В эту среду исполняется 80 лет со дня рождения Андрея Тарковского. Признанный еще при жизни, он оставил такое огромное наследство, что его до сих пор не удается осознать и переварить. Тарковский задал планку, соответствовать которой очень непросто. Современное российское интеллектуальное кино так часто его цитирует и на него оглядывается, что рискует в нем утонуть.
Говорить о Тарковском сложно. Просто потому, что о нем уже слишком много сказано. Это приблизительно, как с Пушкиным: школьное сочинение о Татьяне Лариной написать еще можно, а обсуждать на кухне за чашечкой кофе уже как бы и нечего.
Тарковский - из тех людей, по отношению к которым эпитет "великий" - пошлость и глупость. Он вписан в летопись мирового кинематографа как самый известный русский режиссер. Он останется в русской культурe как один из самых странных и мощных философов советского периода. Таких как Тарковский - один на миллион и хорошо, если раз в 10 лет.
Обычный ряд, в который его ставят критики: все тот же Пушкин, Андрей Рублев, Чайковский - классики, прошедшие проверку временем. Я бы составила другой: французская революция, телевизор и The Beatles - явления, которые изменили мир, и после которых возвращение в прошлое стало невозможным. Тарковский, как губка, впитал в себя все наследие человеческой мысли, переработал его в своей внутренней загадочной машине и выдал совершенно новый продукт - новый мир с неведомым пейзажем, климатическими условиями и людьми, говорящими вроде бы на понятном языке, но не очень ясно, о чем именно.
Тарковский навсегда изменил отечественный кинематограф. Он какой-то незримой тенью появляется в каждом современном российском фильме - из тех, про которые мы говорим "не для всех". На мой вкус, его даже слишком много. Я думаю, он мешает.
И это проблема. Смотреть наше "умное" кино непросто, потому что пытаешься увидеть что-то новое и неожиданное, а там всегда 80-летний ОН - такой большой и огромный, что остального и не видно. В литературе про такое говорят - между строчек. В кинематографе, видимо, надо сказать: "между кадров".
Помните, в звягинцевском "Изгнании": мальчик ходит по комнате, не зная, чем себя занять, хватает книгу и начинает перелистывать страницы. Вроде бы никаких прямых аллюзий с творчеством Тарковского. Но между кадров-то вот он: стоит в полный рост! Потому что едва ли не в каждом его фильме есть книга, которая рано или поздно попадает в руки к герою, и из которой непременно выпадает засохший цветок. Вот и у звягинцевского мальчика из книги выпадают какие-то листики.
В том же "Изгнании" - в первых же кадрах - Звягинцев показывает деревенский лес: по всему такой же, как в "Жертвоприношении" Тарковского, даже снят так же - плывущей мимо деревьев камерой. Мне это мешает.
Вот выходит фильм Андрея Смирнова "Жила-была одна баба": монументальный, тяжелый, очень реалистичный. И вдруг в самом конце откуда не возьмись - черно-белые кадры фантастического потопа, странные паузы, длинные путанные философские монологи. "Тарковщина". Мне мешает.
Фильм "Пыль" Сергея Лобана. Здесь и комната, которая исполняет желания, и песня "Только этого мало", стихи из которой читает герой Кайдановского в "Сталкере".
Так случилось, что однажды я пересмотрела все эти три фильма в течение одного месяца. И то, что раньше, при первом просмотре, казалось мне намеренным и оправданным цитированием, сложилось, как льдинки у Кая, в аксиому. Только у Кая это было слово "Вечность", у нашего кино это "Обреченность".
Режиссеры обречены цитировать Тарковского, а мы обречены на то, чтобы сталкиваться с ним в каждом новом фильме. Это проклятие - или счастье - поколения, которое слишком близко к Тарковскому, чтобы отнестись к нему как к истории и переварить его полностью.
Но одновременно это поколение слишком далеко от Тарковского, чтобы считать его просто современником с альтернативным художественным методом, на который можно не обращать внимания.
Тарковский задал тон и атмосферу. Страна поменялась дважды, а от них никуда: его константы стали обязательной составляющей российского арт-хауса. Получилось так, что, дав в свое время огромный толчок для развития киноискусства, Тарковский невольно на многие годы создал жесткие рамки, выйти за которые мало у кого хватает духа. Хотя, возможно, дело вовсе не в режиссерах, которые подсознательно или намеренно посылают ему приветы, а в зрителях вроде меня, которые во всем готовы и хотят видеть Тарковского.
Когда очень любишь Beatles, все кругом - подражатели и халтурщики.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
