"Сегодня у нас ноябрь 2015 года. Значит, естественная актуальная тема для нас – очередной грядущий юбилей, 100-летие революции", — начал свое выступление Министр культуры Российской Федерации. "Владимир Владимирович Путин поддержал идею установить памятник Примирения в Крыму – именно в том месте, где закончилась Гражданская война. Почему он актуален и уместен сегодня? Речь идёт о примирении в наших головах. Так называемая трудность вопроса о русской революции 1917 года на самом деле определяется сегодня спекулятивными трактовками фактов, которые используются в актуальном идеологическом противостоянии. К реальному осмыслению истории и судеб Родины эти спекуляции имеют крайне отдалённое отношение".
Переходя непосредственно к "мифам", Владимир Мединский отметил: "На всякий факт нужно смотреть с разных сторон. Нам говорят, что империя Романовых деградировала, экономика не развивалась. Что мы видим на самом деле? Мы видим рост промышленности – причём как раз в правление Николая II – недаром советская статистика чуть ли не до времён Брежнева приводила показатели СССР "в сравнении с 1913 годом".
"По валовому промышленному производству Россия к 1913 году занимала 5-е место в мире после Франции, Германии, США и Британской империи (которая на тот момент раскинулась на полмира). По протяжённости железных дорог – 2-е место в мире, и 1-е место – по темпам их строительства. По некоторым позициям экспорта сельхозпродукции – безусловное мировое лидерство. Где тут деградация?" — добавил он.
С другой стороны, глава культурного ведомства отметил, что высокие темпы развития промышленности в николаевский период отсчитываются от крайне низкой стартовой позиции конца XIX века. "Поэтому – при всех темпах развития – наше тогдашнее 5-е место в мире означает всего лишь около 5% мирового промышленного производства при 10-процентной доле населения. Качественно же российская промышленность работала преимущественно в интересах иностранных инвесторов (около ¾ собственности). В том числе в геополитических интересах наших тогдашних зарубежных партнёров: например, французские инвесторы стимулировали развитие железных дорог не в интересах внутренней логистики, а в интересах доставки войск и военных грузов к будущим фронтам Первой мировой, то есть по линии Восток – Запад. Весь российский экспорт – это сырьё или продукция низких переделов. В то время как жизненно важные для суверенной экономики отрасли, такие как машиностроение, либо находились на низком уровне, либо отсутствовали. Стагнировали и отрасли, ориентированные на внутренний рынок (например, лёгкая промышленность) – из-за нищенской покупательной способности 80% населения. Где здесь правда? А это всё – правда. Только эта правда не доказывает ни одного "крайнего" тезиса. Значит, эти "крайние" тезисы – и есть спекуляция".
Отвечая на вопрос, подкосила ли Россию неудачная Первая мировая война, Министр ответил, что к весне 1917 года ситуация на фронтах не была угрожающей для России – по крайней мере, в сравнении с другими участниками войны, как противниками, так и союзниками.
"На германском фронте удерживалось равновесие, в то же время Россия была близка к разгрому Австро-Венгрии и Турции, имелись все шансы на успешную реализацию планов адмирала Колчака по выходу к Босфору и Дарданеллам (что, собственно, и было главной стратегической целью России в той войне). И успешные операции проводились, и героизм русского солдата в Первую мировую был тот же самый, что и во все времена. Кроме того, к 1916 году удалось наладить эффективную работу оборонной промышленности: был преодолён "снарядный голод", "одна винтовка на троих" канула в прошлое, а оружия потом хватило на чудовищных масштабов Гражданскую войну – это тоже характеристика дореволюционного военного производства".
Так что же, "большевики украли у России победу"?— именно такой вопрос был следующим.
"Тоже нет. Если смотреть с другой стороны, то мы увидим, что и "разложение армии", и усталость от "ненужной войны", и дезертирство, и бандитизм дезертиров, и знаменитый "Приказ №1" – тоже правдивые факты". И большевистский Декрет и мире был принят народом с энтузиазмом – впрочем, по факту этот декрет всего лишь констатировал реальную ситуацию на фронтах: армия к тому моменту уже не воевала в массе своей. И "похабный", по выражению Ленина, Брестский мир тоже был объективно вынужденным. И опять мы видим: все факты – правда, а вырванные из их общего контекста утверждения – спекуляция. И всё то же самое – по остальным обиходным "красно-белым" мифам о русской революции".
