"Рай: Вера" (Paradies: Liebe) австрийского режиссера Ульриха Зайдля - второй фильм трилогии о любви и женском теле. Первую часть - "Рай: Любовь" - показывали на фестивале в Канне. Там речь шла о даме за пятьдесят, которая отправляется за сексуальными утехами в Кению. Дочь и кота она при этом оставляет у сестры, про которую как раз и снят венецианский фильм. Ее зовут Анна-Мария, она живет в одиночестве в просторном доме, работает медсестрой в рентгенологии, а отпуск проводит за богоугодными делами: молитвенными собраниями и проповедями - носит статуэтку Мадонны в специальном шелковом мешочке по квартирам, несмотря на ожесточенное сопротивление их обитателей. Мария Хофштеттер, игравшая у Зайдля в "Собачьей жаре" (2001) и "Импорте-экспорте" (2007), на подготовку к этой роли потратила семь лет: общалась с католиками, пыталась проповедовать, а также провела неделю с монашками-молчальницами и еще неделю - в лесу без еды, в надежде получить мистический опыт. Зачем все это было, сам Зайдль рассказал в интервью РИА Новости, объяснив по ходу дела, почему сценарий нельзя дописывать до финала. Беседовала Ольга Гринкруг.
- Как вы сами относитесь к религии?
- Это сложно описать одним предложением. Не могу сказать, что отношусь к этому вопросу равнодушно, но вера в бога очень легко впадает в крайности, становится воинствующей. С другой стороны, человечество испокон веков нуждалось в некоем высшем существе и искало его. Бог постоянно напоминает мне о себе мучениями совести.
- Фильм о любви получился горьким, о религии - скорее комическим
Поезжайте, дамы, в Африку страдать - драма Ульриха Зайдля "Рай: Любовь" о секс-туризме >>
- Видимо, зрителям проще смеяться над верой, чем над любовью. Но в любом случае, такие вещи сложно планировать. У каждого фильма своя тема и свои законы, его устройство зависит от взаимоотношений между актерами, историей и местом съемки. Каждая картина - путь, занимающий много лет. Начинается все со сценария, где все прописано очень конкретно, но при этом диалогов нет вообще: все реплики импровизируются актерами. Потом начинаются съемки, которые постоянно прерываются: то подходящее место все никак не находится, то у актеров случается какая-то проблема - у меня наряду с профессионалами играют совершенно обычные люди. Вот как Набил Салех, сыгравший полупарализованного египетского мужа героини.
Я долго готовлюсь, думаю одновременно в нескольких направлениях. Все сцены непременно снимаю в хронологическом порядке, что дает возможность следить за развитием действия, видоизменять сцены в зависимости от того, складываются они или нет. В итоге сюжет может двинуться в таком направлении, которого я изначально не планировал и о котором даже не думал. Финал я всегда оставляю открытым - это принципиально.
- От чего в итоге зависит ход фильма?
- Для меня очень важно место съемки, так как именно оно определяет собой атмосферу. Осматриваю множество разных точек и постепенно отсеиваю неподходящие, пока, в конце концов, не дохожу до тех мест, которые по-настоящему подходят.
- В какой момент появилась сцена с распятием?
- Тут вполне соблюдается логика развития персонажа: любовь Анны-Марии к Иисусу все время растет, и в конце концов перерождается в физическое притяжение. Вообще же я никогда не уклоняюсь от показа вещей, в которые никто на самом деле не хочет верить, от нарушения табу, но при этом не стремлюсь непременно устроить зрителю встряску просто встряски ради.
- Вы сами предложили Марии Хофштеттер голодать и жить с молчальниками для подготовки к роли - или это была ее идея?
- Насколько мне важна тщательная подготовка и как много времени на нее тратится - все про меня знают. Для "Рая: Любви" я общался с кенийскими бич-боями и их европейскими клиентками, для этого фильма - с верующими католиками. История развивалась по мере встреч с самыми разными людьми. Мы с Марией Хофштеттер ходили вместе с ними по квартирам, параллельно дискутируя с неверующими и расспрашивая проповедников о том, чем для них является вера, и как они к ней пришли. Марии все это далось очень тяжело, так как она сама получила католическое воспитание, а потом тяжело и долго пыталась его преодолеть.
Моя задача состояла в том, чтобы ей помочь, и время от времени я выдвигал разные идеи: почему бы не пожить в монастыре или не поголодать? С Набилом все было иначе - его пришлось много месяцев учить передвигаться в инвалидном кресле. Но главное было сделано, когда я, наконец, нашел человека с мусульманским вероисповеданием, европейским опытом и способностью к импровизации. У меня много работает непрофессионалов, с ними требуется устанавливать близкие человеческие отношения, чтобы они доверяли нам. Ведь мы требуем, чтобы непрофессионалы вкладывали в роли самих себя, а для этого, чтобы они доверяли группе, чувствовали себя одновременно свободными и защищенными. В обычной, ледяной и профессиональной, атмосфере мои актеры бы не справились.
