Проблематика прав русскоязычного населения в Эстонии требует серьезного и вдумчивого подхода, который, как свидетельствует практика, мало кому интересен, считает участник ФЕАМ в Минске журналист Олег Самородний.
Олег Самородний, журналист, автор и издатель документально-публицистических книг (Таллин) — для РИА Новости
Трудно судить, глядя из Эстонии, о тенденциях развития постсоветского пространства. Хотя бы потому, что для абсолютного большинства эстоноземельцев куда более важное значение имеют процессы, в том числе по объединению политических и экономических структур, происходящие в Европейском союзе. И то, что кому-то представляется национальным обособлением, в действительности может оказаться участием той же Эстонии в федерализации Евросоюза, необходимость трансформации которого в «Соединенные Штаты Европы», несмотря ни на что, становится все более очевидной.
На сегодняшний день страны Балтии (Эстонию, Латвию, Литву) можно считать частью постсоветского пространства с огромной степенью условности. На то есть масса объективных причин и показателей.
Существенную роль в выпадении Эстонии из когорты «постсоветских стран» играют близорукие расчеты политиков, ориентирующихся на потребности текущего момента. Эти расчеты сводятся к поиску мнимого врага, выдуманного в пропагандистских целях. И здесь негативные функции начинают выполнять различные масс-медиа, становящиеся зачастую инструментами тех или иных пропагандистских атак на бывших соседей по «советской коммуналке».
Во избежание голословности кратко остановлюсь на теме притеснения русскоязычного населения Эстонии. Этот конек давно оседлали политические манипуляторы. Так, высасывая из пальца примеры дискриминации русских, они публично заявляют (в российских СМИ), что в Эстонии за одно и то же преступление русских сажают в тюрьму в то время, как эстонцев штрафуют. Законодательство Эстонии действительно предусматривает за определенные правонарушения (например, хулиганство) два вида наказаний — кратковременное содержание под стражей или же уплату штрафа. Причем вид наказания себе выбирает сам правонарушитель. То, что русскоязычные хулиганы, в отличие от эстонских, скорее, предпочитают пару месяцев провести в кутузке вместо того, чтобы заплатить штраф, свидетельствует о чем угодно, только не о дискриминации русских.
Еще один пример — разговоры о том, что безработица среди русских является следствием их дискриминации. При этом умалчивается, что большинство русскоязычных безработных — это люди старшего возраста. В то же время данные, касающиеся людей в возрасте до 30 лет, свидетельствуют, что социально-экономическое положение эстонцев и неэстонцев в этой возрастной категории практически одинаковое. А по некоторым показателям (например, преобладание эстонцев на непристижной работе в сфере обслуживания) положение молодых неэстонцев выглядит даже более привлекательным.
Разговоры о дискриминации на рынке труда по этническому признаку не находят объективных подтверждений. Среди случаев, рассматриваемых в Инспекции по трудовым спорам, практически нет жалоб на национальную дискриминацию. Или даже на языковую, поскольку, по закону, работодатель обязан оплатить языковые курсы работника, и только если посещение этих курсов не приносит желаемого результата, то он может уволить этого работника за незнание эстонского языка, если владение оным необходимо при исполнении трудовых обязанностей. Анализ данных о принятых на работу в крупных фирмах Эстонии свидетельствует, что работодатели отдают предпочтение соискателям, хорошо владеющим русским языком, наряду, естественно, с эстонским.
Остается добавить, что Закон о трудовом договоре предусматривает ощутимые санкции в отношении работодателей, допускающих дискриминацию рабочей силы по национальному признаку. По существу, подобные действия законодательно приравниваются к разжиганию межнациональной розни, что в Эстонии считается тяжким преступлением.
Можно упомянуть сетования по поводу неграждан в Эстонии, что опять же мало на кого производит впечатление, поскольку численность лиц без гражданства постоянно и заметно сокращается. Если в 1992 году неграждан было 494 тысячи человек (более 30% населения), то в 2012 году их осталось немногим более 90 тысяч человек, то есть чуть больше 7% населения. Ясно, что «проблема безгражданства» — это временное явление, педалирование которого может принести лишь сиюминутную пропагандистскую выгоду. Периодически в Закон о гражданстве вносятся смягчающие положения, например, об упрощенном порядке предоставления гражданства инвалидам и о фактически автоматическом (необходимо лишь заявление родителей) предоставлении гражданства несовершеннолетним детям, родившимся в Эстонии. При этом гражданский статус родителей не имеет значения.
На самом деле, проблематика прав русскоязычного населения значительно сложнее, она требует серьезного и вдумчивого подхода, который, как свидетельствует практика, мало кому интересен. Куда проще и веселее проводить кавалерийские пропагандистские наскоки.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Олег Самородний родился на Украине. Окончил в 1985 году Московский государственный институт международных отношений (МГИМО). Помимо русского и украинского, владеет кхмерским, эстонским, французским, английским языками. В 80-х гг. работал в МИД СССР, в посольстве СССР в Камбодже. С 1989 года являлся научным сотрудником Института международных и социальных исследований Академии наук Эстонии. В 1997 году замещал главного редактора газеты «Эстония», а в 1998 — руководил экономическим журналом «InterРынок». В период 2007-2010 гг. работал шеф-редактором еженедельника «Комсомольская правда в Северной Европе». Сейчас занимается и издательской деятельностью и журналистикой.
