Редакция авторских материалов РИА Новости.
Так называемый "список Магнитского", содержащий 18 фамилий российских официальных лиц, опубликован на сайте минфина США. Высокопоставленных чиновников российского государства в списке не оказалось. Он обнародован практически накануне визита в Москву советника американского президента Тома Донилона, который планирует передать Владимиру Путину развернутое послание Барака Обамы по перспективам двусторонних отношений.
Обозреватели РИА Новости размышляют о настоящем и будущем российско-американских отношений и теми вопросами, которые ставит публикация Соединенными Штатами "списка Магнитского".
В тюрьмах России (и, кстати, США) по тем или иным причинам умирает множество заключенных. Магницкий не первый и, к сожалению, вряд ли последний. Почему США так отреагировали именно на эту смерть?
Смерть в 2009 году в больнице СИЗО "Матросская тишина" 37-летнего руководителя отдела налогов и аудита британской фирмы Firestone Duncan Сергея Магнитского — случай трагический, но, к сожалению, не выходящий вон из ряда.
По данным исполнительного директора Общероссийского общественного движения "За права человека" Льва Пономарева, только в столичных СИЗО "ежегодно умирает несколько десятков человек". А по всей стране умирают сотни, а возможно, тысячи людей. Наверное, не будет слишком смелым допущение о том, что и в американских тюрьмах, не дождавшись суда, умирают подследственные.
Но их имена американским законодателям вряд ли известны. Имя Магнитского они узнали от основателя Hermitage Capital Management Уильяма Браудера, интересы которого в России представлял Магнитский, и фактически именно Браудер спровоцировал появление "списка Магнитского". Но можно ли всерьез полагать, что высшие власти США пошли на такую серьезную конфронтацию с Кремлем ради иностранного бизнесмена с неоднозначной репутацией?
Похоже, что трагическая смерть Магнитского была лишь удобным предлогом для другой цели. Ведь "список Магнитского" не обязательно ограничится парой десятков судьей и чиновников среднего звена. В него можно в любой момент вносить кого угодно, а если внести в закрытую часть списка, то даже не надо объяснять, почему человеку отказано в американской визе, а все его деньги и другие активы в США и американских банках в других страх заморожены (читай — конфискованы).
Таким образом, "список Магнитского" превращается для американской администрации во внешнеполитический инструмент избирательного действия. При этом приличия как бы соблюдены: кто же будет против защиты права человека на самое ценное, что у него есть, — на жизнь?
С этим, надо полагать, связана, на первый взгляд, чересчур болезненная реакция Кремля на Акт Магнитского. Здесь тоже прекрасно понимали, что речь идет не о наказании виновников смерти Магнитского, а о более серьезных вещах. Тем более что американская сторона как бы подчеркнула это, отменив в день принятия Акта Магнитского поправку Джексона-Вэника, словно говоря: для тех, кто еще не понял, оба эти закона для нас, американцев, равного калибра и преследуют одну и те же цель — иметь удобный инструмент для дискриминации российских интересов, когда это выгодно США.
Но так ли выгоден Соединенным Штатам Акт Магнитского с так называемым "списком Магнитского"?
Сразу надо оговориться, кому именно в Соединенных Штатах. Известно, что администрация президента США и госдепартамент были против этой истории в целом и в частностях. Как ни странно это звучит, но если мы и имеем дело с некой подрывной акцией, то она направлена совсем не только против России. Это часть борьбы на всех фронтах против Барака Обамы, демократов, против той половины Америки, которая понимает, что времена изменились и больше не получится прежней, силовой внешней политики, политики санкций и угроз. Противники демократов своими "списками Магнитского" загоняют внешнюю политику страны в тупик.
"Вторая половина Америки" — условно, республиканцы – так себя ведет уже два-три года, не давая администрации работать. Прежде всего, борются по американским внутренним вопросам, достаточно взглянуть, что сейчас происходит вокруг проекта очередного бюджета, внесенного в конгресс. Ни одно назначение в администрации не проходит без абсурдных сцен в том же конгрессе.
Для "республиканской" половины США происходящее — вопрос жизни и смерти. Пока не закончится тотальный кризис американского консерватизма, пока "вторая половина США" не обретет и не перезагрузит свою идеологию, она так и будет себя вести – предельно агрессивно.
Кому от этого хуже?