"Ужасы "красного террора"? Или ужасы "белого террора"? В "Тихом Доне" у Шолохова оба они представлены – практически документально. Оба террора – исторический факт. Будем сравнивать, который из них "правильный"? Это как раз и есть спекуляция. Февральская революция – преступление? Или Октябрьский переворот – преступление? И там, и там – переворот. С одинаковой степенью "легитимности" по отношению и к тогдашним юридическим нормам, и к нравственным.
"Иногда можно прочитать, что "царя свергли агенты Антанты на английские деньги" или "Ленин совершил революцию на германские деньги". Не помните, сколько там миллиардов наши международные партнёры "всадили" в Майдан буквально пару лет назад? А в нашу Болотную? Иностранный интерес – обязательная составляющая любой смуты, от финансирования любых экстремистских сил до прямой интервенции. Вопрос только в эффективности. И, кстати, на Болотной сильно эти финансы не помогли. Во многом потому, что с другой стороны имелась твёрдая позиция государства и не имелось поддержки народа", — заключил Министр.
Примирение в своих головах "красных" и "белых", России и революции, по мнению Владимира Мединского, возможно, если пользоваться не мифами и лозунгами, а историческими фактами во всём их многообразии; пользоваться не чьими-то идеологическими шаблонами, а своей головой.
"Надо понимать, что мы имеем в виду не примирение между "белыми" и "красными" – главными участниками революции и Гражданской войны столетней давности.
"Красные" и "белые" в данном случае – символ", — отметил он. "На самом деле и "красные", и "белые" – они все революционеры, субъекты смуты, катастрофы российской государственности в романовской версии. "Белые" – это субъекты Февраля, крушения российской монархии, носители буржуазно-демократических, либеральных идей. Впрочем, во Временном правительстве и социалисты имелись. "Красные" – это субъекты Октября, носители радикальной социалистической идеи. Большевики, возможно, и хотели бы поучаствовать в разрушении Российского государства, но "белые" им не дали – опередили. Так или иначе, и "белый" Февраль, и "красный" Октябрь – эпизоды одной и той же смуты. "Красные" и "белые" – субъекты одной и той же смуты на, как тогда казалось, руинах исторической России. Общее между ними – это неприятие монархической России. Таким образом, Гражданская война – это не конфликт между революционерами и консерваторами, а конфликт между субъектами смуты, которые имели разные планы на будущее обустройство рухнувшей Российской империи".
Переходя к заключительной части лекции, Владимир Мединский подчеркнул, что победа "красных" в Гражданской войне – это исторический факт и что объективные объяснения этому факту известны.
"Я же сейчас выделю одну составляющую: большевики с самого момента своего прихода к власти занимались государственным строительством, рассматривая историческую Россию как целое. Вынужденно – в том числе и вопреки многим своим теориям. Подчёркиваю: этот факт не зависит от мотивации и утопических замыслов, которые тогда имелись у большевиков и лично у Ленина.
Просто со всеми своими замыслами и теориями большевики в результате переворота захватили реальную власть в стране с разрушенными институтами государства, уже разорванной национальным и региональным сепаратизмами на десятки "суверенных республик", в стране, воюющей и с уже разваленной армией".
Министр культуры отметил, что его слова – не оценка состоятельности коммунистического проекта, а констатация того, что у большевиков были свои внятные планы на будущее. И для того, чтобы когда-нибудь их осуществить, для начала нужно было остаться у власти, победить противников политических и вооружённых, закончить смуту. А для этого нужно государство, как его ни называй – империя или советская республика, монархия или диктатура пролетариата.
