О том, зачем Русской православной церкви Исаакиевский собор, какие претензии музейного сообщества к церкви конструктивны, а какие надуманны, кто должен платить за содержание памятника культуры и какая форма взаимодействия церкви и музеев сегодня наиболее эффективна, рассказал в интервью РИА Новости настоятель храма-музея святителя Николая в Толмачах (при государственной Третьяковской галерее) протоиерей Николай Соколов. Беседовала Мария Шустрова.
- Отец Николай, сегодня все острее ощущается противостояние между музейным сообществом и Русской православной церковью. Например, ситуация вокруг Исаакиевского собора. Как вы думаете, почему музейное сообщество утверждает, что церкви нельзя передавать особо ценные храмы или иконы? Неужели церковь не может обеспечить их сохранность?
— Этот вопрос касается многих храмов, которые связаны так или иначе с музейным сообществом: Московский Кремль, Ростовский, храмы Суздаля и многие другие. Исаакиевский собор, как и все они, одно время был только музеем. Там был установлен маятник Фуко – и мало кто при этом смотрел на великолепные фрески, иконы и мозаики, хотя они были доступны.
Сегодня желательно, чтобы такие значимые соборы, как Исаакиевский, соотносящийся по размерам с храмом Христа Спасителя, были во владении церкви. В таком случае можно было бы не согласовывать каждое богослужения с музейным сообществом.
Что касается сохранности памятника и экспонатов: из-за размеров собора нужно употребить много сил и энергии, чтобы было правильное освещение, климат, пожаротушение и так далее. Пока из-за огромных размеров здания в соборе нет никакого климата. Другое дело, если говорить о сохранности мозаик. фресок: они должны осматриваться, расчищаться, реставрироваться.
Некоторые опасаются, что в случае регулярной богослужебной деятельности везде будет копоть от свечей. Но это надумано. Число горящих свечей всегда можно ограничить. Кроме того, можно использовать свечи, которые не дают копоти. В частности, такие свечи используются в нашем храме Николы в Толмачах. Благодаря этому за 25 лет работы храма нам не пришлось делать ни одной расчистки, хотя свечи горят на протяжении всех богослужений.
Сегодня Исаакиевский собор содержится на государственные средства. Важно выяснить, сможет ли церковь обеспечить сохранность и должное поддержание в порядке такого великого собора. Если есть средства на это, то тогда вопрос только в техническом плане.
- Исаакиевский собор – памятник культурного наследия. Получается, в случае его передачи церкви реставрационные работы должны контролироваться государством, а РПЦ может только выступать их заказчиком?
— Все работы в любом памятнике архитектуры, подобном Исаакиевскому собору, должны быть под надзором специального комитета. Со стороны пришедший реставратор или художник не имеет права начинать работу в соборе, не получив на нее лицензию или аккредитацию.
Как бы то ни было, если Исаакиевский собор будет передан церкви, то должно быть заключено соглашение с музейным сообществом, в котором будет прописано, кто из штата сотрудников музея отвечает за работы и сохранность. Церкви необходимо взять на себя содержание этих сотрудников, оставить их на прежней зарплате и должностях. В таком случае, я думаю, проблем с передачей собора РПЦ возникнуть не должно.
- Раньше, когда церкви начали возвращать храмы, бывали ситуации, что храм признавали объектом культурного наследия, ему требовалась срочная реставрация, представители церкви не имели права ничего сделать, а у государства не было средств, поэтому памятник культуры продолжал постепенно разрушаться. Причем у общины могли быть средства, но согласование с госструктурами длилось невероятно долго. Не может ли такая ситуация возникнуть и в случае с Исаакиевским собором?
— Такие случаи бывали и есть. Нужно просто иметь здравый смысл. Конечно, если бездумно передвигать древние иконы, подвергать их воздействию солнечных лучей, выставлять на открытый воздух, незащищенными нести их на крестный ход, это будет нарушением хранения, которое приведет к утрате святынь.
В любых случаях все решается на личном уровне. Необходим один человек, но который имеет достаточное художественное образование для общения с людьми, отвечающими перед государством за этот памятник культуры. Тогда можно все согласовывать и хранить достойно – и иконы, и памятники зодчества.
