Понятие "характер нордический" как нельзя лучше характеризует норвежский бизнес. После введения санкций против России и контрмер РФ компании Норвегии стойко восприняли сложившиеся обстоятельства и заморозили часть выгодных контрактов, понеся миллиардные убытки или переориентировав поставки. О том, есть ли шансы на возобновление сотрудничества и какие отрасли не пострадали от санкций, рассказала в интервью РИА Новости торговый представитель России в Норвегии Тамара Чернышева.
— Тамара Александровна, что торгпредство может сказать о нынешнем положении дел в торгово-экономических отношениях РФ и Норвегии в условиях санкций?
— Текущее состояние характеризуется взаимными санкциями. Под запретом оказались норвежские поставки рыбы и рыбной продукции в Россию, которые составляли порядка 76% всего норвежского экспорта в нашу страну. Нет полной уверенности в реализации соглашений между российскими и норвежскими компаниями в области нефти и газа.
Ситуация, конечно, очень сложная, связи устанавливались годами, десятилетиями. Для того чтобы она не стала катастрофической, норвежское правительство предприняло ряд регулирующих мер по ее сглаживанию, но это не решает проблемы.
Например, спрос на селедку и скумбрию в основном был в России. Пока что часть квот по ее вылову на 2014 год перенесены на 2015 год, но в этой ситуации все равно очень много компаний малого и среднего бизнеса на севере Норвегии оказались в достаточно тяжелом положении. Сейчас норвежцы ищут выход из этой ситуации.
На настоящий момент катастрофического падения товарооборота не произошло потому, что мы нарастили российский экспорт в Норвегию за счет традиционных товаров: первичного алюминия, неорганических химических продуктов.
— Ухудшилось ли взаимоотношение бизнесов двух стран?
— Компании двух стран ‒ это давние партнеры. В условиях неординарных, в которых мы сейчас находимся, по умолчанию действует такое понимание, что это политическое решение, что бизнес и деловые структуры должны принять решения своих правительств, не пытаться их каким-то образом обходить незаконным способом.
В Норвегии на особом месте находится сотрудничество с российскими северными регионами, может быть, потому еще, что две трети территории самой Норвегии находится за полярным кругом. Развитие этих связей обусловлено совместным использованием наших природных богатств, водных ресурсов.
Чем дальше на север, тем больше понимания того, что всеми силами нужно сохранить существующие и нарастить новые взаимовыгодные направления кооперации. Не случайно именно в северных регионах России сосредоточено основное число компаний с норвежским капиталом.
‒ Отмечается ли сокращение рынка сбыта российской продукции в Норвегии? Нет ли отказа от сделок? Меньше ли стало заключаться соглашений?
‒ Все, что было запланировано перед вступлением в действие санкций с норвежской стороны и ответных мер с российской стороны, осуществляется. Уже в период действия этих печальных мер прошли три интересных бизнес-миссии представителей северо-западных регионов России в Норвегию, которые вызвали большой интерес.
Кроме этого, в сентябре 2014 года состоялся визит норвежской бизнес-делегации с участием сервисных компаний в сфере нефтегазового комплекса, транспортно-логистических предприятий, госкомпании Innovation Norway в Ямало-Ненецкий автономный округ.
Норвежских предпринимателей привлекают, в частности, возможности, открывающиеся в связи со строительством завода по сжижению природного газа и развитием портовой инфраструктуры в данном регионе.
Мы поддерживаем все межотраслевые контакты. Это касается и регулирования в сфере рыбного промысла, и сотрудничества по вопросам ядерной безопасности, идет подготовка туристического бизнес-форума. Эта сфера не подпадает под санкции. Мы надеемся, что и не подпадет.
Наша географическая близость способствует тому, чтобы мы нарастили взаимные турпотоки. Рассчитываем на то, что удастся привлечь новые инвестиции в эту сферу, в строительство отелей в привлекательных для норвежских туристов регионах России.
Российские компании, которые пришли в Норвегию — это ЛУКОЙЛ и "Роснефть", — последовательно участвуют во всех процедурах по получению лицензий на работу на норвежском шельфе. Но санкции со стороны ЕС, к которым присоединилась Норвегия, затронули и эту самую чувствительную для нас сферу взаимодействия ‒ сотрудничество в нефтегазовой сфере, особенно в Арктике.
У нас есть проекты, которые взаимно интересны Норвегии и России, — возведение трансграничной линии реверсной электропередачи между северными регионами. Пока есть обстоятельства, которые тормозят реализацию проекта. Но на техническом уровне все части этого проекта обсуждаются, регулярно проходят встречи всех заинтересованных сторон.
