На должность уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов был назначен в январе 2010 года. С его именем связанны самые громкие дела по защите прав детей в России и зарубежом, будь это истории Вани Скоробогатова, Артема Савельева или ЧП в доме ребенка при Можайской женской колонии. Астахов в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Ирине Горюновой рассказал о том, как долго собирается работать в должности детского защитника, чему посвятит свой ежегодный доклад главе государства и подвел итоги своей деятельности за 22 месяца работы.
- Павел Алексеевич, на днях Вы навестили Артема Савельева, а к Денису Хохрякову, которого вы привезли из Доминиканской республики, поедете? Как у него дела?
- Денис поживает нормально, я постоянно интересуюсь, как у него идут дела. Я постараюсь доехать до него до Нового года, чтобы поздравить. Последний раз был у него весной. Денис меня помнит, я постоянно общаюсь с директором детского дома, в котором он находится.
- Помните обо всех своих подопечных?
- Я даже практически помню всех детей, с которыми общался в детских домах, на сегодняшний день 862 таких учреждения я проверил сам. Это тысячи детей, которых я видел, я всех их помню, их глаза помню, о чем мы говорили...
- А как сейчас поживает Лариса Агеева, признанная осенью прошлого года виновной в причинении вреда здоровью и ненадлежащем воспитании приемного сына Глеба?
- С Ларисой я виделся две недели назад. У них очень сложная ситуация, прежде всего из-за того, что вроде как по закону они могут восстановить свои родительские права, но не находится в нашей стране человека, который мог бы удовлетворить их просьбу, просто из-за того, что такой практики нет. Нет реальной практики по восстановлению родительских прав усыновителей, к сожалению, суды опасаются создавать такую практику. Я считаю, это неправильно, если законом такая возможность предполагается, надо дать семье второй шанс.
- А дети хотят вернуться к родителям?
- Они каждый день спрашивают, когда придут папа и мама и нас заберут. Им обещали, что родители вернутся, когда начнется лето, потом, когда выпадет снег, потом, снова когда начнется лето, теперь, когда выпадет снег. Они ждут, мы ломаем голову, как им помочь и восстановить эту семью. Хорошо, что хоть Агеевым разрешают встречи с детьми.
- Вы отмечаете, что возросло количество преступлений, связанных с сексуальным насилием над несовершеннолетними. Вам не кажется, что стало модным обвинять в педофилии или все-таки о них стали просто больше говорить?
- Количество таких преступлений возросло во всем мире. Каждый пятый ребенок в Европе пострадал от действий педофила, и это число растет. Поэтому говорить о том, что это какая-то мода или, как еще говорят, "педоистерия", неправильно. К сожалению, это реальность, в которой мы живем. Все это произошло из-за развала системы оказания психиатрической помощи. С того момента, как психиатрическая помощь стала оказываться в добровольном порядке, в России появилось огромное количество проблем. Возросло число преступлений, которые совершают люди невменяемые, больные психическими заболеваниями. Этим людям никто не помогает, их никто не лечит, естественно, они совершают преступления, страдая тяжелейшими заболеваниями.
- Что происходит в Можайской колонии? Почему дети до сих пор не вернулись в дом малютки, хотя врачи еще на прошлой неделе говорили, что готовы к выписке?
- Да, там до сих пор все очень неблагополучно. Я подозреваю, что основная проблема - в руководстве системы ФСИН, они не могут справиться с этим кризисом. Домами ребенка в системе ФСИН (у нас их всего 13) никто не занимался. Представьте себе узковедомственный дом ребенка, который не подчиняется ни Минобрнауки, ни Минздравсоцразвития, а только Федеральной службе исполнения наказания. Как там можно ребенком заниматься, учить, лечить, когда нет методик? Ребенок находится в неволе с первого дня своего рождения, но он не совершил ничего преступного, чтобы там отбывать наказание вместе с матерью. То, что мать получает послабление в режиме, это гуманно, но основная задача - вырастить ребенка, здорового, развитого и социализированного. Эти задачи практически не решаются в системе ФСИН, когда там находится ребенок. Я за то, чтобы мы боролись с этим советским атавизмом. Все дома ребенка надо выводить в муниципалитеты.
- В детских колониях тоже есть проблемы?
- Там тоже отмечается серьезное неблагополучие. За последние полгода произошло три бунта в детских колониях.
- В чем причина?
- Хоть ФСИН со мной на эту тему полемизирует, но, на мой взгляд, основная причина заключается в том, что ведется слабая идейно-воспитательная работа. Я был в Атлянской колонии, где произошел бунт. Для меня было очевидно, что там такой работы, фактически, нет. Нет спортивных сооружений, а ребятам надо выплескивать негативную энергию. Они, конечно, выполняют требования режима, заняты на каких-то работах - формально у них все соблюдается, а в наше время надо говорить о неформальном подходе, чтобы дети были все время заняты, чтобы они не оставались бесконтрольными, чтобы любое проявление пресекалось.
- Но есть же какая-то программа ФСИН по реформированию колоний?
- По этой программе все колонии реформируются, некоторые из них закрываются, и будут создаваться, так называемые, воспитательные центры. Это уже нечто другое. Это уже центр и социализации, и реабилитации, и образования. Например, в Брянске уже условия другие, там ребята живут по двое, нет колючей проволоки.
- Павел Алексеевич, поставил ли точку в делах актрисы Захаровой и Ирины Беленькой подписанный между Россией и Францией договор о создании конфликтной комиссии для разрешения семейных споров в интернациональных семьях?
