МОСКВА, 6 июн — РИА Новости, Елена Чишковская. Премьера оперы Александра Бородина "Князь Игорь" режиссера Юрия Любимова состоится на исторической сцене Большого театра в субботу. Первыми зрителями, увидевшими спектакль во время генеральной репетиции в среду, стали журналисты, с которыми постановщики и артисты поделились своими впечатлениями от "любимовской" версии известного шедевра.
Вначале было слово
Больше всего представители прессы мечтали услышать главного героя "Князя Игоря" — Юрия Любимова, версию которого в Большом театре называют не иначе как "необычным любимовским проектом", к работе над которым были привлечены два композитора — Павел Карманов, ставший автором новой музыкальной редакции, и Владимир Мартынов, выступивший в роли консультанта. К сожалению, 95-летний мэтр так и не пожелал ответить на вопросы журналистов, предоставив это право дирижеру Василию Синайскому, сценографу Зиновию Марголину, а также исполнителям, репетирующим главные партии.
Голос самого Любимова зазвучал лишь непосредственно перед прогоном. Мастер тепло поприветствовал артистов и зал и предупредил, что по ходу действия могут быть остановки. Таковых, впрочем, не случилось — режиссер напряженно следил за ходом спектакля, иногда дирижировал, воспроизводил жесты актеров, но в процесс кардинально так и не вмешался. Сохранив молчание, Любимов, тем не менее, дал понять всем присутствующим насколько важно Слово в его постановке: во время звучания увертюры на занавесе появился эпиграф "Вначале было Слово", а затем вся опера, исполняющаяся на русском языке, сопровождалась русскими же титрами, что делало смысл каждой пропетой фразы предельно ясным для любого слушателя.
Лекарство от скуки
О том, что новый "Князь Игорь" будет значительно отличаться от своих предшественников, рассказал Василий Синайский, отметивший, что из традиционных четырех масштабных действий здесь осталось всего два, да и те весьма компактны — первое длится чуть более часа (на репетиции оно продолжалось и вовсе 55 минут), второе — 1 час 15 минут.
"Это не совсем купюры, это концепция Любимова, — уточнил музыкант. — Нужная для нее музыка была использована, а та, что не очень подходит — изъята". Дирижер добавил, что опера обрела динамизм, а сценически она сделана так, что "скучать не придется".
То, что музыкант прав зрители поняли практически с первых минут. Сразу после солнечного затмения (пролога) действие, минуя традиционный "русский" первый акт, молниеносно перенеслось в стан половцев, где развернулись роскошные "Половецкие пляски" в возобновленной хореографии Касьяна Голейзовского. Все остальные события происходили уже во втором акте, финалом которого стал победный, в лучших советских традициях, помпезный хор "Слава" в честь благополучно возвратившегося из плена князя.
Посмотрите фотоленту "Князь Игорь" Юрия Любимова: без арии Кончака, но с хеппи-эндом >>
Опера и в самом деле была значительно сокращена, но при этом в ней появились фрагменты, практически неизвестные опероманам — написанные Бородиным, именно они повсеместно подвергались купюрам. Исполняющие главные партии артисты единодушно признали, что все музыкальные нововведения имели основание — Юрий Любимов работал над каждой ролью с большой тщательностью.
В результате этой работы Князь Игорь получил еще один сольный номер. "Это очень интересный монолог, в котором раскрывается та суть, которую до этого не показывали, — поделился исполнитель партии Игоря Эльчин Азизов. — Князь, будучи в плену, взывает о помощи к русским князьям, призывает к объединению к Руси".
Хана Кончака Любимов лишил его коронной арии, зато публика сможет во втором акте оценить песню Кончака. "Она редко исполняется, потому что не так эффектна, как ария, — рассказал исполнитель этой партии Валерий Гильманов. — Но в ней Кончак показан жестоким и агрессивным человеком. В этом и была режиссерская задумка — показать жестокого Кончака".
Посмотрите фотоленту: Неутомимый мэтр Юрий Любимов >>
Спектакль как росчерк
"Другое дело, что кому-то оно покажется чуждым, чужим, — пояснил Марголин. — Но Юрий Петрович всегда знал, что делает, поэтому то, что происходит на сцене, не кажется чем-то радикальным. Остались все взаимоотношения, осталась структура произведения. Это лаконичный спектакль, как росчерк. И мне кажется, что он будет понятен зрителю".
