Нападение на сотрудника полиции на Матвеевском рынке. Избиение депутата Государственной Думы на Бережковской набережной. Массовые волнения в городе Пугачев. Всплеск преступности с этническим акцентом стал доминирующей темой российской общественной жизни лета 2013 года. Почему феномен, который условно можно назвать "матвеевским бунтом", получил столь широкое распространение? И есть ли против него противоядие?
Лет десять назад из уст знакомого генерала милиции я услышал такое заявление: "Я ненавижу термин "резонансное преступление". С моей точки зрения, он не имеет права на жизнь. Все преступления должны быть расследованы одинаково тщательно, вне зависимости от того, имеют ли они широкий общественный резонанс, или нет".
Тогда эти слова ветерана милиции вызвали у меня нескрываемое удивление. Мол, разве можно поставить рядом зверское убийство или изнасилование и, например, похищение ящика бананов? Часть этого удивления я сохранил до сих пор. Но теперь я гораздо лучше понимаю эмоции того милицейского генерала.
Есть такая международная шутка: в Америке разрешено все, что не запрещено законом. В Германии запрещено все, что не разрешено законом. А в России разрешено все – даже то, что категорически запрещено законом. Хочу внести в эту шутку поправку. Очень похоже, что в современной России можно сколько угодно нарушать закон, но только до того момента, пока это нарушение не превратится в "резонансное преступление".
Судите сами. На днях выяснилось: нападавшие с Матвеевского рынка много лет терроризировали соседей по дому, где они снимали квартиру. А местные сотрудники полиции в ответ на все жалобы лишь разводили руками: извините, ничем не можем помочь!
Или давайте еще раз перечитаем, что сказал первый заместитель генерального прокурора Александр Буксман о причинах волнений в городе Пугачев: "Оперативный выезд на место бригады сотрудников генеральной прокуратуры показал, что этот конфликт зрел в городе и окружающей территории исподволь. При этом пугачевская межрайонная прокуратура и прокуратура Саратовской области вовремя не увидели проблему, не вмешались, не отреагировали на нарушение законности".
Тенденция, однако. Пока правонарушение или даже преступление не носит резонансного характера, никто в упор не видит проблему. Но как только этот пресловутый резонансный характер появляется, как колесики нашей государственной машины начинают, наконец, крутиться как надо. Хочу подчеркнуть: любое обобщение носит условный характер.
Изнасилование, из-за которого оперативник московской полиции Антон Кудряшов пришел задерживать подозреваемого на Матвеевский рынок, резонансного характера не носило. Но этот сотрудник правоохранительных органов все равно пытался выполнить свой служебный долг. И честь ему за это и хвала. Я счастлив, что в московской полиции есть такие люди.
Однако частное не должно заслонять главного. В кругах московской интеллигенции сейчас модно примерно следующее суждение: то, что с чем мы сейчас столкнулись – это полный развал государства. Современный российский государственный аппарат в своем нынешнем виде не способен исполнять даже свои базовые функции.
Категорически не согласен с такой точкой зрения. "Полный развал государства" – это, например, современная Сомали. "Полный развал государства" – это Россия образца 1918 или 1919 годов. Мы в нашей стране имеем сейчас дело с явлением несколько иного порядка.
Как показывают действия силовиков в случаях "резонансных преступлений", они вполне способны на достаточно мощную и адекватную реакцию. Беда в том, что вызвать такую реакцию способна лишь удвоенная, утроенная или даже удесятеренная доза внешних раздражителей.
Но, допустим, происходит "криминальное землетрясение" чуть меньшей интенсивности – уровня в пять баллов. Простые граждане его замечают: наблюдается "общее сотрясение здания, колебание мебели. Маятники часов останавливаются. Трещины в оконных стеклах и штукатурке. Пробуждение спящих". Но вот государственные и силовые органы при "криминальных землетрясениях" такой интенсивности продолжают сладко спать.
Однако преступные явления – это не землетрясения, на которые человек никак не может повлиять. Если преступления малой интенсивности остаются безнаказанными, то уровень их интенсивности будет неизбежно повышаться. Рано или поздно количество перейдет в качество. И "резонансные преступления" начнут сыпаться как из рога изобилия. Именно это, с моей точки зрения, и произошло в данный момент.
Слишком долго наши государственные органы не замечали сигналов тревоги малой интенсивности. Сейчас, например, власти Москвы клянутся навести порядок на столичных рынках. Слыша подобные обещания, я вспоминаю рассказ одного из руководителей московского филиала "Единой России" приблизительно десятилетней давности.
Накануне очередных выборов несколько активистов партии власти попробовали было развернуть агитационный пункт на территории некоего столичного рынка. А их выгнали оттуда в грубой форме с криками "убирайтесь, это не ваша земля!"
Я не принадлежу к числу особо горячих сторонников партии власти. Но подобные инциденты, с моей точки зрения, – это признак чего-то глубоко ненормального. Однако десять лет назад никаких последствий этот фантастический по своей сути эпизод не имел.
Мы все – и государство, и общество – запустили проблему. В результате криминал сейчас поднялся во весь рост. Бессмысленный и беспощадный "матвеевский бунт" в самом разгаре. До его подавления явно еще далеко.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