Наиболее очевидные последствия закона и "списка Магнитского" — ухудшение отношений США со страной, которая более или менее поддерживает Америку (или хотя бы не вредит ей) в таких острых международных сюжетах, как ядерные кризисы вокруг Ирана и Северной Кореи, вывод войск из Афганистана.
"Список Магнитского" вгоняет довольно острый гвоздь пусть не в гроб, но в ботинок российской оппозиции и правозащитников – это ведь, по сути, их руками составлялся список. Теперь эти люди в глазах не только властей, но и многих наших соотечественников дискредитированы таким участием, и им будет гораздо сложнее объяснить использование финансовой помощи Запада. Не говоря уже о том, что после Акта Магнитского любой оппозиционной или правозащитной организации со связями с США будет легче легкого получить клеймо рычага заокеанской политики в России.
Кто и как составляет "черные списки" в США и России?
Ни в американском Акте Магнитского (Sergei Magnitsky Rule of Law Accountability Act), ни в российском федеральном законе "О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации" списков конкретных людей нет.
В Америке такой список должен был составить президент США "на заслуживающей доверия информации". На это ему давалось 120 дней, которые истекают 13 апреля 2013 года.
В России этим должен заниматься "федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный в области иностранных дел" (то есть МИД) на основе предложений от членов Совета Федерации, Госдумы, омбудсмена РФ, политических партий и Общественной палаты, а также государственных органов.
Конкретный срок составления "черного списка" российский закон не устанавливал. Но, исходя из того, что МИД, согласно закону, должен был не реже одного раза в год отчитываться перед депутатами и сенаторами о ходе выполнения закона, в любом случае такой список должен появиться не позже 1 января 2014 года, когда исполнится год со дня вступления силу российского закона.
Похоже, что процедура составления "черных списков" в России более открытая: можно понять, кто конкретно и какая именно политическая или общественная организация пролоббировала включение в российский список того или иного американца.
Насчет закрытой части "черного списка" в российском законе тоже ничего сказано. Наш закон ее в принципе не предусматривает, и, чтобы составлять секретные списки нежелательных американских граждан, Госдуме придется принять соответствующую поправку в закон, а сенаторам и президенту ее утвердить.
Последнего вряд ли следует ожидать, потому что подобные не афишируемые "черные списки" нежелательных иностранцев всегда существовали и существуют во многих странах, а пугать власти США некими "секретными приложениями" к нашему закону не имеет смысла — он и так достаточно весом для симметричного ответа на Акт Магнитского.
Почему Россия в ответ просто не представила свой "черный список", а завязала это на неоднозначно воспринятую и у нас, и на Западе историю с детьми?
В первом варианте нашего "антимагнитского закона" не было запрета на усыновление американцами российских сирот. Принятый Госдумой 10 декабря в первом чтении закон содержал только две статьи. Первая запрещала въезд в Россию гражданам США, "причастным к нарушениям основополагающих прав и свобод граждан РФ" и предусматривала экономические санкции против них. Вторая статья устанавливала правила составления и изменения "антимагнитского списка". Статья о запрете американского усыновления появилась перед вторым чтением законопроекта 17 декабря. Что же произошло за ту неделю?
Официальных заявлений на этот счет ни тогда, ни потом никто так и не сделал, так что можно предлагать только гипотезы. Вероятнее всего, дети появились в законе как раз потому, что после его первого чтения ничего не произошло. Американцы принимают громкий и унизительный для России закон. Россия в ответ принимает свой абсолютно симметричный ответный закон — и тишина. Но стоило в нем появиться сиротам, как звон от ответной внешнеполитической пощечины прозвучал без преувеличения на весь мир.
Закон превратился из "антимагнитского" в "закон Димы Яковлева" и стал симметричным не только по смыслу, но и по международному резонансу. Иными словами, закон из чисто дипломатического инструмента превратился в политический инструмент и, как показало время, довольно сильный.
Можно ли было найти для "антимагнитского закона" какой-нибудь другой катализатор, который выполнил бы ту же внешнеполитическую задачу, не внося одновременно раскол в российское общество?
Наверное, можно. Например, поискать экономические рычаги (об этом ниже). Но выбран был именно этот вариант. Политическая цель была достигнута, правда, побочные последствия в первый момент казались неприятными.
По прошествии времени накал страстей вокруг сирот, лишенных возможности уехать в Америку, поутих. Больше того, выяснилось, что детский омбудсмен Павел Астахов не так уж неправ относительно ненадежности американских усыновителей. Во всяком случае, нам неизвестно о подобных случаях, произошедших с усыновленными российскими сиротами в других странах.