- Точку в их делах поставит договор о взаимной помощи по гражданским и семейным делам, когда он будет подписан и ратифицирован. Только по этому договору появится возможность признавать решение суда французского в России и российского во Франции. Сейчас есть решение парижского суда в отношении Захаровой, и есть решение Пресненского суда, по которому она восстановлена в правах, и девочка должна с ней проживать. Они никак не связаны между собой, потому что нет механизма, который их может совместить и реализовать.
- Следственный комитет РФ намерен добиться осуждения супругов Кравер? Какие перспективы?
- Решение суда несправедливое, люди, совершившие убийство, пусть даже, как признал американский суд присяжных, неумышленное, не имеют права выходить на свободу и нести столь легкое наказание. Ребенок погиб, его никто не вернет, поэтому инициатива Следственного комитета мною приветствуется. Я считаю, что Следственный комитет здесь ответил абсолютно адекватно.
Очевидно, что их никто не выдаст РФ, но при этом понятно, что Россия может их преследовать и применять различные международные механизмы. Объявление в международный розыск вполне понятная мера и требование об их выдаче из любого третьего государства тоже вполне адекватная мера. Очевидно, что они станут невыездными.
- Со своей стороны Вы предпринимаете какие-то действия?
- Я направил письмо генеральному прокурору, который одновременно является руководителем департамента юстиций США, Эрику Холдеру, в котором попросил внимательно подойти к этому делу, проанализировать его, разобраться в деталях и вынести протест. Такое же письмо параллельно направлено госсекретарю США Хиллари Клинтон. Я считаю, что вынесенное решение надо обжаловать.
- Как вы считаете, надо ли забирать у Краверов сестру Вани Скоробогатова?
- Я считаю, что мы имеем право потребовать отчета о том, как сейчас живет Даша и с кем она находится. По моим сведениям, она у родственником Краверов. Мы должны протестовать против того, чтобы ее вернули супругам. Они не имеют права воспитывать детей, потому что допустили гибель ребенка. Мы будем действовать через службу защиты детей Пенсильвании и Национальный совет по усыновлению, который объединяет все агентства по усыновлению в США, и следит за тем, чтобы не нарушались права приемных детей. Например, сейчас они ведут дело против Тори-Энн Хансен. Я считаю, что они должны выступить против Краверов.
Их нельзя близко подпускать к детям. Если за это время будет ратифицировано наше соглашение об усыновлении Америкой, то по нему мы имеем право Дашу обратно забрать.
- В январе будет уже два года, как вы занимаете должность уполномоченного по правам ребенка. Что удалось за это время?
- Я скромно оцениваю свои результаты. Главное, нам удалось развернуть общество лицом к детям, мне кажется, до этого времени к детским проблемам относились слишком легкомысленно. У нас 19 ведомств, которые, так или иначе, занимаются защитой детей, уполномоченный стал двадцатым. Нам удалось заставить все ведомства работать более слаженно. Этого же самого удалось добиться на региональном уровне. Мне кажется, мы привлеки серьезное внимание к защите прав наших детей за рубежом.
Мы отработали методики проверки детских учреждений, до этого их не было. Мы разработали уникальную схему анализа системы защиты прав детей в регионах, которая заполняется каждым регионом. На сегодняшний день ее заполнили 82 региона, последней осталась Чеченская республика. На основании этой схемы мы создали уникальную электронную систему учета данных по таким позициям, которых даже в Росстате нет.
- В чем уникальность созданной базы?
- Вы можете увидеть карту России, нажав на любой регион, вам будет выдана вся информация за последние четыре года. Сможете построить любой график по демографии, детской смертности, количеству браков несовершеннолетних, количеству абортов несовершеннолетних, количеству преступлений, совершенных против несовершеннолетних, и так далее. Основываясь на этих данных, можно увидеть, что за последние два года произошли существенные изменения.
- Эти данные будут обнародованы?
- Я должен сначала базу представить президенту. Со временем мы ее сделаем доступной на нашем сайте.
- Как долго вы планируете работать на посту уполномоченного?
- У меня мандат до 7 мая следующего года, как дальше сложится моя судьба, я не знаю, но я настолько втянулся в эту работу, что потенциал еще есть. Сколько надо, столько и буду работать.
- При подготовке ежегодного доклада президенту РФ о положении детей чему уделите внимание? Появятся ли новые акценты в отличие от доклада за 2011 год?
- Основная идея моего будущего доклада будет заключаться в том, чтобы обеспечить реально осуществимые и гарантированные права каждого ребенка на защиту и семью. Будет дана оценка ситуации, в которой мы сейчас находимся, и она лучше, чем два года назад.
- На прошлой неделе Вы приняли участие в конференции Совета Европы по стратегии в области защиты прав детей. Каково положение дел в РФ по сравнению с Европой?
- России надо участвовать в таких мероприятиях. У нас ситуация выравнивается. Мы внесли свой вклад, мы существенно изменили законодательство, усилили ответственность за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, мы идем в ногу со временем. И Европейские страны позитивно принимают наше участие, они видят, как продвигается Россия в области защиты прав детей. Мы стали более открытыми, готовы делиться нашим опытом.
- У России есть опыт, которым она могла бы поделиться с Европой?
- Очень важное направление, в котором мы можем поделиться свои опытом - детское самоуправление. Как говорят в Совете Европы, голос ребенка должен быть услышан. Мы активно поощряем все формы детского самоуправления, при уполномоченном создан общественный детский совет, который я рекомендовал создавать всем уполномоченным в регионах. У нас есть регионы, где уполномоченные выбираются детьми в детском учреждении, неважно школа это или другое учреждение. Детские правительства, парламент и общественные палаты - это тот опыт, который мы готовы сегодня показать Европе.
