Алена Солнцева, специальный корреспондент "Московских новостей", для РИА Новости.
Всего Леонид Гайдай снял 18 фильмов. Самый первый — очень плохой. Самый последний — тоже. Но в середине жизни ему удалось поставить несколько великих комедий, популярность которых до сих пор не превзойдена. Зрители всех возрастов до сих пор называют своим любимым фильмом "Бриллиантовую руку". "Кавказская пленница", "Операция Ы" и "Иван Васильевич меняет профессию" непременно побивают телевизионные рейтинги. Как это у него получилось, не может объяснить никто.
Критики пытались разгадать природу юмора Гайдая. Но об Гайдая ломалась любая теория, к нему невозможно применить ни одну концепцию, потому что он — вне логики, она каким-то образом кончается там, где начинаются удачи Гайдая.
Да, Гайдай обожал трюки и гэги. Да, он начал с немого, в сущности, кино. Его первым большим успехом стал маленький 9-минутный фильм "Пес Барбос и необычный кросс", где впервые появилась троица Вицин-Никулин-Моргунов.
Моргунова и Вицина режиссер пригласил специально, а вот Никулина предложил Вицин: ему рассказали, что в цирке появился новый клоун, длинный, похожий на червяка. Никулина привезли показать Гайдаю, и тот сразу понял — именно то, что нужно. Только ресницы накрасили, чтобы лицо было еще смешнее. Про драматический талант, о котором столько будут потом говорить — ни слова.
Никаких драматических задач. Снимали погоню, совершенно в духе любимых Гайдаем старых классиков комедии Чарли Чаплина, Макса Линдера, Бастера Китона, Гарри Ллойда, Монти Бенкса. Кино — это движение? Ну вот вам и движение — за 9 минут невероятный каскад прыжков, падений, ударов, оплеух… Зрители валялись со смеху.
Рассказывают, что в советских торгпредствах этот фильм показывали партнерам перед заключением сделок — и те все подписывали, подобрев. И в этой байке (никто не гарантирует ее подлинности) есть сермяжная правда — лучшие фильмы Гайдая действительно неизвестным науке образом пробуждают лучшие чувства.
Но вообще-то фильмы Гайдая не очень приняли на Западе. Кое-какие призы они получали, но ни широким (даже относительно широким) прокатом, ни успехом у знатоков они не пользовались, это наш, отечественный хит для внутреннего потребления.
Трус, Балбес и Бывалый — маски советского карнавала, наши Пьеро и Арлекины — точно попали в представление о сути национального характера. Без слов. Только жесты, мимика и типажи.
Пахан, могучий и властный, очень сильный, очень устойчивый — это Моргунов. Лукавый работяга с затаенной страстью к бутылке — Никулин. И интеллигент в шляпе — вечно выпендривающийся, обремененный кучей ненужных привычек и потому самый невезучий — Вицин. После "Операции Ы" Гайдай их всех — вместе с Шуриком — хотел было бросить. Но у фильма был такой успех, что пришлось снимать "Кавказскую пленницу".
1960-е годы, когда Гайдай создавал свои лучшие комедии, были временем социального оптимизма. Наверное, поэтому комедии были в моде во всем мире, в советском прокате с конца пятидесятых стали показывать фильмы Чарли Чаплина, позже появились сборники: "Когда смех был королем", "Смех и слезы наших отцов", "В компании Макса Линдера", "Комический мир Гарольда Ллойда" — и они стали очень популярны.
Но как ни сравнивай гайдаевские фильмы со знаменитыми трюковыми комедиями, разница есть. Говорят, юмор национален. И это по отношению к Гайдаю очень верно — не случайно первая его комедия явилась миру в результате постановления партии "О мерах по увеличению выпуска и улучшения качества фильмов комедийного жанра": партия озаботилась качеством юмора, и при Мосфильме создали специальную мастерскую, под руководством Ивана Пырьева. Пырьев, в свою очередь, созвал молодых режиссеров и велел им быстро снять альманах из пяти коротких фильмов. Одним из пятерых был Леонид Гайдай. Другим — Эльдар Рязанов.
Гайдай никогда не рассказывал про то, из чего и каким образом он сочиняет свои картины. Сам по себе прием не работал — если сравнить его удачные фильмы с неудачными, например "Операцию Ы" со "Спортлото-82", то станет понятно, что приемы одни и те же. Например, помните унылую сцену на южном базаре, где новый как бы Балбес (Михаил Кокшенов) продает апельсины? Ничего смешного, ходит мужик, противным голосом орет: "А вот кому апельсины, кому витамины?" А теперь ту, где Балбес Никулина торгует гипсовыми кошками?
Гайдай выбирал трюки и гэги "на слух". Рассказывают, что на съемках фильма "Деловые люди" по рассказам О’Генри он захотел, чтобы когда мальчишку трясли, раздавался металлический звон. Зачем это, спрашивали его? Он отвечал: "Не знаю. Нравится, и все… А зачем — критики что-нибудь придумают".
Но точней — это про что? Когда после "Бриллиантовой руки" рабочие Мосфильма приветствовали друг друга "Бамбарбия! Кергуду!" — Гайдай радовался. А что смешного во фразе: "Семе-е-ен Семе-е-енович"? Может быть, дело в интонации — она узнаваемая и, при всей утрированности, психологически очень точная.
Гайдаю приписывали сатирические настроения. Конечно, юмор, построенный на использовании штампов, у него был, вспомним товарища Саахова: "Вы сюда приехали, чтобы записывать сказки, понимаете ли, а мы здесь работаем, чтобы сказку сделать былью, понимаете ли…". "Аполитично рассуждаешь, аполитично рассуждаешь, клянусь, честное слово! Не понимаешь политической ситуации…" — но было бы это смешно без пластики и интонаций артиста Этуша?
Формальная критика Гайдая не поняла, социальная тоже. Лучшие персонажи его комедий — от Шурика до вора Жоржа Бенгальского — абсолютно знакомые человеческие характеры. Не типы, не маски, не абстракции. Живые люди. Очень понятные, но существующие внутри абсурда.
Это, собственно, мы и есть. Со своим опытом проживания обстоятельств, не поддающихся логике. Поэтому мы всем его героям очень сочувствуем. Хихикаем, но сопереживаем. Всем, даже управдому в чудесной версии Мордюковой. В лучших фильмах Гайдая управдом действительно лучший друг человека — потому что тоже человек.
Его герои — солнечные клоуны с положенной клоунам толикой неутолимой печали… Как и другие любимые на нашей родине персонажи — Чебурашка, Пятачок, Карлсон, живущий на крыше, Ежик в тумане…
Страна вечного детства, где люди никогда не становятся взрослыми. Где все живут в игрушечном мире, в котором падение не страшно, пистолеты не стреляют, удары не достигают цели, мальчики не взрослеют, секса нет, зайцы косят траву, а в конце непременно получаешь конфету. "Цигель, цигель, ай-лю-лю!"
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Аудиофрагменты предоставлены ФГУП "Фирма "Мелодия"
