Магаданская область была и останется исключительно добывающим регионом, ориентированным на обеспечение страны серебром, углем и прочим содержимым российских недр, но столь узкая специализация тем не менее позволяет включиться в процесс создания на Дальнем Востоке сети территорий опережающего развития, считает колымский губернатор Владимир Печеный.
В интервью корреспонденту РИА Новости Руслану Салахбекову он рассказал о скором превращении Колымы в ведущий золотодобывающий регион России, о пользе "золотой лихорадки" для самочувствия населения, а также о волшебной таблице для потенциальных инвесторов, которую он носит в своем портфеле.
— В Магаданской области разработана стратегия социально-экономического развития области до 2030 года, и вы связали ее разработку с решением федерального центра создать на Дальнем Востоке сеть территорий опережающего развития (ТОР). Вот у меня список Минвостока с 14 отобранными проектами ТОРов — здесь нет ни одной магаданской. Где они?
— Это наши ТОРы, а это их ТОРы.
— То есть это разные вещи?
— Да, конечно. Наши ТОРы привязаны к нашей основной отрасли — горнодобывающей, это золото, серебро, железо, медь, сурьма, ну и вся таблица Менделеева, и эти территории сформированы таким образом, чтобы под них создавалась инфраструктура. Что касается ТОРов дальневосточных, которые вы нашли в списке… Мы там, кстати, в другом списке — приоритетные региональные инвестиционные проекты. И наш проект там в очередной раз неправильно сформулирован…
— Наталкинский.
— Вот-вот. На самом деле этот проект называется "Освоение Яно-Колымской золоторудной провинции". Создание крупнейшего в России центра добычи золота. Это проект, которые уже реализуется сегодня, и в конце этого месяца будет запущено первое предприятие. Будет запущено достаточно крупное предприятие, только не на этом месторождении, а на месторождении "Павлик" в этой же провинции. Несколько позже — рудник Матросова, ну и там целая серия перспективных месторождений, которые на сегодняшний день являются реально реализуемыми крупными инвестиционными проектами.
— Там будет создаваться территория опережающего развития? По схеме федерального центра?
— Для Дальнего Востока существует несколько вариантов содействия опережающему развитию. Есть несколько инструментов. Я к потенциальным инвесторам прихожу с таблицей, в которой есть три колонки.
Первая — это федеральный закон о налоговых послаблениях для участников региональных инвестиционных проектов (РИП). Там хорошие льготы: ноль налог на прибыль в течение пяти лет, хорошие льготы по налогу на использование природных ресурсов, так называемый НДПИ — там тоже ноль, потом он немножко увеличивается, но по чуть-чуть, и пока предприятие развивается, он минимальный.
Этот закон сейчас работает плохо, потому что там очень много таких ограничений, которые сложно преодолеть, чтобы получить право этим пользоваться. Мы, губернаторы-дальневосточники, вместе с Минфином, с вице-премьером обсуждали это на совещании во Владивостоке и сформировали определенный перечень поручений, которые должны упростить процедуру.
Потенциальный региональный инвестиционный проект — создание Омсукчанского угольного кластера, это огромное угольное месторождение антрацита — угля, который пользуется спросом на внешнем рынке, в том числе в Китае, в Корее. Это тоже потенциальная территория опережающего развития. Есть проект, есть якорный инвестор.
Вторая колонка — это наша особая экономическая зона (ОЭЗ) в Магаданской области. Она должна была прекратить существование в конце этого года. Сейчас в Государственной думе в первом чтении принят закон о продлении этого режима. И во втором чтении закон будет принят, я надеюсь, 10 декабря. У нас есть другие инструменты: свободная таможенная зона, освобождение от таможенных платежей на ввоз, допустим, оборудования. У нас есть льгота — будет, по крайней мере — по НДС. Также налог на прибыль.
