Максим Соколов
Глава Еврокомиссии Ж.-К. Юнкер выступил с инициативой создания европейской армии. Своя армия, естественно, нужна ЕС прежде всего в борьбе за дело мира — "чтобы намекнуть России, что мы серьезно относимся к защите ценностей Европейского союза", но, впрочем, не только для этого.
Весьма одобрительно восприняли инициативу Юнкера немецкие политики. Это важно уже хотя бы потому, что средь стран ЕС Германия обладает наибольшим людским и экономическим потенциалом, и костяк эвентуальной армии должны составлять немцы. Если бы Германия отреагировала на инициативу Юнкера скептически, затею сразу можно было бы закрывать.
Остальные члены ЕС пока не выразили столь однозначно положительного отношения. Очевидно, выжидают, как дело пойдет дальше.
В России, которая тоже занимает скорее выжидательную позицию, поспешил отреагировать только член думского комитета по обороне Франц Клинцевич. Причем отреагировать резко отрицательно: "абсолютно неизвестно, что может родить воспаленное сознание западного политика в следующую минуту. Идея создания европейской армии никому не приходила в голову даже в годы острейшего противостояния НАТО и Варшавского договора. Надо полагать, европейская армия мыслится в качестве дополнения к НАТО. Одновременно у западных политиков хватает совести обвинять Россию в какой-то агрессивности".
Совести у политиков хватит на все, на то они и политики, но Клинцевич глубоко неправ, рассматривая идею Юнкера как совершенно неожиданную и никогда и никем прежде не высказывавшуюся. Идея европейской армии в том или ином варианте то более, то менее активно муссируется с самого начала послевоенной европейской интеграции. Проект Европейского оборонительного сообщества был оглашен французским премьером Рене Плевеном еще в 1950 г., т. е. за год до образования Европейского сообщества угля и стали, которое считается первым шагом европейской интеграции.
Затем проектная активность в этой области стала затухать, чтобы, впрочем, снова возобновиться в нулевые годы, когда идею европейской армии проталкивали, хотя и без особенного успеха, французские президенты Жак Ширак и сменивший его Николя Саркози, а также тогдашний еврокомиссар по международным делам Хавьер Солана. Нынешний канцлер Германии Ангела Меркель и раньше высказывалась в пользу создания европейских вооруженных сил, так что предложение Юнкера пало на вполне удобренную почву.
К этому подталкивала сама логика европейской интеграции. Еще в 70-е гг. Генри Киссинджер, намекая на ущербность европейского строительства, спрашивал: "Я знаю, по какому телефону в случае чего надо звонить в Париж, Бонн и Рим. А как позвонить в Европу?". Теперь этот вопрос, кажется, решен: в Брюсселе много телефонов и еврокомиссаров. Но вопрос о том, как в случае чего позвонить европейскому главнокомандующему, остается открытым.
При том, что политический субъект с населением в полмиллиарда душ, но при этом без армии и единого командования не вполне полноценен, и европейцы понимают это лучше других. Доброе европейское слово хорошо и убедительно, но доброе европейское слово, подкрепленное инфантерией, кавалерией и артиллерией еще лучше и еще убедительнее.
Тем более что НАТО, которая всегда была структурой атлантической, а не европейской, в силу такой своей специфики никогда не могла — да и не старалась — подкреплять собой субъектность ЕС. У НАТО были другие задачи.
Сегодня, уж случайно это совпало с заявлением Юнкера или не случайно, недовольство грандов ЕС руководством НАТО достигло довольно высокого градуса. Журнал "Шпигель" опубликовал статью, тон которой выдержан в духе "ТАСС уполномочен заявить". В ней открытым текстом утверждается, что "Берлин беспокоит, прежде всего, характер сообщений, который использует главнокомандующий Бридлав. С помощью частично ложных, частично преувеличенных данных НАТО, а вместе с ней и весь Запад, рискует утратить доверие, предупредил недавно один высокопоставленный чиновник". О доверии к самому командующему силами НАТО в Европе генералу Бридлаву, как можно понять, речь уже давно не идет. При таких обстоятельствах действительно впору задумываться о собственной армии и о собственном командовании.
Другое дело, что это легче сказать, чем осуществить. Строительство фактически новой армии требует немало денег и немало времени, покуда затея перейдет из проектного в реальное состояние.
Опыт же предшествующих европейских армий, среди которых можно назвать Великую Армию Наполеона, вторгшуюся в Россию в 1812 г. (кроме французов, в ней были голландцы, баварцы, вестфальцы, поляки, итальянцы), а также армию вторжения в 1941 г. (кроме вермахта, т. е. немцев и австрийцев, в ней были задействованы итальянские, румынские, венгерские, французские, испанские, бельгийские, голландские, норвежские части), — этот опыт показывает, что боевое взаимодействие в многонациональном воинстве оставляет желать лучшего. Боевой дух вестфальцев в 1812 г. и румын в 1942 г. был невысок.
Хотя, возможно, будь у французского и германского вождей больше времени на подготовку их великих армий, на боевую учебу, вспомогательные войска дрались бы лучше.
