Игорь Астафьев, экономист, эксперт РЭУ им. Плеханова, для МИА "Россия сегодня"
Сравнение экономики России с экономическими системами различных, и особенно так называемых "развитых стран Запада" производится регулярно. Сравнивают уровни жизни, покупательные способности валют, динамику ВВП и прочее. Все эти показатели, безусловно, значимы и несут важную информацию.
Однако я, как не только теоретик, но и практический экономист, обратил внимание на одну любопытную косвенную деталь, которая объясняет многое, и не только в экономике.
В современной нам Германии есть нормативно-правовые акты, действующие с конца позапрошлого века, а точнее, с 1889 года! Нечто подобное есть и в Великобритании, тоже одной из самых старых европейских "демократий".
То есть если бы английского или немецкого бухгалтера XIX века заморозили и вернули бы к жизни в наши дни, то он бы, пожалуй, удивился бы только гаджетам и другим плодам научно-технического прогресса. А в остальном он бы вполне понял действия современных ему коллег и после краткосрочных курсов компьютерной грамотности вполне смог бы работать.
Представить себе такое в России можно только в бреду. И это очень жаль, потому что преемственность, постоянство и предсказуемость законодательства вообще и правил налоговой игры в особенности являются важнейшим инвестиционным фактором вне зависимости от формы собственности на капитал и места его происхождения.
Заметим, что европейские страны, и в особенности Германия, прошли через государственные трансформации никак не меньше, чем Россия. Но инстинктивное стремление к стабильности правил ставит гражданское и налоговое законодательство превыше внешних политических и социальных перемен.
С 2002 года Россия пережила уже четыре реформы системы налогообложения в нефтяной отрасли. В нефтедобывающих же странах Запада (Норвегия, Великобритания, Австралия) налоговые системы развивались эволюционным путем на основе принципов фискальной стабильности и предсказуемости.
В России с 2000 года было четыре существенных изменения налогового режима в нефтяной отрасли: замена акциза и ОВМСБ (отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы) на НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых) в 2002, переход на режим "60-66" в 2008, "малый налоговый маневр" в 2014 и "большой налоговый маневр в 2015 г.
Полезные ископаемые (а не отдельные, пусть и уважаемые компании) — это, безусловно, национальное достояние. И вполне понятно, что государство, осуществляя фискальное и валютное регулирование, в первую очередь руководствуется именно этим подходом. Но налоговое регулирование подобно не просто обоюдоострому мечу, но еще и мечу, не имеющему рукоятки. Выигрывая в одном, неизбежно проигрываешь в другом.
Россияне уже научились довольствоваться каким-либо одним индикатором из двух — ценой на нефть и курсом доллара, без труда понимая их спаянную разнонаправленную динамику. Как понятно и то, что девальвация рубля осуществляется в интересах бюджета, и ничьих иных интересах. Потому что когда говорят, что "выигрывают экспортеры", это не совсем и не всегда так.
Возьмём нефтянку. Сначала было объявлено о дополнительном налогообложении отрасли на 600 млрд руб., сейчас идет речь о 200 млрд. руб. То есть эта наша отрасль, заметим, "реальной экономики", фактически ничего не получила от девальвации валюты, а лишь "осталась при своих".
Что, в общем-то, тоже неплохо (в том смысле, что бывает у нас и хуже), но в текущем году общая доля фискальных изъятий государства в совокупном доходе нефтяных компаний составит уже 82%. Все бы ничего, но не следует забывать, что реальный сектор, в отличие от финансовых спекуляций, действует по иным закономерностям, давая отсроченный эффект и требуя инвестиций в будущее производство, в данном случае — нефтедобычу.
В ведущих экономиках мира, и прежде всего США, при практически нулевой процентной ставке рефинансирования денежно-промышленная политика (mondustrial policy), рассчитанная на длинную и сверхдлинную эмиссию, соответствует фундаментальным инвестициям в промышленность, технологии и научные разработки. У нас же, напротив, планируемые налоговые маневры могут привести к уменьшению инвестиций в нефтяную отрасль в 2016-18 гг. на 2 трлн рублей и снижению добычи нефти на 100 млн тонн. При этом российский Центробанк, инвестируя в казначейские обязательства США, способствует долгосрочному росту в не самой дружественной нам экономической системе.
То есть процесс сходен с поеданием курицы, несущей золотовалютные яйца. Понятно, что жаркое из курицы существенно больше, чем снесенные ею за день одно-два яйца, но что будет завтра?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
