Корейский режиссер, получивший на прошедшем Венецианском кинофестивале "Золотого льва" за свой новый фильм "Пьета", приехал в Москву, чтобы представить эту картину российским зрителям в рамках фестиваля "2morrow/Завтра". О том, как воспринимает российский зритель его фильмы – по-азиатски или по-европейски, над каким сценарием он сейчас работает, Ким Ки Дук рассказал РИА Новости. Беседовала Мария Токмашева.
- После трехлетнего творческого кризиса вы сняли фильм "Ариран", который получил главный приз программы "Особый взгляд" Каннского кинофестиваля. В этом году в Венеции ваш новый фильм получил "Золотого льва". "Пьета" — это уже ваше полноценное возвращение в кинематограф?
- Да, после своего фильма "Мечта" я три года не снимал кино. У меня были проблемы личного характера, проблемы взаимоотношений с людьми. После этого я пересмотрел свое отношение к кинематографу и людям. Многое узнал, многое понял и сам изменился. Я понял две главные вещи. Первое: не нужно сильно верить людям, не нужно полагаться на них. И второе: кино – это просто кино, а не какое-то открытие человечества, не нужно относиться к нему как к идеалу всего творчества. Гораздо важнее правильно относиться к жизни. После кризиса я понял, что моя жизнь для меня самое главное, и именно на нее я должен обращать внимание. А на кинематограф нужно меньше надеяться. Именно так я смог снять фильм "Ариран", и именно так я сейчас снял свой новый фильм "Пьета".
- К живописи, с которой вы начинали свой творческий путь, тоже не стоит серьезно относиться?
- Я считаю, что и живопись, и кинематограф – это очень сложные вещи. Раньше я занимался живописью – рисовал масляными красками. Однако как художник я не стал популярен. И еще во Франции (там учился живописи Ким Ки Дук – РИА Новости.) стал снимать фильмы. Повторю, и картины, и фильмы – они важны. Однако если картина не может содержать в себе фильм, то фильм может содержать в себе множество картин. Именно поэтому я считаю кинематограф гораздо более удобным для выражения своих идей, мыслей, чувств.
- "Пьета" ведь имеет в своей основе именно изобразительное искусство.
- Да, на эту картину меня вдохновила работа Микеланджело "Пьета", которая хранится в Ватиканском соборе. В этой работе Мария оплакивает Христа. Так и родилась идея показать в фильме образ матери, ее отношение к своему сыну. Но кроме этого, в своем фильме я хотел также обратить внимание на проблемы, которые происходят из-за денег: рушатся семьи, люди кончают жизнь самоубийством. В первые 15 минут фильма вы можете наблюдать сцены насилия и жестокости, поэтому многие не досматривают фильм до конца. Я специально делаю такие сцены, так как без черного невозможно показать белое. Я использовал сцены насилия для достижения драматичного эффекта. У меня тоже болит сердце, когда я смотрю такие сцены, но если их не смотреть, нельзя понять значение фильма. Я не считаю, что люди рождаются добрыми или злыми, такими их делает окружающая обстановка.
- Когда вы начинаете работать над фильмом, вам сначала приходят в голову образы или сюжет?
- В моем воображении одновременно рождаются и картинка, и образ, и сама история. Например, в фильме "Пьета" для меня основным образом был ручей Чхонгечхон, который протекает по Сеулу, и заводы, которые расположены вокруг этого ручья. Мне была интересна история людей, которые работают на этих заводах и живут в ближайших домах. Поэтому в этом фильме я обратил внимание на труд человека, его отношение к технике. Хотелось показать, в каких отношениях находятся люди и оборудование, и понять, неужели люди живут по такому же принципу, как техника? В другой своей картине – "Остров" - я также думал и о месте, и об истории тех людей, которые живут на этом острове. В картине "Плохой парень" я показал и квартал, где женщины торгуют своим телом, и историю этих женщин.
- А "Береговая охрана" или "Время" у вас тоже так родились? Или вы понимали, что нужно высказаться на тему отношений Северной и Южной Кореи и про бум пластической хирургии в азиатских странах?
- Нет, основная идея фильма "Время" — это любовь. Что значит это чувство, как оно изменяет людей. Там затронута тема пластических операций, изменений внешности. Но главной остается тема любви. Я хотел сказать, что изменения внешности зачастую не влияют на изменения внутри людей, а вот сильные чувства, напротив, способны их изменить. Так что я хотел показать, если можно так сказать, где проходят границы любви. В фильме "Береговая охрана" действительно показана ситуация, которая сложилась между Северной Кореей и Южной Кореей, где по 38-й параллели проходит разделение двух государств. Но основной идеей для меня был вопрос: что есть эта линия? Она ограждает нас от врагов? Или это линия, за которую мы сами не можем перейти и которая ограждает нашу свободу?
