Несмотря на то, что ЕС отложил ряд совместных встреч с российскими партнерами, РФ и Европейский союз в ежедневном режиме поддерживают контакты в рамках политического диалога. Об этом, а также необходимости Евросоюзу дозреть до признания присоединения Крыма к России корреспонденту РИА Новости в Брюсселе Марии Князевой рассказал постоянный представитель РФ при ЕС Владимир Чижов.
— Насколько уже сократилось сотрудничество РФ и ЕС из-за ситуации вокруг Украины? Как много встреч было отменено?
— Встречи не отменены, а отложены на неопределенный срок, и таких примерно половина.
— В каких сферах?
— В самых разных. Тут единой логически объяснимой позиции у Евросоюза нет. Некоторые переговоры были отложены с объяснением причин — ввиду "внезапно возникшей занятости", а некоторые — без объяснений.
— А диалог по визам?
— У нас и так не планировалось встреч. Переговоры фактически уже были заморожены, потому что ничего не делалось: у ЕС не было внутреннего решения, которое бы дало возможность завершить переговоры по уже готовому соглашению о дальнейших визовых упрощениях и продвинуться на пути к безвизовому режиму.
— Что самое значимое из отмененного, кроме саммита РФ-ЕС в Сочи?
— Должна была состояться встреча Постоянного совета партнерства на министерском уровне по окружающей среде. В силу разных обстоятельств мы уже неоднократно переносили это мероприятие, и вот, наконец, договорились, должен был в Брюссель приехать министр природных ресурсов Сергей Донской, но за несколько дней до встречи ЕС ее отменил.
— Чего можно было ожидать от этой встречи?
— Продвижения сотрудничества в области окружающей среды. Впрочем, сотрудничество ведь так или иначе продолжается. В нынешнем взаимозависимом мире даже отмена какого-либо одного или нескольких мероприятий не означает, что прекращаются контакты, переписка и так далее.
— Какое сотрудничество между ЕС и РФ осталось сейчас?
— Контакты в рамках политического диалога идут буквально в ежедневном режиме. Идут секторальные переговоры — не все, правда. Вот по энергетике идут, по-моему, следующий раунд в этой области назначен на 4 апреля.
— Что обсуждается по энергетике?
— Есть рабочая группа, где ведутся переговоры по двум важным сюжетам: режиму использования газопровода OPAL и разработке соглашения о работе электрических сетей России, Белоруссии и трех стран Прибалтики. Общение идет с Еврокомиссией (ЕК), с соответствующим ее генеральным директоратом. Могу сказать, что руководство Гендиректората по энергетике заверяет, что взаимодействие будет продолжено.
— А по "Восточному партнерству" консультации между РФ и ЕС продолжатся?
— Да, никто от них не отказывался. Параллельно у нас прошли консультации сотрудников МИД РФ и Европейской внешнеполитической службы по интеграционным процессам. Здесь обсуждаются вопросы и евроинтеграции, и евразийской интеграции. Кроме того, прошли консультации по ОБСЕ, по Совету Европы, так что работа идет.
— И этот диалог прерывать не планируется?
— Нет. А вот по Латинской Америке Евросоюз консультации, увы, перенес.
— Получается, что основные темы сотрудничества сохранились — энергетика, интеграционные процессы?
— Ну, конечно. А куда от этого деться?
— Есть ли дата следующей встречи по "Восточному партнерству"?
— Участники переговоров планировали собраться в режиме телеконференции, обменяться соответствующими материалами и уже тогда договориться о следующем контакте.
— Существуют контакты на различных уровнях. Не произошло ли такого, что ЕС, к примеру, отменил общение с Россией на министерском уровне, а оставил лишь на более низком?
— Почему же? Недавно здесь побывал министр экономического развития Алексей Улюкаев, он встречался с еврокомиссаром по торговле Карелом Де Гюхтом.
— А из переговоров, к примеру, по Ирану, из "шестерки" сейчас Россию не хотят вывести?
— Что же они — враги себе? Куда же они без нас?
— Позвольте вопрос по OPAL. Еврокомиссия ранее заявляла, что должна дать свое решение до 10 марта, затем, в разгар украинского вопроса, заявила о необходимости продлить этот срок.
— Там есть чисто технические вопросы.
— Это не связано с Украиной?
— Нет, не думаю.
— А по "Южному потоку" — там тоже есть рабочая группа, есть мандат у ЕК на ведение переговоров с Россией от имени стран ЕС, с которыми заключены межправсоглашения по прокладке газопровода. Что тут, будет ли группа продолжать работать?
— Будет, конечно. Понимаете, много идет, я бы сказал, политической риторики, но за ней же остаются интересы, которые игнорировать ни одна сторона не может.
— "Южный поток" в принципе может стать заложником текущей ситуации между РФ и ЕС или энергетические интересы тут выше, несмотря на заявления европолитиков о желании сократить объемы покупок газа у России?
— Я считаю, что нынешняя ситуация создана ими достаточно искусственно, а коренные интересы России и Евросоюза никуда от этого не деваются. Когда мы слышим некие призывы о том, что надо отказываться от российского газа и переходить на что-то другое, это выглядит несерьезно, несмотря на то, что иногда звучит с очень высоких трибун.
— То есть по "Южному потоку" все идет, как и шло?