В итоге на проблему сирот в России впервые за много лет обратили самое пристальное внимание. А российский ответ на Акт Магнитского вернулся к тому, с чего он начинался 10 декабря прошлого года — симметричному "черному списку" в ответ на американский список.
Могла бы Россия ответить еще больнее и наказать Америку долларом?
Когда история со "списком Магнитского" только начиналась, возник вопрос ассиметричного ответа. Казалось бы, самое очевидное решение – наказать Америку рублем, вернее, долларом, изъяв вложенные нашей страной резервы в государственные ценные бумаги США. Тут же придумали и применение "освобожденным" из Штатов деньгам – отправить на строительство инфраструктуры.
Америка для России не является ключевым торгово-экономическим партнером. Основные интересы нашей страны находятся в Евросоюзе. Что же касается США, то в 2011 году торговый оборот с ними составил всего лишь чуть более 5% в общей структуры экспорта-импорта.
Тем не менее, в государственных облигациях и других ценных бумагах Соединенных Штатов Россия держит почти 163 млрд (30% российских резервов). Причем за последний год вложения увеличились на 20 млрд. Правда, несмотря на то, что наша страна входит в десятку крупнейших кредиторов США, доля России в общем объеме американских обязательств весьма скромна – около 4%. Кстати, наши вложения в три раза меньше, чем годовой прирост инвестиций в госбумаги Соединенных Штатов.
Но может ли Россия изъять эти деньги? Увы, вряд ли. По нескольким причинам.
Во-первых, в казначейские обязательства вложены не только деньги суверенных фондов, но и резервов Центробанка. Иностранные вложения необходимы для осуществления международной торговли и расчетов. Если изъять деньги из США, то их нужно куда-то вложить. Вариантами тут небогато. В основном речь может идти о бумагах стран, входящих в зону евро. Но делать ставку на одну валюту рискованно, да и вряд ли Европа захочет значительно наращивать объемы заимствований.
Во-вторых, если гипотетически предположить, что Россия решит продать американские бумаги, то это резко повысит предложение, а, значит, снизит цену. Более того, все это вызовет лавинообразную реакцию продаж со стороны других кредиторов. Что приведет к резкому падению доллара. В итоге, мы рискуем значительно обесценить вложения.
Что касается идеи вложить эти деньги внутри страны, то она тоже небезупречна. Даже если теоретически предположить, что удастся сохранить изъятые деньги от обесценивания, то вложения около 5 трлн. рублей в экономику разгонят инфляцию и уронят рубль.
Получается, что в материальном отношении Россия и США повязаны. Политики сколь угодно могут выяснять отношения, но экономика не предполагает спонтанных и алогичных решений.
А чем, собственно, плохи законы Магнитского и Димы Яковлева?
Проблем с этими законами две. Первая процедурно-техническая, вторая – общественно-политическая. Обе взаимосвязаны и относятся не столько к самим законам, сколько к контексту, в котором они появились на свет и будут применяться.
Процедурно-техническая проблема состоит в нечеткости оснований для отнесения тех или иных людей к спискам. Причем это касается как "списка Магнитского", так и "списка Димы Яковлева".
Российская сторона совершенно правильно подчеркивает произвольность внесения людей в "список Магнитского", а равно и непрозрачность критериев, по которым ведется отбор. Гипотетический "список Димы Яковлева", существование которого легализует одноименный российский закон, выглядит более четко проработанным с точки зрения перечня критериев, однако также допускает широкие толкования.
По сути, обе стороны создали юридические инструменты массового поражения, позволяющие легко карать нарушителей. В этом смысле законы ничем не плохи, и их существование приведет только к улучшению положения с правами человека в обеих странах.
Но это – в теории. Есть еще и практика правоприменения, благонамеренность применяющего закон и общественно-политический контекст – вторая проблема обоих документов. И здесь широта формулировок и непрозрачность процедур отнесения могут изрядно навредить тем, кто попадет под горячую руку составителей списков.
Эмоциональный накал вокруг дела Сергея Магнитского и вокруг проблем с российскими детьми оказался столь высок, что анализ фактов уступил место полемики той или иной степени демагогичности и политической ангажированности.
В этих условиях обеспечить корректное применение обоих законов, которые, как мы уже отметили, не обладают продуманной "техникой безопасности", будет крайне трудно. Оба вопроса все сильнее и сильнее политизируются.
