Далекий для отечественного зрителя Лондонский Королевский Национальный театр решил приблизиться к России благодаря трансляциям своих новых постановок, которые будут ежемесячно представлять на экранах кинотеатров нашей страны в рамках проекта National Theatre Live. Показы в России начались летом минувшего года с постановки режиссера Дэнни Бойла "Франкенштейн" с Ли Миллером и Бенедиктом Камбербэтчем в главных ролях. Успех был настолько оглушительным, что транслировавшая российская компания Cool Connections заключила договор с театром на весь сезон. 16 января в Москве пройдет первый показ спектакля "Тимон Афинский". Глава National Theatre Live Дэвид Сэйбел, в прошлом актер и шеф-повар, рассказал в интервью РИА Новости об истории, сложностях и задачах проекта, а также о том, как удалось заманить поклонников театра в кино и насколько выгодно это оказалось для Национального Королевского театра. Беседовала Ирина Гордон.
- Что побудило создать National Theatre Live?
— Мы запустили National Theatre Live 3,5 года назад, первым стал спектакль "Федра" с Хелен Миррен. К тому моменту, когда я предложил создать National Theatre Live в Национальном Королевском театре, Metropolitan Opera в Нью-Йорке и Королевская Опера в Лондоне уже вели трансляции в кинотеатрах, так что такая концепция существовала до нас, но я первым сделал это именно в театре. Я всегда хотел работать в Национальном театре, потому что он один из лучших в мире, он производит совершенно разнообразный продукт очень высокого качества — прекрасная игра, прекрасная режиссура, прекрасные постановки и декорации. И я был очень воодушевлен тем, что могу привнести в театр что-то новое, связанное с новыми медиа. Мне нравилась идея всей концепции — дать возможность увидеть постановки большему количеству людей по всему миру.
- Вы ожидали, что проект выйдет на международный уровень?
— Когда мы запускали National Theatre Live, мы получили государственную поддержку и хотели привлечь как можно более широкую аудиторию именно в Великобритании. Собственно, основная цель создания проекта — миссия социального института. Мы хотели привлечь тех людей, которые не могут себе позволить прийти в Национальный театр, и в особенности тех, кто живет не в Лондоне, — ведь Национальный театр финансирует вся страна. Есть много мест, где нет театра, и нашей задачей было расширить аудиторию на десятки и сотни тысяч людей, которые платят налоги в пользу театра. Теперь у них есть шанс видеть его работу. Когда мы только запустили программу, то считали, что будем транслировать спектакли только в кинотеатрах Великобритании. Но что действительно нас вдохновляло — это выход на международную аудиторию. К тому же мы чувствовали, что постановки Национального театра будут востребованы и интересны не только в англоговорящих странах, но и более широкой аудитории.
- Столкнулись ли вы с какими-то проблемами в других странах?
— Мы работали с тем же дистрибутором, что и Metropolitan Opera в Нью-Йорке, — это компания BY Experience. У этой компании есть сеть кинотеатров по всему миру специально для подобных трансляций. Так мы начали работать с кинотеатрами, чтобы привлечь большую аудиторию. Мы начинали с 275 кинотеатров в 20 странах, и сейчас у нас больше 600 кинотеатров в 25 странах. В последние годы количество кинотеатров росло очень быстро. Мы обычно ведем спутниковую трансляцию, но для некоторых стран, в том числе и России, отправляем уже запись, которая идет в этих странах с субтитрами. Это связано с разницей во времени.
- Что побуждает зрителя ходить в кино на спектакли — это же противоречит сути живого театра, где публика становится не только свидетелем, но иногда и участником действа, происходящего на сцене?
— Мы верили, что нам удастся снять спектакль и удержать зрителя, дать ему те же эмоции, которые он испытал бы в театре. Нас привлекло также то, что люди будут смотреть постановки в кинотеатрах с другими зрителями, — это совсем не те ощущения, которые ты получаешь, глядя в телевизор или в монитор, потому что очень важен этот совместный опыт переживания. Это все равно не театр, но максимально к нему приближено — люди аплодируют, они реагируют на происходящее, смеются и плачут вместе со зрителями постановки в Лондоне.
- Как ведется съемка спектаклей для National Theatre Live?
— Каждый раз мы ищем новый, особый подход и тщательно продумываем каждый спектакль. Снимать постановки — это большой вызов, и мы каждый раз ищем оптимальный путь передать те специфические эмоции, которые несет спектакль. Мы снимаем на пять-восемь камер, чтобы передать всю динамику постановки, при этом кинорежиссер очень тесно сотрудничает с постановщиком, чтобы как можно лучше передать атмосферу спектакля. То, что мы делаем, — это не попытка снять фильм, это театральная работа, которую мы фиксируем на камеру, учитывая все особенности постановок, заставляя зрителя почувствовать свою причастность, даже когда он не находится непосредственно в театре. Кстати, самое большое отличие между нынешними съемками и тем, как мы делали это раньше, в том, что теперь мы предупреждаем зрителей, что в этот день все будет сниматься на камеру, и они будто оказываются в киностудии. Лучшие места у нас как раз перед камерами, но мы понимаем, что не все хотят участвовать в съемках, поэтому в эти дни билеты стоят примерно на 10 фунтов дешевле. Самый дорогой билет на постановку стоит около 45 фунтов, самый дешевый — 12 фунтов. Кстати, цены на билет в кинотеатр — от 12 до 15 фунтов — намного дешевле.
- Правда ли, что в дни съемок вы просите зрителей соблюдать некий дресс-код?
— Это было всего один раз. Мы попросили людей одеться нейтрально — в бежевое или серое — во время съемки "Загадочного ночного убийства собаки", которое уже показывали у вас в России. Там очень маленькая сцена и люди сидят по кругу, поэтому мы не хотели, чтобы что-то отвлекало от спектакля. Но обычно это не имеет значения.
- Показ одного спектакля в кинотеатре ограничен всего тремя месяцами, в течение которых его можно показать только четыре раза. Почему?
— Причина, по которой все ограничено по времени, — это наши юридические соглашения с актерами, с творческой группой. Все они хотели, чтобы шоу транслировалось в другие страны, но не на постоянной основе, чтобы это было максимально приближено к театральным условиям.
- Насколько выгоден этот проект для театра?
— Когда мы запускали проект, театр нес небольшие убытки, поэтому мы вынуждены были обратиться к спонсорам. Сейчас мы либо окупаемся, либо приносим небольшую прибыль — это зависит от постановки. Некоторые спектакли очень популярны — например, "Франкенштейн". Они позволяют нам работать с небольшой прибылью. Не могу назвать точных цифр, но, грубо говоря, на убыточном спектакле театр теряет около 10-15 тысяч фунтов, а прибыльный приносит 20-25 тысяч.
- А с Россией работать выгодно?
- "Франкенштейн" был настолько успешен и в театре, и в трансляции, что это открыло нам много новых возможностей во многих странах — Франции, Италии, Китае, России, которые никогда раньше не видели трансляции National Theatre Live. Это было выгодно и финансово, и с точки зрения привлечения новой большой аудитории, и открыло просторы для сотрудничества. Но Россия отличается от других стран — здесь готовы и хотят показывать не только топовые, но и остальные наши постановки. Если другие страны часто хотят только самые знаменитые спектакли, то наши партнеры в России стремятся сформировать аудиторию, а значит, зритель дает им такую возможность. То есть зритель в России интересуется не только хитами, а ценит театр и ориентируется на собственный вкус. Это очень хорошо.