Сегодня по поводу передачи храмов-памятников Русской православной церкви возникло много вопросов. Но ведь на протяжении многих десятилетий за ними никто не ухаживал, памятники разрушались. Раньше мы видели эти храмы в запустении, чего только в них не было: гаражи, склады горючих материалов и так далее. А сейчас только и слышны разговоры: как бы Церковь не погубила фрески и иконы, которые раньше хранились без должного контроля.
Думаю, эта тенденция идет от негативных взаимоотношений, сложившихся между государственной властью и церковью за советский период. К сожалению, до сих пор ложные стереотипы не вышли из сознания как многих музейных работников, так и служителей церкви. Но это опять-таки вопрос времени и личных отношений.
- Каким образом был достигнут компромисс между Государственной Третьяковской галереей и храмом-музеем святителя Николая в Толмачах, настоятелем которого вы являетесь и в котором сегодня хранится и доступна верующим великая святыня – икона Божией Матери Владимирская? Может ли этот опыт послужить примером для последующего взаимодействия?
— На протяжении многих лет ряд организаций и церковных, и частных говорили, чтобы мы занимали позицию, независимую от музеев. Но судя по тому, что происходит сегодня, это послужит во вред и храму, и музею. В итоге было заключено соглашение с государственной Третьяковской галереей, согласно которому наш храм имеет одновременно статус и домового храма, и музея. Кроме того, мы имеем право проводить все богослужения в удобное для нас время при согласовании его с администрацией галереи.
За 25 лет, конечно, бывали какие-то трения, но все можно благополучно разрешить. Сегодня у нас есть два дня, когда мы можем служить даже ночью – это Рождество и Пасха. Во все остальные дни храм открывается в восемь утра вместе со всем музейным комплексом Третьяковской галереи. К полудню мы проводим все богослужения. Затем храм работает в режиме экспозиции. Во время богослужений все желающие могут зайти в храм, не покупая билет в галерею.
Осуществление хранения икон, создание необходимых климатических условий, а также все работы, связанные с осмотром и поддержанием порядка в храме, – это обязанность сотрудников и нашего храма-музея, и галереи, мы являемся одной неразделимой семьей. Мы на госбюджете, поэтому получаем зарплату как работники музея. Средства, которые храм в Толмачах получает от пожертвований на содержание храма идут на покупку облачений, церковного вина, свечей, просфор, книг и подобных вещей, которые музей не может предоставить.
- Как вам удалось договориться обо всем с музейным сообществом?
— Священноначалие в лице святейшего патриарха назначило меня в храм в качестве его настоятеля, а руководство Третьяковской галереи определило на работу как начальника храма-музея. Вопрос о том, каким будет храм в будущем (на тот момент он был руинирован), ставился на протяжении не одного года. Все, что делается в храме, было необходимо согласовывать с дирекцией музея. Сначала планировалось сделать здесь большой концертный зал. Но после переговоров мы решили, что это невозможно. Однако сегодня, когда храм имеет подобающий вид, в нем два-три раза в неделю проводятся концерты с участием хора Третьяковской галереи, исполняющего духовные и светские произведения.
Основные проблемы разрешились, когда в 1999 году в храм перешла на постоянное хранение Владимирская икона Богоматери. Для нее была сделана специальная климатическая капсула-киот. Это потребовало больших затрат, капсулу создавали на государственные средства. Кроме того, у нас есть еще один свободный киот, в который на праздник Троицы помещается для молитвенного поклонения икона "Святая Троица" преподобного Андрея Рублева. Также у нас в храме периодически выставляются другие почитаемые иконы из экспозиции Третьяковской галереи: Свенская, Донская и другие образы. Никто не возражает.
- Еще один распространенный аргумент против передачи святынь и храмов РПЦ – что в таком случае к ним утратят доступ туристы. Так ли это? В чем причина претензий музейного сообщества?
— Это предрассудки. На сегодняшний день мы имеем много примеров, когда в монастыри и церкви, являющимся музеями, туристы имеют свободный доступ. Например, Кириллов-Белозерский монастырь, Ферапонтов монастырь, храмы московского Кремля и другие. Если храм имеет художественную, историко-культурную ценность, если в нем есть росписи, святыни, то нужно договориться, чтобы в период дневного времени, когда нет богослужений, он был доступен для туристов.