— Нельзя, конечно, исключать каких-то временных затяжек, осложнений, но любой переговорный процесс простым не бывает.
— А есть дата следующей встречи рабочей группы?
— По-моему, на данный момент нет.
— Представители Еврокомиссии ничего не говорят о том, что они, к примеру, хотят форсировать дело против России в ВТО по утилизационному сбору или подавать новые иски к РФ в связи со сложившейся ситуацией?
— Нет, не говорят.
— Чем грозит России приостановка переговоров по Новому базовому соглашению (НБС)?
— Если говорить реально, то они приостановили диалог еще раньше. Такая судьба у этих переговоров. Принципиальное решение об их запуске ведь было принято еще в 2006 году, а сами переговоры мы начали только в середине 2008 года — странам ЕС потребовалось полтора года только на то, чтобы утвердить мандат на ведение этих дискуссий с Россией. После первого раунда переговоров у нас был перерыв из-за ситуации на Южном Кавказе. Потом мы провели еще 11 раундов встреч и уперлись в конце 2010 года в нерешенность вопроса о членстве России в ВТО. После нашего присоединения к Организации переговоры о Новом базовом соглашении так и не реанимировались, но мы шли к общему пониманию. К январю текущего года Россия была готова возобновить диалог, однако представители ЕС попросили отложить следующий раунд на полгода — до сочинского саммита РФ-ЕС.
— А почему так долго идут эти переговоры?
— Тут нет ничего удивительного, так как это соглашение всеобъемлющее. Например, для завершения переговоров о вступлении России в ВТО нам потребовалось 17 лет.
— Но у нас же уже существовало соглашение с ЕС?
— Соглашение о партнерстве и сотрудничестве (СПС), которое и ныне действует, — кстати, переговоры по нему шли три с половиной года.
— Базовое соглашение — это договор более высокого уровня, чем СПС?
— Да, это следующий этап, оно должно прийти на смену ныне действующему соглашению. Не у всех стран с ЕС есть всеобъемлющее соглашение. У Китая оно есть, а у Японии — нет, у Швейцарии — секторальные договора, с США Евросоюз только начал переговоры о свободной торговле, и еще посмотрим, сколько лет они продлятся.
— Что могло бы дать России Новое базовое соглашение с ЕС?
— Оно придало бы дополнительный импульс развитию нашего сотрудничества. Есть области, которые не были затронуты действующим СПС в силу того, что когда соглашение подписывалось — в 1994 году, — этих областей работы в Евросоюзе еще не было.
— Например?
— Общая политика в сфере безопасности и обороны, хотя мы сотрудничаем и сейчас в этой сфере. К тому же все-таки ЕС и мы трансформировались с 1994 года.
У нас появилась евразийская интеграция и Евразийская экономическая комиссия, роль которой нельзя не учитывать, у ЕС — Лиссабонский договор, который изменил и соотношение полномочий, и саму структуру ЕС. Это, конечно, надо отражать в соглашении.
— Новое базовое соглашение позволило бы и в экономическом плане стимулировать отношения РФ и ЕС?
— Конечно. Это не значит, что мы не будем этим заниматься, пока нет НБС, — конечно, будем. Но оно бы нам дало прочную правовую основу, на которой нам было бы проще работать.
— Что плохого для РФ в том, что Евросоюз отменил саммит в Сочи?
— Плохого — ничего. Разве что мы не сможем показать нашим гостям из Евросоюза прекрасный город Сочи. Ну, может быть, в следующий раз будет возможность провести саммит в Крыму.
— Тогда позвольте вопрос по поводу Крыма. Есть ли какая-то возможность в обозримой перспективе донести до партнеров в ЕС нашу позицию по Крыму…
— По-моему, наша правота очевидна.
— …чтобы и они это признали?
— Они должны дозреть до этого.
— Как вы считаете, в какой перспективе переговоры по либерализации виз, Новому базовому соглашению, саммиты РФ-ЕС могут возобновиться?
— Посмотрим. Партнеры в ЕС опять-таки должны дозреть. В прошлый раз, в 2008 году, пауза, в том числе и в переговорах по базовому соглашению, продлилась примерно два — два с половиной месяца.
— Насколько решительно настроен ЕС на прием в свои ряды Украины?
— Пока что Евросоюз, по моим наблюдениям, решительно настроен Украину не принимать.
— А как же быть с заявлениями об открытых дверях для Украины?
— Это декларации из области "приезжайте, гости дорогие, к нам в город". Соглашение об ассоциации не гарантирует членства в ЕС. Могу сослаться на пример Турции, которая является ассоциированным членом ЕС с 1962 года, тем не менее переговоры о ее вступлении все еще далеки от завершения.
— ЕС вообще готов к увеличению числа участвующих стран?
— Давайте мыслить реально — Евросоюз к дальнейшему расширению на сегодняшний день не готов.
— Почему?
— В силу непреодоленного финансово-экономического кризиса, в силу необходимости доведения до конца начатых за годы кризиса реформ, в частности создание банковского союза. Поэтому Евросоюзу сейчас не до расширения. Это с одной стороны. С другой стороны — отпускать вот эти страны в свободное плавание им тоже не хочется, все-таки потрачено столько времени, сил, сделано очень много заявлений, слишком много геополитики во всем этом. Поэтому и появляются разные прожекты вроде "Восточного партнерства".
