Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Независимый институт социологии, экономики и политики, по сути белорусский, но формально зарегистрированный в Литве, опубликовал доклад "Молодежь Беларуси на рынке труда и в системе трудовых отношений". Суть исследования гораздо шире названия: белорусские социологи предприняли попытку понять настроения молодежи вообще. Причем, как оказалось, не только белорусской.
За Лукашенко и без восторга
Тех, кто уже не первое десятилетие хочет перемен в обществе в связи со взрослением очередного поколения, ждет очередное разочарование, и это главный вывод исследования. Этих перемен ждали едва ли не с самого начала перестройки. Сначала ждали тех, кто родится после страха, который почему-то называли генетическим. Потом ждали, когда вырастет средний класс, со своими прогрессивными установками и современными взглядами, Покойный Юрий Левада по поводу этих надежд сокрушенно качал головой, исследования продолжателей его дела в конце нулевых звучали по этим надеждам почти реквиемом. А теперь в исследовании НИСЭПИ все описано подробно на очень точном и хорошем примере — белорусском.
В качестве одного из основных выводов исследования социологи НИСЭПИ отмечают: "В целом низкий уровень жизни в стране, бесперспективность в трудовой сфере, излишняя зарегулированность трудовых отношений заметно исказили приоритеты жизненных ценностей населения, особенно молодежи, переориентировав их в меркантильную сторону в ущерб традиционным общечеловеческим". Среди молодежных мечтаний на первом месте — высокая зарплата: 89% ставят ее во главу угла. Предложение же о "полной реализации своих творческих и человеческих возможностей" заинтересовало только 58%, оставшись на шестом месте.
И, пожалуй, только в этих установках молодежь (ею исследователи считают 18-30-летних) более или менее отличается от помнящих советское время респондентов средней (30-50 лет) и старшей (более 50 лет) групп.
Политические оценки у тех, кто, казалось бы, должен видеть происходящее свежим взглядом, оказывается, не слишком отличаются от позиций тех, кто уже на все это давно насмотрелся. Среди молодых оказалось достаточно много тех, кто считает, что ситуация в стране развивается в правильном направлении (36,4% против 33,6% в средней и 55,7% в старшей группах).
Практически одинаковое число респондентов — примерно по 60% — в молодой и средней группах уверены, что развитие ситуации происходит в интересах небольшой группы людей. Более четверти молодых и завтра бы проголосовали за Лукашенко (их "родители" дали чуть больше — 29%, "деды" — 51%), и примерно одинаковые цифры, близкие к статистической погрешности, характеризуют интерес всех трех групп к оппозиционным политикам.
Операция "Большой уход"
Словом, восторга нет, но, как и в средней возрастной группе, лишь чуть более 4% молодых признается в участии в акциях протеста, лишь чуть более четверти положительно или скорее положительно относятся к тем, кто на эти акции выходит, и 52% безразличны. И это понятно: на акции протеста выходят обычно для того, чтобы бросить режиму политический вызов, а нарушенными свои политические права считают только 20% молодежи — вдвое меньше тех, кто жалуется на нарушение прав экономических.
Внутренняя эмиграция
Белоруссия для подобного исследования выглядит почти идеальным полигоном. С одной стороны, здесь вертикаль власти была провозглашена раньше, чем где бы то ни было, и здесь политическая модель остается, пожалуй, самой ясной и незамутненной на постсоветье. С другой стороны, здесь режим и общество достигли одного из самых выразительных уровней независимости друг от друга, и граждане уже давно научились жить, не обращая внимания на свою власть, и власть этому не мешает. Возможность эмиграции — одна из самых значительных белорусских свобод, благо Евросоюз в нескольких часах езды.
Уезжают, понятно, не все из 62%. Но те, кто остаются, не пополняют ряды оппозиции. Они примыкают к конформистскому большинству, пытаясь реализовать свои установки в тех условиях, которые есть, не надеясь их поменять. Другими словами, вписываясь в ту матрицу, в которой выросли их родители. Иного не дано, а потому и не надо.
В этом, по сути, вывод исследования. И этот вывод справедлив отнюдь не только для Белоруссии, которая в данном случае — просто идеальная модель.
Примерно то же самое примерно по такой же схеме происходит везде: вопрос в том, как устроена матрица, а она неизменна, за редчайшими исключениями. Кроме Грузии таких исключений не припоминается, и частью грузинского прорыва, кстати, является поколение, выучившееся на Западе.
Но не Грузия, а Азербайджан и Казахстан одними из первых осознали важность нового, блестяще образованного на Западе поколения, и одними из первых это поколение создали. Оно выучилось, вернулось домой и заняло места в той кристаллической решетке, в которой росли их отцы. Это поколение пришло во власть, но не изменило ее, а приспособилось к тому устройству, которое существовало прежде. Они говорят по-английски и по-французски, но то, что они говорят, нисколько не отличается от того, что было в этих кабинетах принято говорить до них.
Азербайджанская молодежь, как признают и исследователи, и представители самих молодежных движений, воспроизводят все отцовские установки, и по части отношения к власти, которое остается почтительно-конформистским, и по части того, что эта власть говорит, в частности, по поводу карабахского конфликта и чувства векового врага. Примерно то же самое происходит в Армении, где воспроизводятся былые и аналогичные стереотипы. Есть бизнес, есть госслужба, есть, в конце концов, эмиграция, а если не получается эмиграция, — что ж, есть бизнес и госслужба, и тут уж точно не до протестов и оппозиции.
Самовоспроизведение существующей модели — возможно, ключевое и самое неизученное явление государственной эволюции, особенно там, где эта эволюция происходит на глазах.
"Практически полная включенность белорусской молодежи в интернет, скорее всего, также свидетельствует не столько об ее интересе к "большому миру", сколько о том же уходе от "реала" в "виртуал" — отмечается в докладе НИСЭПИ. В советское время это называлось, кстати, внутренней эмиграцией.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