Есть паспорт проекта по продвижению на норвежский рынок металлопродукции "Объединенной металлургической компании", которая хорошо известна благодаря проекту "Северный поток".
В России один из таких проектов с участием норвежского капитала — завод Rugasco по производству газового оборудования для автомобилей и бытового использования. Проект реализуется уже два года. Настолько успешно, что почти все известные в России сетевые магазины продают баллоны, производимые компанией.
Rugasco ведет переговоры с заводами, которые могли бы устанавливать это оборудование на свои грузовики и автомобили. К примеру, сейчас ведутся переговоры с Минским автомобильным заводом по оснащению автомобилей этими газовыми баллонами.
Кроме того, есть разработки по производству резервуаров с газом, которые могут снабжать целые поселки длительное время.
Возможно производство оборудования для автомобилей-газовозов, передвижных газозаправочных станций, внедрение передовых технологий в системы хранения и транспортировки газа.
В Ленинградской области два крупных проекта реализуются с расширением очередей ‒ это производство лакокрасочных материалов Jotun и производство упаковки "Элопак".
‒ То есть инвестиции норвежских компаний в Россию в этом году не сократились?
‒ Прямые инвестиции, во всяком случае, в рублевом измерении, продолжают расти.
Однако сократились портфельные инвестиции ‒ это связано с падением фондового рынка и курса российской валюты. Вместе с тем основной портфельный инвестор в Россию — норвежский государственный пенсионный фонд Global, который размещает на зарубежных фондовых рынках доходы Норвегии от нефтегазовой деятельности, сразу после введения первых антироссийских санкций ЕС заявил, что намерен сохранять свое присутствие в нашей стране.
Его российский портфель включает акции более 60 компаний, а также государственные облигации. Несмотря на то, что фонд понес существенные потери, он до сих пор не высказывал каких-либо намерений по выводу своего капитала из России.
‒ Чем привлекателен норвежский рынок для российских инвесторов? Какие ниши российские компании могут занять на рынке Норвегии?
‒ Для российских инвесторов прежде всего интересен норвежский рынок услуг в сфере нефтегазового комплекса.
В настоящее время он находится на спаде, но такое положение не сохранится надолго ‒ все аналитические исследования говорят о том, что потребность в углеводородах в обозримом будущем не пропадет.
Инвестиции в норвежские сервисные компании, занимающиеся разведкой и обустройством морских месторождений нефти и газа, открывают доступ не только к потенциальным заказам со стороны мировых лидеров отрасли, но и к передовым технологиям, особенно связанным с работой в глубоководных районах и на Крайнем Севере.
В Норвегии уже работают два российских нефтегазовых гиганта ‒ "Роснефть" и ЛУКОЙЛ. Мы надеемся, что вслед за ними потянутся средние и малые компании.
В последнее время Норвегия вызывает большой интерес и со стороны российских экспортеров. В первую очередь это касается производителей товаров повседневного спроса, которые в связи с падением курса рубля скоро смогут заместить китайские товары повседневного спроса, а также стройматериалов, отличающихся достаточно привлекательным соотношением цены и качества.
Сейчас торгпредство уже ведет работу с рядом российских промышленных компаний, которые имеют не только намерение продавать свой товар норвежцам, но и открывать в Норвегии совместные предприятия для доработки и продвижения своей продукции.
Более сложным для российских предприятий является доступ на норвежский продовольственный рынок, который защищен таможенным тарифом.
Однако Норвегия является импортозависимой по продовольствию, и особенно в неблагоприятные годы российские производители имеют хорошие перспективы по поставкам зерновых, плодоовощной продукции, а также компонентов для приготовления кормов, в том числе соевого и рапсового масел.
‒ Обращались ли в торгпредство норвежские компании по вопросу введения санкций на поставку рыбы в Россию, просили о помощи?
‒ Нет. Все "походы" были остановлены четкими выступлениями премьер-министра и министра рыбной промышленности Норвегии, которые сказали, что если правительство приняло решение присоединиться к санкциям ЕС, то компании должны переориентироваться на другие рынки, а не искать обходные пути.
Все понимают, что место Норвегии будет занято конкурентами из Исландии, Фарерских островов и Чили. Норвежский показатель прибыльности в 3-4 раза выше чилийского. К тому же доставка высококачественной охлажденной продукции из этих стран либо невозможна, либо обойдется дороже, чем из Норвегии.
‒ Норвежские компании говорили вам, что после отмены санкций готовы вернуться на российский рынок?
‒ Они не так ставили вопрос. Сейчас широко обсуждается тема импортозамещения, и российские производители должны понимать, что при реализации своих проектов они войдут в самый затратный период, а доходы начнут поступать только спустя несколько лет. Поэтому, если будут отменены санкции, то норвежцы, у которых вся цепочка производства и маркетинга уже налажена, быстро займут свои прежние позиции.
