусторонние встречи, так и встречи в рамках организаций, в частности у нас очень активно работает франко-российская торгово-промышленная палата, в состав которой входит примерно 700 французских предприятий. Должен подчеркнуть, что 38 из 40 крупнейших французских предприятий присутствуют в России.
Вторая группа проблем связана с санкциями и контрсанкциями. Они меньше затронули крупные предприятия, у которых есть собственные средства для развития, в большей степени пострадал малый и средний бизнес, потому что они не могут найти финансирование больше чем на три месяца на международном рынке.
И наконец, третья категория проблем — деловой климат: сложность законодательства, барьеры нетарифного характера, в некоторых случаях — коррупция. По всем этим проблемам мы тесно работаем с российскими властями. И в общем и целом нам удается разрешать существующие проблемы. Вполне конкретную помощь нам оказывает министр промышленности РФ Денис Мантуров а также бизнес-омбудсмен Борис Титов.
— Что касается третьей категории жалоб, о которой вы упомянули, — есть ли здесь какое-то улучшение, может, стало меньше коррупции?
— Да, действительно. Я считаю, что есть намерение российского руководства содействовать иностранным инвестициям в Россию. Вне всякого сомнения, РФ гораздо серьезнее начинает относиться к вопросу правосудия и справедливости в сфере бизнеса. Что касается прозрачности, по сведениям организации Transparency International, Россия ежегодно поднимается на четыре-пять пунктов по тому показателю.
— Как Франция относится к французскому бизнесу, который хотел бы работать в Крыму?
— Мы не признаем аннексию Крыма, мы считаем ее незаконной, и существует решение Евросоюза, которое запрещает импорт товаров из Крыма в Европу, а также инвестиции в этот регион. Поэтому для нас не может быть и речи о существовании торговли и какой-либо деятельности с Крымом.
