Пермский театр оперы и балета им. П.И. Чайковского заканчивает гастроли в Мадриде на главной сцене страны — Teatro Real. С 24 по 28 октября жители испанской столицы могли увидеть балеты "Шут" Сергея Прокофьева (хореография Алексея Мирошниченко) и "Свадебка" Игоря Стравинского (хореография Иржи Килиана). Художественный руководитель театра Теодор Курентзис рассказал РИА Новости о влиянии русских традиций на балетное искусство, о работе с Селлерсом и желании сделать Пермь мировой оперной столицей. Беседовал Сергей Сарымов.
- Обычно русские труппы везут за рубеж классические балеты, с ними у западной публики и ассоциируется русский балет. А тут новые, современные постановки — зачем рисковали?
— Россию в XIX веке ассоциировали с медведями и матрешками, в XX веке стали ассоциировать с балетом — "Спящая красавица" и другими. Искусство балета — оно не русское, но адаптация искусства к российской действительности стало благодатным для всего остального мира. Русская техника классического балета — она неоригинальная, есть расхождения с первоначальной. Это тот случай, когда талантливый народ адаптирует что-то под свое бытие и тем самым создает свое искусство. И во многом поэтому балетное искусство ассоциируется с Россией, никто не помнит уже что это итальянское или французское изобретение. Даже во Франции все великие танцоры были русскими. Тоже самое случилось и с модернизмом. Модернизм тоже не русское искусство, но русский модернизм есть практически во всех музеях.
По причине "железного занавеса" многие годами не ассоциировали русское искусство с Россией, не ассоциировали Стравинского с Россией, а это большая ошибка. И "Свадебка" — одно из доказательств этой связи, и если ты не знаешь русских традиций, культуры, тяжело понять эту вещь. Для того же англичанина это будет просто набор звуков. И это все при том, что Стравинский большую часть своей жизни не жил в России, но по духу остался русским — говорил всю жизнь с акцентом и пил водку. Это гордость русского народа. И многими в настоящее время модернизм не ассоциируется с Россией. И наша миссия — показать Западу настоящее российское искусство, что в России есть модернизм и что в России существует процесс эволюции от XIX к XXI веку, процесс не остановился в начале XX века.
- Первой оперной премьерой Пермского театра в этом сезоне стала "Королева индейцев" Генри Перселла в постановке Питера Селларса. Очень необычная для России история.
— Это коопродукция Королевского театра, театра Перми и Английской национальной оперы — сначала мы показываем в Перми, потом привозим сюда, в Мадрид.
- Насколько удачен и интересен был опыт работы с Селларсом?
— С Селларсом меня связывает большая дружба, с тех еще пор, когда ставили "Персефону" Стравинского здесь же, в Королевском театре в Мадриде. У нас была глубокая и невероятная духовная коммуникация. Когда он приехал в Пермь, он встретил тех же людей, которые с ним говорили на одном языке. Мое ощущение — что, возможно, это самая важная коопродукция, которую я делал в жизни. И работа получилась очень органичной — здесь было идеальное совпадение сцены и музыки. Это грустный спектакль, но при этом остается очень светлое ощущение в конце. Наша миссия — чтобы искусство осталось по жизни с человеком, осталось вот это ощущение.
- Что еще планируете в ближайшее время сделать, с какими дирижерами и режиссерами поработать?
— Мы ведем переговоры с Ромео Кастеллуччи, хотя то, что он придумал — это чудовищно сложно. Есть огромные планы по работе с целой плеядой знаменитых режиссеров, о которых пока не могу говорить, потому как не подписаны контракты. Стратегия разработана практически на 10 лет вперед. Эта стратегия также захватывает оформление театральной площади Перми. У нас начинается строительство нового здания, и мы хотим, чтобы театральная площадь города была именно театральной, стала символом города. У нас есть реальные основания на это надеяться, и здесь завязаны наши многие другие пожелания.
В стратегии также числится увеличение балетной труппы в два раза, и мы должны иметь два равных состава. Это необходимо еще и потому, что уже сейчас имеем предложения от самых знаменитых площадок мира, а нам надо выступать и в Перми. И для начала мы хотим серьезно поднять качество и желательно поднять уровень зарплат. Это очень важно для всей России, потому что это децентрализация искусства, и все больше людей понимают, какие выдающиеся люди жили в Перми. Мы хотим, чтобы через 20 лет было больше чистых глотков чистого искусства.
- Когда вы приняли предложение возглавить Пермский театр, то говорили, что хотите сделать Пермь культурной мировой столицей. Как сейчас рассматриваете свой опыт, чего удалось добиться, что не удалось, что пришлось корректировать по ходу?
— Я не говорил о том, что хочу сделать Пермь культурной столицей, я говорил, что хочу сделать город столицей оперной культуры, и я это делаю и буду делать. То, что мы показываем, например, "Королеву индейцев", — это даже выше, чем Зальцбург, но и нижняя планка у нас ниже. И я хочу поднять эту нижнюю планку, чтобы мы не падали ниже определенного качества. Это все упирается во время, людей и средства. Вот если бы удвоили бюджет, то было бы проще поднять и верхнюю планку, и нижнюю. То, что я обещал, я делал, делаю и буду делать.
- Все ваши проекты требуют больших вложений, и эти проекты не "повседневные" — "Королеву индейцев" много раз не покажешь. А что происходит в театре каждый день, на что ходит публика, перестраивается ли она и желает ли принимать эти проекты в массе?
— Оперная публика — не массовая, это не драматический театр, который должен играть спектакль каждый день. Во многом потому, что нет такой востребованности. С другой стороны, если репертуар будет каждодневным, но не в должном качестве, становится только хуже, и будет уходить в итоге та публика, которая нужна. Эта прогрессивная публика существует в Перми, это наш новый зритель, который обладает иным уже кругозором, который хочет увидеть не только "Евгения Онегина". Театр должен давать пищу для всех людей, но приоритет должен быть в том, чтобы дать информацию тем жителям, которые не могут путешествовать в Мюнхен, Ковент-Гарден, Цюрих, чтобы посмотреть спектакль и тем самым сформировать свой вкус. К сожалению, люди смотрят одно и то же в театре, они очень ограничены и верят, что только это и есть театр. Телевидение и пресса в провинции на низком уровне, мало мест, где человек может получить информацию, и мы и должны предоставлять эту информацию. Через два-три года будет и больше зрителей, и зритель уже будет другим. Мы стараемся давать в искусстве людям самое лучшее.
