Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
К моменту вывода иностранных войск из Афганистана в 2014 году Шанхайской организации сотрудничества просто придется измениться, хочется того ее членам или нет: придется принимать новые государства, работать по новым программам. Другое дело, что меняться ШОС будет в довольно замедленном темпе, особенно в предстоящие полгода-год. Это достигнутое общее понимание можно, наверное, считать главным результатом завершившегося в Пекине саммита организации.
Придется меняться
Начнем с того, что не стоит считать сенсацией саммита. Присутствие там президента Ирана Махмуда Ахмадинежада – привычное дело, Иран – естественный партнер стран Центральной Азии, составляющих ШОС. Да, собственно, если понимать Центральную Азию расширенно, а не так, как воспринимали ее в СССР, то Иран попросту входит в нее географически, экономически и во всех прочих смыслах. Растущая враждебность между Ираном и арабским миром – одно дело, зато на восточном фланге иранской внешней политики все обстоит хорошо.
А вот прием в ШОС в качестве партнера по диалогу Турции – это интересно. Помнится, в начале 90-х у турок была масса идей насчет своей особой роли в бывших советских республиках в этом регионе. Да и что тут удивительного, если, например, казах поймет турка почти без перевода. Но конфигурация влияния в Центральной Азии в итоге оказалась другая, более сложная, в ней важнейшую роль начали играть две страны, как бы замыкающие регион в скобки – Россия и Китай. Турция как экономический партнер там вполне заметна, а политически будет теперь встраиваться в структуру по имени ШОС.
Ну, а то, что Афганистан повысил в ШОС свой статус на одну ступеньку – от регулярного гостя его саммитов к наблюдателю – это понятно. В общем и целом и так это ключевое государство региона, от происходящего в нем зависит вся конструкция такового. Все страны ШОС говорят с Афганистаном, торгуют с Афганистаном и так далее.
Вообще, уже не первый год вопрос о партнерах, наблюдателях и полновесных членах ШОС выглядит как ключевой. Причина очень проста: ШОС придется в ближайшие 3-4 года брать на себя роль ведущей политической конструкции в весьма обширном регионе. Примерно от Пакистана до границ Турции, от китайского Синьцзяна (крайнего запада) до российско-казахстанских степей.
И не хотелось бы, но уход войск США и НАТО из Афганистана в 2014 году – реальность, как бы США ни пытались сохранить за собой несколько военных баз в этой части света.
Это новая ситуация. Напомним, ШОС как полноценная организация создавалась фактически зимой 2001-2002 года, когда война Запада в Афганистане только разворачивалась. В каком-то смысле та война создала ШОС. А сейчас, с ее окончанием, организации невозможно не измениться.
Еще на прошлом саммите в Астане возникло понимание того, что ШОС в этой новой ситуации нужна новая стратегия на следующие 10 лет. Ожидалось, что нечто подобное будет провозглашено в этот раз в Пекине. Но этого не произошло, хотя несколько ключевых шагов к тому было сделано.
Пекинская пауза
Принятые в Пекине документы скорее ликвидировали старые неясности. Декларация – это насчет ситуации с Ираном, Сирией и прочими событиями по соседству с ШОС. Никакой особой дипломатии для ее принятия не требовалось, все члены организации и так мыслят по этим вопросам практически одинаково.
Что касается документов о сотрудничестве по части терроризма и смежных вопросов безопасности, то здесь главное – в прояснении разделения труда между чисто военной организацией ОДКБ и ШОС, которая может считаться организацией по безопасности, но никак не военным блоком. И еще возник вопрос по сути о миротворчестве, поскольку ШОС не очень-то живо реагировала на этнический погром в южнокиргизском городе Оше летом 2010 года. А ведь та история напрямую касалась двух членов организации – Узбекистана и Киргизии.
Но это никакая не новая стратегия на следующие 10 лет. Дело в том, что вмешалась политическая ситуация в стране-председателе ШОС до вчерашнего дня, Китае. Обычно организаторские способности китайцев просто грандиозны. И понятно, что у этой страны просто больше материальных возможностей по проведению того множества событий, которые происходят в рамках ШОС круглый год – больше, чем у Таджикистана, Киргизии, Узбекистана и даже чем у Казахстана и России (если последнее никого, конечно, не обидит). Но в этот раз Китай оказался на пороге смены высшего руководства – предвыборная по сути кампания идет уже несколько месяцев, причем довольно бурно, из руководства выпадают крупные фигуры и происходит масса прочих событий. Как проголосует коллегия выборщиков (то есть съезд правящей компартии) в декабре, еще до конца неизвестно.
Ну, и как в такой ситуации китайские чиновники будут, например, решать самый главный вопрос для существования ШОС – как быть с Индией (и Пакистаном), которые хотят стать полноправными членами ШОС? То есть понятно, что отношения Китая и Индии за последние 10 лет очень серьезно улучшились, Китай стал главным торговым партнером Индии, но все же нетрудно представить себе, сколько перемен в ШОС поведет такое расширение организации. А без участия Индии и Пакистана никакой центральноазиатской политики быть не может.
Так что китайцы были не очень изобретательны по части геополитики, оставляя это дело новому поколению лидеров. А вот потом, как решено на саммите в Пекине, председательство перейдет к Киргизии – и это будет нечто вроде паузы еще на год. Далее, видимо, – Россия. А пока что генсеком организации впервые стал представитель России, Дмитрий Мезенцев, который до иркутского губернаторства был главой делового совета ШОС.
Получается, что российское председательство совпадет одновременно с выводом иностранных войск из Афганистана, с ключевым для президентства Владимира Путина этапом создания Евразийского союза (2015 год). И общая стратегия всего, что будет происходить на юго-восточных границах нашей страны, будет вырабатываться начиная вот с этого пекинского саммита ШОС.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
