Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости
Леонид Иванович Абалкин, который 2 мая скончался на 81-м году жизни, вошел в новейшую историю тем, что он был первым обладателем беспрецедентной правительственной должности: первый заместитель председателя Совета Министров СССР и председатель комиссии по экономическим реформам. Впоследствии должность с таким же названием недолго занимал Григорий Явлинский. Но эта традиция не прижилась.
В самом названии должности и комиссии скрывается парадокс и противоречие. Получается, что вроде бы существует внутри правительства некая комиссия, которая занимается экономической реформой в то время, как весь остальной совет или кабинет министров, не говоря уже о прочих органах власти, занимаются чем-то другим. Понятно, что в принципе так не бывает. Однако примерно так и обстояли дела в последние годы существования СССР.
Леонид Абалкин пытался реформировать экономику при ожесточенном сопротивлении не только народных депутатов из Верховного Совета, которые пытались поставить правительство под свой жесткий контроль, но и при глухом сопротивлении многих коллег-министров. Он был одним из отцов перестройки, причем самой трудной ее части – хозяйственной, где требовались конкретные дела, и невозможно было обойтись красивыми словами.
Сегодня Абалкина изображают безнадежным консерватором, адептом советского, «социалистического» типа экономики. Это не совсем верно. Академик всегда старался оставаться не политиком, а ученым. Ему больше подходил образ кабинетного теоретика. Но в бурную революционную пору второй половины 80-х годов он готов был превратиться в практика и даже правительственного чиновника.
И даже более того. Абалкин шагнул на шаткую почву политики еще до Съезда народных депутатов СССР. В 1988 году, на девятнадцатой Всесоюзной партконференции КПСС, его выступление стало одним из самых ярких. Этот эпизод, конечно, заслонила шумная дискуссия между Борисом Ельциным и Егором Лигачевым. Она, конечно, была не слишком содержательна, но миллионы советских телезрителей впервые слушали острый политический диспут в прямом эфире. На таком фоне речь Абалкина выглядела вполне традиционной.
Но академик отнюдь не отделывался дежурными комплиментами перестройке и ее признанному лидеру Михаилу Горбачеву. Он выступил с критикой концепции ускорения: с его точки зрения, «экономика страны нуждалась не столько в увеличении темпов экономического роста, сколько в структурной перестройке». Кроме того, он выразил сомнение и несогласие с предложением последнего генсека ввести практику совмещения партийных и государственных постов.
Сам Абалкин рассматривал перестройку как «механизм развития и совершенствования социализма». Или, вернее, того, что он называл социализмом. Впрочем, точно так же рассуждал и Горбачев. В конце концов, дело не в названиях, не в терминологии, а в реальных сдвигах и результатах. А с этим вышло непросто. Академик успел едва-едва начать что-то делать в правительстве Николая Рыжкова, прошедшем сквозь депутатское «чистилище», как Горбачев отправил этот кабинет в отставку. Первому и последнему президенту СССР понадобилось вести политические игры, ради которых он легко пожертвовал экономикой.
В следующем правительстве, которое возглавил Валентин Павлов, Абалкин остался, но уже не первым, а просто вице-премьером, и никакой комиссии по экономической реформе уже не было. Очевидно, премьер решил заняться реформой самолично. Академик утратил какие-либо рычаги влияния на принятие решений и аппаратный вес, который он не успел «нагулять», так как был чужд бюрократических навыков. Фактически он был отстранен от реального осуществления реформ. А тут случился путч, затем распад Союза... И Абалкин вернулся на старый добрый и привычный пост директора института экономики Академии наук, который занимал вплоть до 2005 года.
Академик последовательно и аргументированно критиковал курс реформ, выбранный Борисом Ельциным и всеми его правительствами, начиная с гайдаровского. Сам поучаствовал в разработке альтернативной экономической программы, которая так и не была проверена практикой. Не раз заявлял, что России нужна не западная либеральная разновидность рынка, а социально ориентированная модель экономики, напоминающая китайскую. Оппонировал экономическим деятелям, которые, по его мнению, «просто переписывали творения западных либеральных экономистов».
Можно по-разному оценивать роль и функцию, которую исполнил Леонид Абалкин в истории нашей страны. Для одних он – недальновидный ретроград, для других – автор альтернативной и спасительной программы реформ, при реализации которой все пошло бы гораздо успешнее и лучше. На сегодняшний день эти споры могут быть только чисто схоластическими.
Любимым изречением академика была ленинская фраза: «Если мы выиграем на финансовом фронте, то мы выиграем все», и он полагал, что после его отстранения от всех рычагов власти «выиграть все» не удалось. Трудно сказать, сумел бы Абалкин одержать победу или нет. Но он уже неотделим от самого понятия перестройки, без которой не возникло бы современное российское государство.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
