Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Давно пора. Саммит Россия-ЕС, на котором не столько подписывали документы, сколько говорили в целом о странных отношениях Москвы со столицей единой Европы Брюсселем, следовало проводить не 28 января 2014 года, а несколько лет назад. Давно надо было поменять всю стилистику, смысл, тональность этих отношений. Сделать их такими, как у Евросоюза и Китая, например.
Проблема в том, что и сегодня, по итогам встречи в Брюсселе, нельзя сказать, чтобы европейцы — точнее, евробюрократия — поняли, что давно кончившуюся эпоху пора бы уже похоронить официально.
Зачем урезали формат
Это очень смешная история — как европейцы драматично урезали повестку дня саммита (а до того переносили его) с двух дней до, фактически, одного короткого разговора якобы без заранее определенной программы. То есть отшвырнули все, что дипломаты готовили неделями, и вместо этого решили сурово пообщаться на тему Украины и, в частности, поговорить о том, зачем Россия увела Киев от "европейского выбора".
То, что Москва таким поворотом событий недовольна и постарается все же поднять на этой встрече все темы, на которые годами ведет не очень успешный разговор с брюссельской командой, было заявлено довольно прямо. Темы — это торговля и попытка заставить Россию продавать газ Европе по правилам "третьего энергопакета" (то есть вместо одного российского поставщика искусственно создать нескольких и заставить их драться между собой и снижать цену). И еще вечно висящий вопрос о безвизовом режиме, и еще базовое соглашение о принципах взаимодействия (о нем ругаемся, по сути, с 2006 года, прежнее соглашение истекло в 2007 году, как-то обходимся без…).
А стоило ли так настаивать на том, чтобы саммит получился как множество предыдущих, то есть очередным актом топтания на месте? Может, и права брюссельская команда — пора все, наконец, друг другу высказать и избавиться от недомолвок, затяжек, двусмысленностей?
Но здесь вопрос в том, с кем и с чем именно мы говорим. С "Европой вообще"? Да нет, скорее со специфической ее частью, которая стала и для нас, и для остальных европейцев большой проблемой.
Разные Европы
Когда мы говорим с англичанами, итальянцами, голландцами — это что, не с Европой идет разговор? И, кстати, в этих случаях он у нас все-таки идет. А вот что такое идея Евросоюза в глазах россиян, особенно после накопившегося долгого опыта общения с людьми из Брюсселя?
Эти люди — председатель Европейского совета Херман ван Ромпей, председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу и глава дипломатии ЕС Кэтрин Эштон. Они, в отличие от многих других европейцев, лично причастны к истории с "Восточным партнерством" с Киевом. И к ярости северо-восточной части Европы после того, как это партнерство не получилось.
По другую сторону стола с "тройкой" беседовали президент Владимир Путин и министр иностранных дел Сергей Лавров. Что известно о состоявшемся разговоре: да, о Киеве в основном и говорили. Осудили насилие и радикализм, заявили, что признают любые решения заседавшего в тот момент украинского парламента, а с Москвой по этому поводу будут консультироваться и дальше… Это то, что известно по итогам саммита широкой публике.
Здесь дело в том, что история с Украиной, которую шатания вокруг "европейского выбора" поставили чуть ли не на грань уничтожения — это не Великобритания, не Германия и не Италия, которым идея интеграции Восточной Европы или безразлична, или неприятна. Это как раз та самая тройка.
Единая европейская энергополитика, в рамках которой Еврокомиссия готова наложить санкции на полдюжины стран, подписавших с Россией соглашение о "Южном потоке" — это, опять же, не упомянутые страны, а как раз брюссельская тройка.
Грубо говоря, все, что мы в Европе любим, идет по линии двусторонних отношений. А все, что не любим, олицетворяется Брюсселем.
Зачем Евросоюзу китайские ценности
Ну, и как с брюссельской командой было говорить, особенно с учетом личного дипломатического стиля Владимира Путина? Между прочим, стиль этот состоит прежде всего в неконфликтности.
Другой бы сказал: ребята, это не вы, а мы давно уже были должны отшвырнуть со стола переговоров все, что было подготовлено, и призвать то ли "Европу вообще", то ли вот эту брюссельскую команду если не к ответу, то к серьезному разговору.
К разговору, например, о привычке если не "Европы вообще", то некоторой части ее публики подстрекать к бунту. Желательно — за пределами ЕС, конечно.
Причина того, что у нас с Брюсселем затянувшееся глухое раздражение друг другом, не в том, что мы разные (конечно, мы разные и всегда такими будем). Главное в том, что в начале 1990-х из Москвы доносились привычные разговоры о том, что мы, россияне — "тоже европейцы". А настоящие европейцы в ответ считали нормальным выдвигать Москве список тех самых требований к "европейскости", с которым сейчас познакомилась Украина.
И уже в начале 2000-х Москва начала уточнять эти странные отношения экзаменатора и экзаменуемого (те самые попытки выработать новое базовое соглашение о сотрудничестве к 2007 году), а европейцы так и не поняли, как такое может быть. Американцы поняли, а эти — нет.
Вот это все можно было бы высказать на нынешнем недосаммите в Брюсселе. Конечно, в ответ могло бы прозвучать следующее: а мы иначе не можем, мы европейцы, у нас принципы. Не можем мы их не навязывать, мы иначе ни с кем не сотрудничаем.
Но ведь это не так. Дело в том, что Евросоюз раз в год проводит точно такие же бюрократические мероприятия — саммиты — с Китаем. И сначала разговор там тоже шел на повышенных тонах и насчет ценностей. Но уже как минимум три года — подчеркнуто никаких ценностей, только бизнес.
И то правда, зачем европейцам китайские ценности? Каждому свое. А иначе как на равных Китай разговаривать ни с кем уже давно не умеет, и правильно делает.
Так вот, целью дипломатии по линии Россия-ЕС мог бы стать перевод отношений на "китайскую модель". А разговоры о "Европе от Атлантики до Урала" можно вести по академической линии.