Кроме того, зачем изобретать велосипед, когда он уже давно изобретен и положительный опыт есть? Например, на Западе многие храмы имеют статус храмов-музеев. Конечно, храмы строились для богослужения, а не для музея. Всемирно известные западные храмы – Саграда Фамилия в Испании, собор Святого Петра в Ватикане, собор Парижской Богоматери в Париже и многие другие – все они построены прежде всего как культовые сооружения. Но сегодня появилась новая форма взаимодействия. Теперь в храме совершается богослужение, а между мессами приходят толпы туристов. При этом никто никому не мешает. Конечно, бывают люди, настроенные враждебно по отношению к туристическому потоку, но это лишь значит, что нужно подбирать кадры, которые будут правильно относиться к доверенному им служению.
Однако в России любое соотношение церкви и государства в лице музейного сообщества воспринимается многими как противостояние, которого не должно быть. Церковь и музейное сообщество не должны чувствовать себя врагами или оппонентами, которых невозможно примирить. Мы – одна российская семья, и всегда можно договориться.
- Есть несколько примеров удачного сотрудничества РПЦ и музеев. Например, в Смоленск недавно вернулась икона Божией Матери "Одигитрия". Ученые раскрыли икону, изучили ее, теперь все желающие могут поклониться образу в первоначальном облике. При этом икона находится в специальной климатической капсуле, за ней ведется постоянное наблюдение. Можно ли в том же направлении двигаться, например, в случае с Донской иконой Богоматери, к которой верующие имеют доступ лишь изредка?
— Донская икона Богоматери никогда не хранилась в Донском монастыре, она лишь была явлена на месте основания будущей обители. В монастыре есть ее прекрасная копия. Когда приносят Донскую икону, в честь которой и был основан монастырь, одна из капсул-киотов, изготовленная специалистами на московском заводе полиметаллов, переносится в обитель для нее.
Вопрос о передаче Донской иконы церкви пока не поднимался. Однако если церковь имеет возможность сделать для образа хороший климатический киот и правильно потом его обслуживать, думаю, проблем с ежегодным использованием иконы в день ее праздника не будет.
- Бывают еще ситуации, когда конфискованные у церкви при советской власти здания сегодня пытаются разрушить. Например, здание епархиального дома в Москве, в котором прошел судьбоносный Собор 1917-18 годов, хотели снести, и церкви пришлось пройти 30 судов, прежде чем здание вернули. Можно ли как-то упростить процедуру передачи исторических зданий?
— По поводу этого здания была большая борьба. В духовном плане храм должен оставаться храмом. Православные люди верят, что если в храме была совершена на протяжении столетий хотя бы одна Божественная литургия, то навсегда это место святое.
Был передел собственности, и многие храмы и церковные здания уже принадлежат другим людям, которые заплатили за них свои деньги. Это требует каких-то компенсаций либо компромиссов. Например, если вы идете по нашему переулку, то все дома, которые расположены напротив нашего храма Николы в Толмачах, построены на средства храма. Теперь же они куплены частными организациями. Конечно, мы можем поднять архивы, но новые владельцы их уже отреставрировали и сделали это хорошо.
- Какая модель взаимодействия церкви и музейного сообщества сегодня лучше – полная передача храмов РПЦ или их трансформация в храмы-музеи?
— Пока у нас недостаточно специалистов, которые могут правильно хранить и отвечать за вверенные им сокровища. Я считаю, что идея храмов-музеев, когда они находятся в совместном пользовании Церкви и музеев, сегодня наиболее объективна. Может быть, в дальнейшем, когда у нас будет целый штат хороших сотрудников, музейных работников, воспитанных церковью и имеющих государственную аккредитацию, лучше будет передавать все храмы во владение церкви. Наши нынешние университеты уже готовят эти кадры. Но еще должно пройти время.
По-прежнему остается открытым вопрос, кто будет содержать переданные храмы. В случае, если храмы завтра отдадут церкви, будет очень проблематично их содержать. Все эти вопросы нужно решать на переговорах на государственном уровне с дирекцией музеев. Если этого не будет, то никакие указы, приказы, постановления не будут иметь силу.
Если мы правильно относимся к своей задаче и хотим, чтобы святыни были доступны и для людей верующих, и для потока туристов со всего мира, то мы должны, возможно, в чем-то себя ограничить и понять, что хранителями всего является не только церковь и государство, и не личность настоятеля храма или директора музея, а сам Господь, сохранивший святыни до наших дней на радость посетителям и паломникам этих храмов-музеев.