И третья колонка — это то, что предлагает проект закона о территориях опережающего развития. Там тоже целый перечень инструментов, которые несколько отличаются (от льгот ОЭЗ — ред.). Хотя там тоже есть тот же ноль на прибыль, там тоже есть по НДПИ, там есть еще, по-моему, налог на имущество. И некий такой дифференцированный подход, который я тоже не до конца понимаю, что относительно каждого проекта принимаются индивидуальные решения уполномоченным органом правительства — Минвостокразвития.
Там (в презентации Минвостокразвития — ред.) тоже очень большой перечень того, что нужно представить (чтобы получить право стать резидентом ТОР — ред.), мы тоже это очень сильно критиковали сейчас на совещании во Владивостоке. Там такую форму должен инвестор заполнить — она, на мой взгляд, очень сложная. Мы считаем, что многие вещи должны быть упрощены.
Поэтому, когда мы работаем с инвесторами, мы предлагаем выбор — в зависимости от того, какая это компания, какой это проект, в зависимости от условий участия.
— Вы облегчаете инвесторам всю эту бумажную волокиту, возню с чиновниками?
— Мы очень активно движемся в этом направлении. У нас — ну, не самые лучшие, но хорошие условия для бизнеса. В том числе и упрощение процедур. Но важно, чтобы процедуры были упрощены в том числе в тех документах, которые сегодня принимаются. В том же законе по ТОРам, потому что там очень много того, что, конечно, хотелось бы упростить.
Мы в рамках тех полномочий, которые есть у региона, достаточно демократичны. Но масса есть процедур, которые зависят не от региона. В частности, лицензирование крупных месторождений — это не полномочия региона, это федеральные полномочия. Мы просим, чтобы у регионов было больше прав для того, чтобы нам на месте решать проблемы месторождений, пусть небольших.
Вчера (разговор состоялся 18 ноября — ред.) я был у председателя правительства, Дмитрия Анатольевича (Медведева — ред.). Вновь обсуждалась тема, которая на сегодняшний день не решена, мы ее несколько лет назад поднимали. Ну вот Дмитрий Анатольевич вчера вроде бы меня поддержал. Это вольноприносительство, это возможность индивидуальным предпринимателям работать на отработанных месторождениях, на отвалах — там еще достаточно много золота.
Мы даже не ожидаем от этого экономического эффекта, в большей степени социального. Люди этим занимались и готовы заниматься сегодня — может быть, тысяча людей пришли бы и занимались этим.
— Они бы были трудоустроены, по крайней мере.
— Да. Есть этот проект закона, мы его инициировали, о внесении изменений в закон о недрах — он еще в 2011 году прошел первое чтение, потом его потихонечку так под сукно убрали. Но вот я вчера Дмитрию Анатольевичу об этом сказал, сформулированы поручения. Надеюсь… Я, по крайней мере, буду активен в продвижении этого.
— Говорят, что "точки роста" должны потянуть за собой развитие всего дальневосточного региона. А каков механизм? Как это будет происходить?
— В Магаданской области большое количество населенных пунктов, у которых нет перспектив. Что мы сегодня можем сказать людям, условно говоря, которые живут в поселке Мадаун, где раньше градообразующим предприятием были дорожники и они там в основном работали? Сейчас там ничего нет — мы несем колоссальные расходы, мы топим, держим там дизель-электростанцию, держим там фельдшера. Понятно, что так не должно быть. Надо увезти людей в более благоприятные места. Климат у нас везде суровый, но есть Магадан, где есть все нормальные условия для жизни — инфраструктура, отдых, учеба, университет, театр, спортивные комплексы.
Поэтому мы уже сегодня это делаем с помощью нашей собственной внутрирегиональной программы оптимизации расселения на территории Магаданской области. Понятно, что на это нужно немало денег, но сегодня есть уже и федеральный закон, который как раз позволяет это делать по закрывающимся поселкам, и рассчитываю на господдержку, для того чтобы этот процесс шел быстрее.
Это связано как раз с развитием ТОРов, как угодно их называйте… В моем понимании это укладывается в схему перспектив Магаданской области.
— Вы уже расселили какие-то населенные пункты?