"Во многом благодаря этому обстоятельству на их стороне оказалось большее, чем на стороне "белых", количество личностей и целых институтов дореволюционной России – той самой, которую субъекты смуты дружно обрушили в Феврале-Октябре 1917 года. Известный ведь факт: в Гражданскую войну за "красных" воевало больше офицеров царской армии, чем за "белых". А кое-кто из "белых" потом дослужился даже до маршала Советского Союза: Говоров, который начинал Гражданскую войну у Колчака".
"Логика истории устроена так, что как только кто-то в России начинал восстанавливать государство и прекращать смуту, то независимо от его планов и желаний получается, как в старом советском анекдоте, "автомат Калашникова". В итоге: из Гражданской войны, которая началась в раздроблённой стране с обрушенными институтами государственной власти, вышло в итоге всё то же самое единое Российское государство, которое стало называться СССР. Почти в тех же границах. И опять мы оставляем за скобками вопросы текущей мотивации и идеологии. И менее чем через 30 лет после как бы гибели Российского государства оно достигло вершины своего триумфа и могущества – я имею в виду и Победу 1945 года, и иные выдающиеся свершения той эпохи".
"Таким образом, возвращаемся к вопросу "кто победил в гражданской войне?" Я вам сейчас парадоксальную вещь скажу: победила третья сила, которая в Гражданской войне не участвовала, – историческая Россия. Та же самая Россия, которая была тысячу лет до революции и будет впредь. И мы с вами прямо сейчас видим, как уверенно возвращается в свои права историческая Россия – как это было всегда в нашей истории".
В заключение был затронут и еще один важный вопрос: победа исторической России – это эксклюзивная заслуга "красных"? А если бы победили "белые"?
Отметив, что история не терпит сослагательного наклонения, Владимир Мединский выразил мнение, что "белые", можно сказать, взяли реванш в 1991 году – идеалы Февраля 1917 года воплотились в буржуазно-демократической Российской Федерации в 90-е годы.
"Поколению ваших родителей есть что вспомнить неблаговидного о тех годах. Это и разрушение единого историко-культурного и экономического пространства – распад СССР. Это и разрушение институтов государственной власти с долгим и мучительным их восстановлением. Это и ценностный кризис. Это и разрушение основ хозяйственной жизни. Это и разгул криминала, и другие проявления социального кризиса. Но было в 90-е не только это. В этом кризисе зародились, выжили и развивались важнейшие механизмы гражданских и экономических свобод – и уже вместе с ними восстановились и государство, и его суверенитет, и его обороноспособность. И мы с вами прямо сейчас видим, как уверенно возвращается в свои права историческая Россия – как это было всегда в нашей истории".
"Таким образом, мы с вами говорим не о примирении красных и белых 100-летней давности – они давно между собой все вопросы решили. Мы говорим о примирении красных и белых с исторической Россией – а это примирение возможно только в виде служения красных, белых и кого угодно России и её народу", — подвел итог лекции глава федерального ведомства.
По окончании лекции студенты смогли задать Министру культуры Российской Федерации интересующие их вопросы. Большинство из них касались развития российского кинематографа и его возможного соперничества с Голливудом.
"У нас есть огромное количество кассово очень успешных фильмов. Голливуд снимает фильмы в основном англоязычные, то есть рынок Голливуда – миллиарды человек. Что же касается русского кино, то его рынок в силу языка и изобразительной специфики — это в основном только Россия. Раньше это были Россия и Украина, но наши соседи теперь не показывают российское кино", — сказал Владимир Мединский.
"Кроме того, в последние годы стало очевидно, что аудитория идет в кинотеатры ради развлечения, а не для того, чтобы постичь суть бытия. И с этой точки зрения я не вижу смысла нам конкурировать с заокеанскими блокбастерами. Мы можем конкурировать в той части, которую мы будем делать хорошо, классно и в которой есть наше национальное преимущество — мелодрама, социальная драма, комедия, мультипликация", — добавил он.
Отвечая на вопрос, какие из исторических оценок должны приводиться в школьных учебниках истории, Министр культуры выразил мнение, что в них должны приводиться наиболее достоверные и проверенные оценки ученых с опорой на факты, при этом с учетом наших государственных интересов.
"Это логично, ведь в школьные годы учебники истории формируют личность человека", — в заключение сказал Владимир Мединский.
