На НТВ перед праздником случился скандал местного назначения, который, впрочем, имеет фундаментальные основания в нашем сравнительно недалеком прошлом, и, возможно, будет иметь какие-то последствия в надвигающемся будущем.
***
В последний момент из сетки вещания был изъят фильм немецкого режиссера Ахима фон Борриса "4 дня в мае" и заменен другим киносочинением – "В августе 44-го". Пресс-служба канала разъяснила: "По просьбам трудящихся".
"Просьбы трудящихся" последовали не из любви ко второму фильму, а из ненависти – к первому. Скорее, даже из ненависти не к самому фильму, а к его анонсам, если говорить, все-таки, о простых трудящихся. Последние, как увидели крупным планом злобную решимость на лице одного персонажа, страх в глазах потенциальных жертв насилия, так могли подумать невесть что о воинах-победителях в Великой Отечественной войне.
…Канал НТВ в некоторых, если не в большинстве, сегментов своего репертуара, охоч до резких и крутых страшилок. Особенно в таком формате, как "промо-ролики". В них так сгущаются краски, так драматизируются посредством монтажных склеек самые мирные события, что убаюкивающая колыбельная в стилистике НТВ может показаться триллером.
Видимо, таковым и предстал в анонсе этого канала рассказ о решительном поступке одного советского офицера, ставшего на пути у другого советского офицера, когда тот вознамерился в порядке "контрибуции" изнасиловать немецкую девушку в 6 часов вечера после войны.
В фильме еще содержится рассказ про немецкого мальчика – гитлерюгенда, которого победители стараются денацификацировать. Делают это они без громких слов не специально, а просто так, выказывая только одно – естественную человечность в отношениях с ним.
Да и официальный слоган картины: "Иногда граница проходит не между "своими" и "чужими", а между добром и злом", не из тех, что должен раздражать нормальных людей.
Но в советскую пору за такой постулат авторам и картине могли пришить убойный вердикт – "абстрактный гуманизм". Это грозило серьезным поражением в правах. В первую очередь, в праве на художественное творчество.
Нынче за "абстрактный гуманизм" не наказывают запретом на профессию. Могут всего лишь отлучить от телеэфира. Как это и случилось в данном случае. Да и то не с идеологической формулировкой, а опять же под гуманистическим предлогом: мол, не хотелось бы огорчать ветеранов войны в праздник.
Вдогонку, правда, понеслось из всех щелей и углов Интернета: распни ее – либеральную нечисть.
***
"Либеральная нечисть" в нашем отечестве завелась давно. Видимо, от сырости с пришедшей Оттепелью.
Одним из самых ярких ее проявлений стал фильм "Летят журавли". Вероника предала фронтовика, отдалась дурному человеку, то есть дезертиру в широком смысле этого слова. Вышла за него замуж. Хрущев, в 57-м посмотрев это кино, остался им искренне недоволен и назвал героиню картины "шлюхой". В тогдашних критических статьях, насколько помню, авторы старались избегать столь крепкого слова, но все равно смысл его проступал в подтексте; измена невесты жениху-фронтовику квалифицировалась как измена Родине.
Картина чудом ускользнула от идеологических вертухаев того времени и всплыла на лазурном побережье Средиземноморья в Каннах, имела грандиозный успех у французов. Потом это было объяснено тем, что французы вообще склонны к коллаборационизму, что это нация предателей, и потому им стала особенно близка судьба Вероники. И только со временем фильм получил признание у себя на Родине.
Тогдашние недоброжелатели "Журавлей" не ставили под сомнение достоверность сюжета. Да, писали они, такие случаи были, и в немалом количестве, но зачем же их героизировать? Зачем девушку Веронику, пусть и раскаявшуюся, романтизировать? Зачем авторы позволили ей в 6 часов вечера после войны дарить цветы фронтовикам?
Сегодня, спустя 55 лет со дня выхода картины, эти вопросы кажутся не просто нелепыми, но почти кощунственными. Вероника за эти годы стала святой великомученицей среди других достойных киногероев, и каждый год она раздает в телефире цветы вернувшимся с фронта бойцам на площади у Белорусского вокзала.
Человечность картины пробила все советские пропагандистские клише, все заветы соцреализма с его установкой на ограниченный гуманизм и на идеологический патриотизм.
Это, конечно же, случилось благодаря могучему таланту Михаила Калатозова. До такой трагедийной высоты в послевоенные десятилетия уже никто из мастеров кино, касавшихся войны, не добирался. Но тема надклассовой и наднациональной человечности жила в нашем кино в менее значительных фильмах.
В 1971 с большими сложностями протиснулся на экраны страны "Мир входящему" Александра Алова и Владимира Наумова. И по тем же причинам, что и "Журавли". На сей раз более прочего шокировала финальная сцена, где немецкий младенец, угадавший родиться опять же в 6 часов вечера после войны, писает на гору оружия. Пацифизм тоже не поощрялся.
Самой крамольной с этой точки зрения оказалась картина Григория Чухрая "Трясина", в которой правда материнской любви лоб в лоб столкнулась с правдой национальной беды. И человечность в этом бою не выжила.
И сам фильм, поведавший об этом сражении, практически так и не дошел до зрителя.
Несколько раньше был снят фильм "Комиссар" Александра Аскольдова, правда, на материале Гражданской войны, о том, как утопическая идея о всеобщем благоденствии народа победила материнский инстинкт.
Этой картине суждено было увидеть свет божий только через 20 лет, а ее режиссер оказался изгнанным из профессии с той же категоричностью, с какой сегодня иные патриоты требуют наказания всем, кто причастен к созданию фильма "4 дня в мае".
***
Я ведь не утверждаю, что это великий фильм и что он по своему таланту соотносим в "Журавлями". Но опять же его сняли с показа по ТВ не по причине средних или малых художественных достоинств. Его сняли по, казалось бы, уже забытой мотивировке – идеологической.
Картину не допустили в эфир, а тема ее жива.
Картина ведь о том, как после победы над государственной машиной бесчеловечности началась борьба человека за собственную человечность, коя и продолжается по сегодняшний день. И довольно упорная. И с переменным успехом, как показал случай на канале НТВ.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
