Американские компании постепенно адаптируются к работе в России в условиях санкций, некоторым из них ограничения даже принесли преимущества. Присутствует и интерес к новым проектам — инвесторов привлекают сельское хозяйство и работа на Дальнем Востоке. При этом не все компании из США в условиях геополитических рисков могут разглядеть преимущества российского рынка. О том, какие перспективы появятся в деловых отношениях двух стран, когда спадет пелена напряженности, рассказал в интервью РИА Новости глава Американской торговой палаты в России (AmCham) Алексис Родзянко. Беседовала Вероника Буклей.
— В августе исполнится год, как Россия ввела контрсанкции против США и ряда других западных стран. Что изменилось за этот год в отношениях между бизнесами двух стран?
— Во-первых, контрсанкции ограничивают больше торговлю, то есть они введены в отношении некоторых продуктов, которые импортировались, а сейчас запрещены к ввозу. Контрсанкции больше влияют на ближних соседей России, чем на дальних. Здесь, наверное, эффект был больше на соседние страны, например на Польшу, Финляндию, на Европу в целом.
Во-вторых, многие компании — члены палаты, международные компании — работают в России и производят в России в том числе продукты питания. Для них контрсанкции — это сигнал к дальнейшей локализации и своего рода стимул, потому что есть эффект от снятия конкуренции. Поэтому, как у любого действия, эффекты бывают сложные и иногда непредвиденные. В данном случае, мне кажется, эффекты тоже смешанные. Для каких-то компаний Американской торговой палаты они оказались положительными, для других — отрицательными.
— Часть американской продукции разрешена к ввозу в РФ. Если говорить не только о продовольствии, а в целом, обращались ли к вам компании с тем, что они чувствуют усиление контроля со стороны регулирующих органов РФ?
— Да, были замечания. Эффекты цены на нефть и резкая девальвация рубля повлияли на стоимость производства в России. Очень многие комплектующие, сырье, очень многие "вводные" привозятся из-за границы, и стоимость этих вводных стала выше, соответственно, стоимость производства стала выше, и цены на товары были подняты. Потом некоторую конкуренцию убрали за счет контрсанкций, и соответственно, производителям стало легче поднимать цены на товары.
Также была очень большая интенсификация инспекций торговых сетей, ритейлеров, и они нам об этом говорили. Но это было больше месяцев шесть или восемь тому назад, когда санкции только были введены и от них был эффект в виде скачка инфляции. Потом еще один толчок инфляции последовал за движением рубля в конце прошлого года. Вот после этого и стали жаловаться на проверки: производители — меньше, ритейлеры — больше. Но это обычная административная реакция на события и попытка административным путем урегулировать что-то рыночное, что обычно не приводит к успеху.
— Можно сказать, что сейчас ситуация стала более спокойной и поступает меньше обращений?
— Сейчас меньше. Люди привыкли, и понимание лучше, даже среди официальных лиц, того, какие факторы подействовали. Они боятся злоупотреблений и, чем больше они смотрят и понимают, что их нет, тем быстрее успокаиваются.
— После введения взаимных санкций власти РФ провозгласили курс на импортозамещение, кроме того, Россия стала активнее сотрудничать с другими странами по продовольствию и другим товарам, например в Азии и Латинской Америке. Есть ли у американских компаний опасения, что, когда санкции снимут, они не смогут вернуться на рынок РФ в том же объеме?
— Компании — члены палаты как раз и занимаются импортозамещением и локализацией. Они и не собирались уходить с рынка, и не уходят, они просто в него более глубоко заходят. Дай бог, санкции будут сняты, и чем скорее, тем лучше, потому что они искажают жизнь, они делают жизнь более дорогой, и каждый житель России чувствует это через свой кошелек. Поэтому чем меньше этого будет, чем скорее их уберут, тем будет лучше для всех.
Международные компании, как я уже сказал, не уходят и не собираются уходить с российского рынка, многие из них становятся более локальными производителями. Фактор девальвации рубля и снижение цены на нефть сделали Россию весьма конкурентоспособной страной с точки зрения производства. Россия теперь имеет возможность стать экспортером уже переработанной продукции, что при очень дорогом рубле было бы совершенно нереально. Согласно последним исследованиям, Россия стала очень конкурентоспособной страной, похожей в этом отношении на Китай.
— Некоторые аналитики считают, что акции компаний РФ недооценены, в то же время геополитические риски снижаются, поэтому в будущем они могут стать довольно прибыльными. Россию даже называли самой перспективной с точки зрения инвестиций среди стран БРИКС. Согласны ли вы, что сейчас удачный момент для выхода на рынок РФ?
— Оценка акций меряется как количество прибыли по сравнению с ценой, и по этому параметру Россия самая "дешевая" в основном, мне кажется, по двум причинам. Первое — по причине перспектив на рост: рынок считал, что в России их меньше, чем в других странах БРИКС. Второе — это очень сильное восприятие геополитического риска, которое давит на Россию больше, чем на те же Китай, Индию и Бразилию.
Мне кажется, есть надежды на то, что геополитическая обстановка улучшается. То, что было достигнуто соглашение с Ираном, по которому сотрудничали США с Россией, — это сигнал, что, когда нужно или когда хочется, договариваться можно. Это тоже хорошо.
— Россия активно привлекает инвесторов в проекты на Дальнем Востоке. Интересуются ли американские компании проектами в регионе, например в сельском хозяйстве?
— Я не могу конкретно сказать, что есть такой интерес. Я знаю, что в целом сельское хозяйство в России — это очень интересная тема для некоторых компаний — членов палаты и что у этих компаний есть крупные планы по развитию в России. На Дальнем Востоке, возможно, тоже. Факт то, что для США и компаний Соединенных Штатов Азия — очень большой рынок, и если одну за другой перечислять страны Азии, то почти во всех случаях их партнер номер один — это США. Поэтому Дальний Восток интересен и уже давно интересен.
Сейчас, когда инвесторы думают о России, самый яркий фактор — геополитический. Если они понимают, что этот фактор сходит с экрана, то тогда другие факторы — например, то, что в России активы и рубль стали более дешевыми, — начинают становиться более очевидными.
— Ставка Федеральной резервной системы (ФРС) США находится на исторических минимумах в 0-0,25% с конца 2008 года. Есть ли у американского бизнеса единое мнение по поводу политики регулятора?
— Федрезерв больше всего волнуется о дефляции, то есть о том, что цены будут падать и падать, и это очень порочный цикл. Когда он бывал раньше, результатом стала Вторая мировая война. Этого они точно не хотят, поэтому так долго держат низкие ставки.
Это как пациент на искусственном дыхании. В какой момент его можно снять с искусственного дыхания? Тогда, когда он сам дышит и когда избыточный кислород начинает идти во вред. Вот этот момент — это то, чего Федрезерв и ищет. Для компаний, если ставки будут подниматься, — это некий позитивный сигнал, это говорит о том, что пациент уже дышит сам, что их перспективы роста стали лучше, а не хуже.
Потому, мне кажется, политика ФРС зависит от здоровья экономики: чем более здоровая экономика, тем лучше компаниям. Когда ставки начнут поднимать, это станет сигналом о том, что Федрезерв считает, что экономика выздоровела. Компании больше следят за политикой регулятора, чем пытаются форсировать ее в ту или другую сторону.
— Могли бы вы как эксперт дать прогноз по повышению ставки?
— Я считаю, что к концу года будет повышение ставки. Как я уже сказал, мне кажется, это будет сигнал, что финансовый кризис 2008-2009 годов уже позади.