Я снял много фильмов. В моей фильмографии 18 картин. Некоторые из них затрагивают общественные проблемы, некоторые – личные, некоторые – мировые. Например, фильмы "Плохой парень" и "Остров" затрагивают в основном личные проблемы героев. Картины "Адрес неизвестен" и "Береговая охрана" – проблемы общества. "Весна, лето, осень, зима…и снова весна" – проблемы природы и мироздания. И внутренне я как раз разделяю фильмы именно по такому принципу. Хотя, например, в моей фильмографии есть и чисто техническое разделение – на полнометражные и короткометражные картины.
- Я знаю, что "Пьета" задумывалась как международный проект.
- Да, сначала готовился снимать этот фильм в Европе. Хотел пригласить всемирно известных актеров. Однако понял, что система эта очень сложная – в первую очередь из-за денег. После этого я провел два месяца в Японии, проводил там кастинги, но не нашел подходящих актеров. Потом вернулся в Корею и сразу же нашел того, кого хотел видеть в роли главного героя. Стоимость фильма составила 100 тысяч долларов, большую часть которых вложил в фильм я сам. А международные проекты в этом смысле связаны с большим количеством проблем.
- Сейчас вы над чем работаете?
- Фильм "Пьета" не так давно успешно прошел в Корее, несмотря на то, что он не является развлекательным фильмом, как большинство корейских картин. Но его смотрят зрители во многом благодаря Венецианскому кинофестивалю. Для меня вообще любой мировой фестиваль является способом показать свои фильмы. Если бы они показывались только в Корее, я бы не получил столько наград, а моими фильмами не были бы так заинтересованы в Америке, Европе и в России. Сейчас у меня нет съемок, но я пишу один сценарий.
- О чем?
- Не могу детально пока все рассказать. В своем новом фильме я хочу показать общество, где каждый по-своему счастлив, где каждый уважаем, где личность выходит на первый план.
- По легенде, вы до 32 лет не смотрели фильмы, а сейчас на фестивалях смотрите работы своих коллег?
- Да, я с удовольствием смотрю фильмы других режиссеров, в том числе и тех, чьи работы не выходят на большой экран. Из российских режиссеров, например, я видел работы Александра Сокурова. Вообще международные фестивали в этом плане очень полезны.
- Сильно ли изменилось кино за последние 20 лет?
- Я не знаю, изменился ли за это время мировой кинематограф. Но мне кажется, что на данном этапе преобладают гуманистические фильмы, где рассказывается о людях, о том, как они живут, о том, как они должны жить. Вторая актуальная тема – жизнь и смерть, рождение новых людей. И третья заметная тема – страх конца света, волнение за будущее всего человечества.
- Но появляются и новые тенденции в кинематографе, связанные в том числе и с развитием технологий. Очень много фильмов сейчас снимают на маленькие камеры, на мобильные телефоны. Вы видите перспективу в развитии такого кинематографа?
- Создание фильма – свободное занятие, и им может заниматься кто угодно. Раньше для этого нужна была пленка, требовались большие деньги. С появлением новых технологий это стало доступнее. Сейчас можно снимать и на маленькие камеры, и на телефоны, так как улучшилось качество видео. Однако самое главное – это обстановка, атмосфера кино. Нельзя, чтобы кто угодно занимался режиссурой. Если все будут снимать фильмы, на экранах может не появиться ничего нового. Самое главное – это не оборудование, а мысли режиссера, его идеи, которые он хочет передать. Если у человека есть возможность снять фильм, это еще не значит, что он может снять хорошее кино. Главное, чтобы у него была идея. Поэтому, мне кажется, что распространение техники может стать даже опасным для современного кинематографа. Кино – это не камера, которой мы снимаем фильм, это душа режиссера, которую можно передать через камеру. Но только камерой душу снять нельзя.
- Вы у нас уже в четвертый раз. В России часто спорят о том, Европа мы или Азия. Вы, как азиатский режиссер, много путешествующий по европейским кинофестивалям, как считаете?
- Знаете, раньше я думал, что Россия — не Азия, что она ближе к Европе, особенно к северной. Но сейчас мое мнение изменилось. Владивосток, например, ближе к Азии. В Казахстане живет много русских, в Монголии, Таджикистане, Туркменистане, там совсем другая культура. Поэтому Россию можно назвать Евразией, так как она находится на стыке между Европой и Азией, в том числе и благодаря культуре. Россия – страна с величайшей культурой, литературой, и художественный уровень у нее гораздо выше, чем в Европе. Я это вижу в том числе и в отношении к моим произведениям. В Европе мои фильмы люди воспринимают в первую очередь головой. А в России, как и в Турции, кстати, мои фильмы воспринимают сердцем, душой. И это главное отличие.
- Нет ли в таком случае желания снять что-нибудь в России?
- Я много думал об этом, но пока не нашел идеи для фильма, который я мог бы снять в России.