— Да. Но это идет медленно очень, потому что пока это идет только за счет средств областного бюджета. Мы расселили в предыдущие годы несколько населенных пунктов. Эта была общая программа вместе с переселением в центральные районы страны, сегодня это разделено, есть федеральный закон как раз по закрывающимся населенным пунктам, по которому предполагается выделение отдельных средств. Программа была принята в прошлом году — в прошлом году выделили 50 миллионов рублей, в этом 50 — всего 100 миллионов. Это где-то примерно 100 человек. Но есть очень небольшие населенные пункты, где 20 человек.
— А есть понимание, сколько нужно переселить населенных пунктов, сколько переселить людей?
— Мы составили перечень из 28, это наш внутренний перечень. Это около, наверное, 3-4 тысяч человек.
— То, что у области узкая специализация — добыча золота и других полезных ископаемых, — это неизбежность? Или, может быть, от этого стоит уходить?
— Понимаете… Вот если на территории Магаданской области создать, условно говоря, автомобильный кластер, это значит — притянуть за уши. Нужно создавать производства, которые связаны с особенностью региона. Безусловно, создавать и перерабатывающие предприятия, перспектива для этого есть. Но создавать предприятия по производству, там, роботов или еще чего-то — я считаю, что это будет просто притянуто за уши.
Нужно создавать — и я не считаю это фантастикой — агропромышленный парк. Уже можно говорить о том, что мы восстановили то, что было утрачено в предыдущие годы, — я имею в виду производство яйца, допустим. У нас в свое время были птицефабрики, они были разрушены — а сегодня мы на 60-70% обеспечиваем себя собственным яйцом. Вот мы две недели назад открыли бройлерное производство — это свежее мясо птицы для людей. Понятно, что не будет всего агропромышленного спектра с учетом нашего климата.
Сегодня мы много делаем для того, чтобы у людей был высококачественный сервис, возможность для отдыха, для занятий физической культурой и спортом, иначе людей не удержать.
У нас сегодня серьезная проблема по лососю, надо восстанавливать лососевое стадо. Потому что наши рыбоводные заводы практически полностью пришли в негодность. И они федеральные, и сегодня мы очень активно этим занимаемся, вот завтра у Федорова буду в Минсельхозе…
Сегодня у меня состоялся разговор — есть частные российские инвесторы, которые готовы участвовать, в частности, в восстановлении рыборазводных заводов, по добыче и переработке морского зверя — это утраченная составляющая, когда-то это было, а сегодня этого практически нет, это нужно восстанавливать.
— Вы все вывозите только морем. Ставится ли вопрос о железнодорожной ветке в Магадан?
— Это есть в стратегии развития транспортной инфраструктуры России — строительство железной дороги из Якутска до Магадана. Я думаю, что это будет очень нескоро.
— Как это повлияло бы на регион?
— Это было бы полезно с точки зрения освоения территории, потому что у нас неразвитая транспортная инфраструктура. У нас, как и везде на Дальнем Востоке, есть населенные пункты, куда нет автомобильной дороги. Добраться можно только авиационным транспортом, хотя это районы, перспективные для создания новых предприятий, освоения новых месторождений.
Многие вещи, конечно, делают жизнь тяжелой. Вот у нас едешь по федеральной трассе "Колыма", она идет из Магадана до Якутска, 800 километров до границы с Якутией — и практически нет сотовой связи. Это XXI век. Связь появляется только в тех местах, где населенные пункты, но у нас можно проехать 300 километров — и ни одного населенного пункта.
У нас очень плохой интернет — он спутниковый, ограничены каналы. Сегодня, кстати, реализуется большой проект — оптоволокно "Сахалин — Магадан". Ростелеком подписал контракт с китайской компанией Huawei, и следующим летом, в 2015 году, уже будут прокладывать кабель по дну моря. И мы получим очень хороший интернет. Это тоже составляющая качества жизни. Это нужно всем, это нужно предприятиям, тем же инвесторам, которые придут, они должны понимать, что и это у них тоже есть.
На самом деле многое сегодня уже изменилось. Вам просто надо приехать в Магадан и все увидеть. Я с оптимизмом смотрю в будущее.
