Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Если не считать Березовского, то больше и некому было бы спланировать заговор, по велению которого кино Аркадия Мамонтова про Pussy Riot вышло чуть ли не день в день с продюсерским творением американского пастора Терри Джонса "Невиновность мусульман". И хотя первый из них снят в жанре, который зритель должен принять за расследование, а второй предложено считать художественной короткометражкой, это одно и то же искусство, пусть и не имеющее никакого отношения к кино.
Пародия становится правдой
Время и жанр могут легко обмануть, выдав внешнее сходство за внутреннее родство. Это явление было изучено еще тогда, когда любой провал или бедствие было принято объяснять кознями международного терроризма и лично бен Ладена. Между тем, пародия, особенно зловещая, если ее долго выдавать за правду, нередко, как показывает практика, правдой и становится.
Так однажды стал правдой миф о чеченском сепаратизме, разыгранный, в общем-то, на пустом месте на пару дудаевским Грозным и Кремлем, прикрывавшими им банальный спор элит о полномочиях, то есть, о правилах распила. Только нещадными бомбардировками удалось посеять в чеченцах подозрение в том, что в составе России им делать нечего, но и оно не превратилось, как выяснилось, в убеждение.
В конце первой войны в Чечне появилось насколько десятков арабов, которые называли себя ваххабитами, но интерес, кажется, они представляли только для искавших экзотики журналистов да ученых-религиоведов. Потом так стали называть всех, кто вдруг обнаружил, что муллы и имамы подвержены тем соблазнам, которые пророк нещадно бичевал, появились проповедники чистого ислама. Но надо было очень постараться, чтобы следующее поколение этих людей сменили свои белые одежды на камуфляж.
Старания даром не прошли, и тем, кто вместе с Басаевым двинулся завоевывать в 99-м году Дагестан, кажется, даже нравилось, что их называют ваххабитами. А потом правдой стало то, что ею никак стать не должно было: ислам, который в чеченском варианте являл собой после войны торжество религиозного обскурантизма, мутируя в условиях непрекращающейся войны, мимикрировал в аль-каидовский.
И тем, кто Северный Кавказ усмирял, это было очень кстати, поскольку это уже была не их война и не их провалы, а общемировые провалы и цивилизационная война. И теперь те, кто уходит сегодня в лес, как называют на Северном Кавказе все, что за линией фронта, на все вопросы умело отвечают сурами из Корана, словно еще вчера не смеялись вместе со всеми над угрозами исламизации России.
Враг в городе
Справедливости ради надо признать, что мир вообще очень приспособлен для тех, кто хочет идти с ним нога в ногу в самых худших его проявлениях. Но, как и везде, между ведущими и даже эффективно ведомыми есть очень большая и принципиальная разница, которую, спасибо Аркадию Мамонтову и Терри Джонсу, теперь так легко изучить.
Безумие, по современному обыкновению, сдабривается толикой попсовости, множится на современные технологии, и сжигание Корана вместе с дешевым кино с глумливым пророком видит весь мир. Единственный практический смысл – несомненная провокация. Кроме тех, кто должен оскорбиться или, наоборот, еще теснее сплотить ряды в восторге от смелости пастора, ролик никого не заинтересует и тем более ни в чем не переубедит.
Но точно так же никого не собираются убеждать или разубеждать и "Провокаторы-2" Мамонтова, точно так же играющие лишь на обострение дремлющих чувств тех, кому для объяснения несправедливости мира требуется непременный враг, и против этого врага пришло время мобилизовываться.
Во враге, кажется, все и дело, и вся кинематографическая разница.
У пастора враг системный и, судя по тому, что происходило 11 лет назад в Нью-Йорке, 7 лет назад в Лондоне и в районах американских посольств сегодня – враг реальный. Как реальна война, линия фронта которой проходит через оба берега Атлантики до самого Афганистана. На войне бывают герои, паникеры и провокаторы, и творчество в жанре "Невиновности ислама" не отменяет того факта, что война идет, и гибнут люди, в том числе и те, у кого от пасторского творчества воротит душу.
Путь в ваххабиты
Аркадий Мамонтов тоже назначает внешнего врага. Но пародия ведь и создается, как правило, для какой-нибудь подмены. Враг по сюжету – Березовский и стоящие за ним всемирные враги России. Но безо всякого 25-го кадра понятно, что настоящий-то враг российского человека – внутренний. Те, кто ходит на "Марши миллионов". Кто использует для обозначения суда над странными девицами в балаклавах термин "инквизиция". Кто вообще против иерархов РПЦ, стало быть, против православия в принципе, стало быть, против власти вообще, и эту логику кино Мамонтова высекает в зрительском сознании с той прямотой, которая вполне соответствует авторскому дарованию.
Ответом на мировую премьеру "Невиновности ислама" стали убийство американского посла в Ливии и попытки повторить ливийский опыт по всему миру. На войне как на войне.
Там, где пародию настойчиво провоцируют стать правдой, ответ тоже кому-то может показаться пародийным, как ранние ваххабиты или приморские партизаны. Но то не мешает этому ответу выглядеть угрожающе настоящим.
У оппозиции обычно нет ни малейших оснований быть лучше и тоньше власти. И протест редко бывает изящнее того, чем этот протест был вызван. Поэтому уже не так важна разница между настоящим и эпигонством.
Даже самое небывалое из того, что говорит власть, обречено принимать форму реальности, особенно там, где, кроме власти, особенно никто и не слышен. И едва церковь сообщила об объявленной ей войне, эта война будто бы сразу и началась, и стали падать кресты – будто бы кто-то и в самом деле решил напомнить, что нет ничего виртуального, что при определенных и обстоятельствах не могло бы стать реальным.
Примерно так же, кстати, начинала, полемику с неофитами чистого ислама официальная мечеть, и история про то, что ваххабитом после этого оказаться мог каждый, кончилась лесом.
Теперь, как явствует из фильма про "Провокаторов", любой может оказаться врагом. Как показывает практика, кто-то им себя может почувствовать и в самом деле.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