Я не слышала, чтобы какие-либо гарантии давались со стороны российских властей своим потенциальным производителям, которые будут заниматься импортозамещением. Например, чтобы выйти на мощности производства, позволяющие заместить импорт норвежской семги (около 260 тысяч тонн в год), у нас нет ни оборудования, ни персонала, ни кормовой базы. Сейчас мы можем производить максимум 25-30 тысяч тонн семги в год.
Для нас было бы комфортней возобновить норвежские поставки, потому что они характеризуются более короткими маршрутами и высоким качеством продукции.
‒ Как Норвегия оценивает убытки своей страны от санкций в отношении РФ и ответных мер?
‒ Миллиард евро. Разговор такой — все страны ЕС оценили свои убытки в пять миллиардов евро. Норвегия, которая не является членом ЕС, оценивает убытки в миллиард евро.
‒ Нашли ли норвежцы новые рынки сбыта для своей продукции, куда поставляют теперь?
‒ Нашли, и очень быстро — после вступления в силу российского запрета на импорт рыбы норвежский экспорт атлантического лосося вырос на 12%. Норвежцы немного снизили цену на него и очень быстро нарастили поставки во Францию, Испанию, Польшу, Белоруссию и Литву.
‒ На ваш взгляд, есть ли шанс на продолжение совместной работы РФ и Норвегии на шельфе Арктики? Компания Statoil не заявляла, что хочет прекратить работу с российскими нефтяными компаниями?
‒ В августе 2014 года Норвегия ввела ограничения на экспорт отдельных товаров и технологий для использования в российском нефтегазовом секторе.
В результате норвежские компании и компании, акции которых котируются на бирже города Осло, например Statoil, Seadrill, North Atlantic Drilling Ltd, пересмотрели или пересматривают планы по реализации своих проектов с российскими предприятиями.
У Statoil оказалось под вопросом в том числе соглашение с "Роснефтью" по трудноизвлекаемым запасам углеводородов доманиковых отложений Волго-Уральского нефтегазоносного бассейна. North Atlantic Drilling Ltd была вынуждена преждевременно завершить бурение в Карском море в рамках совместного проекта ExxonMobil и "Роснефти", а в ноябре было объявлено о переносе на неопределенный срок проекта, предусматривающего привлечение шести морских буровых установок на период до 2022 года к работам на российском шельфе.
В результате приостановки контракта стоимостью 4,24 миллиарда долларов акции North Atlantic Drilling Ltd на бирже Осло перешли в категорию "мусор", а ее материнская компания Seadrill, акции которой также упали до минимума, прекратила выплату дивидендов.
То есть норвежские нефтегазовые компании, и, соответственно, норвежская экономика уже явно ощущают потери от санкций и, соответственно, будут прилагать усилия для их отмены.
Вместе с тем сейчас остро стоит вопрос о реализации уже подписанных договоренностей по работе в России и за разрешением в МИД Норвегии уже обратились порядка 30 компаний, связанных с нефтегазовой деятельностью.
Пока же очень энергично работают норвежские консалтинговые и адвокатские бюро, которые разъясняют норвежскому бизнесу, на что распространяются санкционные меры, и помогают ему отстаивать свои позиции в норвежском МИДе.
‒ То есть сохраняется надежда, что совместные проекты России и Норвегии на шельфе Арктики будут продолжены?
‒ Последнее событие, которое произошло в декабре, это встреча в Ставангере главы "Роснефти" и руководящего состава Statoil, в ходе которой речь шла о том, что все договоренности остаются в силе.
Кроме санкций есть еще специфический момент. На другую работу переходит глава Statoil Хельге Лунд, который в течение десяти лет возглавлял норвежский концерн и непосредственно занимался развитием политики норвежско-российского сотрудничества.
Вы знаете, как долго шла работа над соглашением о разделе "серой зоны" Баренцева моря ‒ 40 лет! Наконец-то соглашение было подписано, ратифицировано, российские и норвежские нефтегазовые компании были очень воодушевлены, строили амбициозные планы по работе на шельфе, как в российском, так и в норвежском секторах Баренцева моря. Поэтому остановить это направление сотрудничества в ближайшее время не планирует никто.
Все надеются, что договоренности, после получения всех одобрений и согласований, будут соблюдаться.
‒ То есть Statoil даже после смены главы будет продолжать работать с "Роснефтью"?
‒ Для этого как раз была проведена упомянутая встреча в Ставангере, на которой обсуждались дальнейшая совместная работа и сотрудничество. Сейчас будет какой-то период времени перед назначением нового главы, и пока все остается в силе. Панических настроений нет.
