Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Первым всенародно избранным президентом Чехии стал один из ее экс-премьеров Милош Земан, победивший во втором туре нынешнего министра иностранных дел Карела Шварценберга.
Весьма убедительная победа (55%-45%) никого в Чехии не удивила, несмотря на все противоречия предвыборной борьбы, в которой левый политик, выступавший от лица бедной провинции, обыграл аристократа.
Выбор между историями
Возможно, отчасти своему успеху Милош Земан обязан поддержке ушедшего президента Вацлава Клауса, которая, казалось бы, нарушала обычную партийную логику. Именно Земана Клаус победил на выборах президента в 2003 году. Да и, казалось бы, близкий к правым экс-президент должен был поддержать праволиберального Карела Шварценберга.
И победил Земан так, как положено побеждать левым политикам, хоть Чехия и выглядит одной из наиболее благополучных постсоциалистических стран. Он не скрывал, что выступает от лица бедной провинции, в то время, как его соперника-аристократа, считающегося самым богатым политиком Чехии, поддерживала респектабельная буржуазная столица.
Но, возможно, не это стало главным козырем Земана, и не только кризис вынудил чехов предпочесть левых. И версия о том, что Шварценберга к тому же погубила тень коррупционных скандалов, тянущаяся за правыми, тоже не слишком убедительна. Социал-демократы, которых Земан в 2007 году покинул, но которых до этого он и представлял на посту премьера, тоже оставили о временах своего правления небезупречные воспоминания.
Политическое чешское устройство намного сложнее. Несмотря на рывок 90-х, оно все еще густо замешено на истории, возможно, одной из самых драматичных в Восточной Европе. Как счастливый нынешний победитель, так и проигравший – два равноправных его воплощения.
От Гусака до Гавела
Милош Земан – член чехословацкой компартии, изгнанный из нее за то, что так и не принял 68-й. В 89-м был среди провозвестников независимости. Этот путь от Гусака до Гавела понятен и близок миллионам чехов, искавших мучительный компромисс с тем, с чем после 68-го компромисс искать уже было нельзя. И оставалось только сидеть на партсобраниях и стоять в очереди за квартирой, и только в атаках Иржи Холика на ворота Третьяка видеть запретное самоутверждение и порыв к свободе.
Карел Шварценберг – другая Чехия. Та, которая ничего и никогда не желала знать про социализм, это Прага, помнящая, что когда-то была едва ли центром Европы, тяготеющая к Вене. Страна, в 48-м году эмигрировавшая, и вернувшаяся в 89-м под стотысячные овации Вацлавской площади и Пражской весны.
Время не прощать
Милош Земан открестился от тех, кто во время предвыборной кампании обвинял Шварценберга в сотрудничестве с организациями судетских немцев – потомков тех, кто был изгнан из Чехословакии после войны. Шварценберг назвал это ложью. Но, несомненно, ему близка та Чехия, которая сегодня задает себе вопросы о том, насколько это (изгнание) было по-человечески, какой бы нечеловеческой ни была та война и как бы ни приветствовали в 38-м Судеты Гитлера.
И эта Чехия тоже не так уж мала, и социологи с удивлением отмечают, что нет уже былой лютости от мысли о том, что судетские немцы купят на землях предков какую-нибудь недвижимость.
История – линия раскола. Для одних она – 38-й и 68-й. И перелом веков, после которого Прага снова оккупирована, только не конкретными немцами или русскими, а интернациональным праздным людом с фотоаппаратами и деньгами, от которых пражанам достается куда меньше, чем, наверное, должно.
Понятную хмурость приезжие привычно принимают за национализм, но это совсем другое. "Такая история: то немцы, то русские, то американцы – объяснял как-то чешский коллега. – И теперь у многих чехов это превратилось в простой крик души: оставьте нас в покое все, дайте пожить самим!.."
Карел Шварценберг принадлежит к древнему австрийскому роду, а Вена – это совсем не Берлин. К Вене нет исторических претензий, но ей вместе с Шварценбергом, кажется, тоже немного не повезло с эпохой. Время не прощать 68-й прошло, сумрачный восток, с которого пришли танки, теперь за тремя границами, одна из которых и вовсе граница Евросоюза.
Этот восток теперь далек, как Китай, и не страшен, он напоминает о себе только нуворишами, скупившими Карловы Вары, и странными людьми в тренировочных костюмах, заселяющими некомфортные районы Праги. Это неприятно, и потому любви к этому востоку нет.
Время не прощать 38-й тоже прошло, но Германия теперь рядом, потому что своя, хоть и остается чужой и тоже неприятной. Поэтому проще, чтобы по возможности не было никого – ни востока, ни запада, ни НАТО, ни ПРО, ни памяти. Пусть все успокоится – в истории, но пусть пройдет время.
Право-левая страна
Никакой ПРО уже не будет, и вопросов уже меньше. Как и к евроинтеграции, в нелюбви к которой Вацлав Клаус был так понятен. В 2009 году он даже заставил трепетать всю Европу, которая, затаив дыхание, ждала: подпишет Прага, которая вместе с Британией осталась последней, Лиссабонский протокол, фактическую конституцию единой Европы?
Теперь вместо непреклонного и такого понятного многим чехам евроскептика пришел Земан, который, как положено левому политику, к евроинтеграции куда более приветлив. Да и совместный бизнес с Россией (по всеобщему убеждению, весьма непрозрачный) его тоже весьма привлекает. Все гармонично.
Земан выиграл – 55:45. Перевес убедительный, но не решающий – как, кстати, и голос президента в Чехии вообще. Левый президент при по-прежнему правом премьер-министре – наверное, самое логичное для Чехии продолжение.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
