В год 75-летия Совинформбюро Петр Романов отмечает свой персональный юбилей – 40 лет работы в агентстве. Он пришел в АПН в 1976 году стажером, сегодня — известный писатель и публицист, автор ряда книг по истории. Он убежден, что в слове "пропаганда" нет ничего дурного, пропагандировать свою страну в мире необходимо. Беседовал Владимир Ардаев.
Отбор в АПН был суровый
— В отличие от многих я пришел в агентство не со студенческой скамьи. Закончил переводческий факультет Ин'яза, но до этого были мединститут, армия, завод имени Лихачева… Сотрудничать с АПН начал еще студентом, поэтому и распределили меня в агентство. Изучал испанский и французский. Как и многие новички, рвался попасть в престижную редакцию Западной Европы, но оказался в редакции Латинской Америки, чему впоследствии был страшно рад.
Начинал с азов. Очертили регион – Мексика и Центральная Америка. И посадили готовить ежедневный дайджест советской прессы для крупнейшей мексиканской газеты Excelsior. Для новичка это была отличная школа. Вообще отбор был тогда суровый – из тех стажеров, кто пришел со мной в редакцию, через три месяца осталось работать меньше половины.
"Поводок" для АПН был длинным
- Когда вы составляли эти дайджесты, приходилось ли учитывать аудиторию? Имело ли значение, для какой именно страны составлялся дайджест?
— Конечно, и не только. Знаете, когда в 90-е пытались реформировать АПН, то от страноведов избавлялись. Господствовала такая точка зрения: если материал интересен внутренней аудитории, то он будет интересен и зарубежной. Это было ошибкой – ведь мы не только на страну ориентировались, но и на конкретную аудиторию того издания, для которого готовился материал.
У нас многие не понимают, что журналисты АПН, работавшие за рубежом, уже в те времена попадали в реальные рыночные отношения. Продукция агентства должна была выдерживать обычную конкуренцию – в том числе с западными информационными гигантами.
Однако чтобы стать конкурентоспособным в области политической аналитики, требовалось не только учитывать аудиторию, но и иметь возможность выходить за рамки тех идеологических догм и запретов, которые распространялись на остальные советские СМИ.
- Разве АПН со всей его мощью не было "под колпаком" у ЦК КПСС?
— Конечно же, да. Просто "поводок" у АПН был намного длиннее. Необходимость этого понимали даже в международном отделе ЦК. Для работы на зарубежную аудиторию были необходимы другая аргументация и иной язык, нежели для работы на советского человека. Поэтому нам и дозволялось больше, чем другим. Иначе агентство не смогло бы успешно конкурировать на медийном рынке. Надо сказать, информированность журналистов АПН была намного выше, чем у остальной советской журналистской братии.
У нас всегда было много профессионалов
- Пока мы с вами больше говорим об организации работы, чем о самой работе – о журналистике, творчестве. Оно, творчество, было вообще?
— На определенном этапе карьеры каждого в АПН ждала развилка. Первый этап, который я прошел с самого начала, — это ступени от стажера до старшего редактора. А дальше сотрудники агентства шли либо в редакторы-консультанты, где в основном их ждала организационно-редакторская работа, либо в комментаторы. Меня как человека пишущего на этой "развилке" отправили в комментаторы. И это определило мой дальнейший путь – в обозреватели отраслевой редакции, а затем и в политические обозреватели.
В целом АПН давало очень хорошую журналистскую школу. Назову лишь несколько всем известных имен бывших апээновцев: Владимир Познер, Виталий Третьяков, Владимир Молчанов, Борис Берман, Владимир Гуревич и многие другие. Взгляды у них разные, а вот уровень профессионализма одинаково высокий. В агентстве той поры было много настоящих профессионалов, к тому же многие проходили обкатку за рубежом, а это тогда было особенно важно. Это сегодня двери за рубеж открыты, а во времена "железного занавеса" пополнить знания за пределами страны мог далеко не каждый.
Как в дебрях Амазонки ленинградское "Динамо" играло со сборной Исландии
— И вы не исключение?
— Трехмесячную заграничную стажировку проходил на Кубе, потом остался там, чтобы работать на Фестивале молодежи и студентов. Длительные командировки в Мексику и в Перу. В Мексике примерно три года работал корреспондентом, в Перу восемь лет возглавлял бюро. Я уже не говорю о кратковременных командировках: испаноязычные страны Южной и Центральной Америки объездил все.
- Что же это была за жизнь – журналиста-международника?
— Очень интересная, хотя иногда и беспокойная. Я поднимался выше пяти тысяч метров на Кордильеры, плавал по Амазонке. Индейское весло, которым там греб, висит у меня дома. Приходилось общаться и с колумбийской мафией, и с перуанскими террористами – есть что вспомнить. Однажды глубоко в амазонской сельве присутствовал на футбольном матче ленинградского "Динамо" и сборной Исландии.
- Мистика какая-то…
— Никакой мистики. Один местный алькальд назвал новую деревню – несколько хижин на сваях на берегу притока Амазонки – Ленинградом. Наверное, был из левых. А в нескольких километрах по реке другая деревня — Исландия. Вот они и играли между собой в футбол. Причем в тамошний Ленинград каким-то образом попал наш, издаваемый АПН в Перу журнал, где местные прочитали про советский футбол и "Динамо". Так и назвали свою команду. Вот я и попал на матч ленинградского "Динамо" и сборной Исландии. Об этом необычном Ленинграде я слышал и раньше, поэтому привез им в подарок настоящий футбольный мяч, до этого играли каким-то самодельным, если не ошибаюсь тряпичным. На воротах и у тех, и у других стояли почтенные аксакалы. Ну а молодежь носилась по лужайке, как стая птиц, не было ни защитников, ни нападающих. А когда мяч улетал в реку, обе команды дружно бросались в воду – вылавливать.
На долю агентства выпало все то, что выпало и всей стране
- Международная журналистика тогда – насколько она соответствовала требованиям времени?
— В самых разных своих ипостасях от Совинформбюро до МИА "Россия сегодня" – агентство всегда решало ту задачу, которую ставило перед ним государство. При этом каждому поколению сотрудников на его долю выпало то, что выпадало всей стране.
Совинформбюро – это война, на которой гибли и журналисты, затем сталинские репрессии. Об этом редко вспоминают, но агентство тогда подверглось серьезному разгрому в связи с преследованиями Еврейского антифашистского комитета, в руководство которого входил глава Совинформбюро Соломон Лозовский. Его расстреляли в 1952-м. Я сам пытался собрать хоть какую-то информацию об этом деле в агентстве, но ее просто не оказалось – архива Совинформбюро у нас практически нет. Судя по всему, органы изъяли всю документацию.
Позже, когда рухнула страна, по агентству также нанесли сильный удар. Причем ломка была, на мой взгляд, крайне необдуманной. В период развала СССР существовало много иллюзий. В том числе некоторые полагали, что Запад прижмет нас к своему сердцу, а потому работать на зарубежную аудиторию теперь не нужно. Формально логика в этом вроде даже была: страна отринула коммунистическую идеологию, провозгласила демократию и рынок. Казалось, нас должны были принять с распростертыми объятиями. Однако скоро выяснилось, что Запад готов терпеть русских лишь до тех пор, пока они не претендуют на самостоятельность.
Информационный инструмент для защиты своих интересов и поддержания имиджа существует у всех крупных стран. И такой инструмент неминуемо должен был снова возникнуть у России – вот он и возник.
"Пропаганда" – не ругательство
- Может ли МИА "Россия Сегодня" стать "новым АПН"?
— "Новым АПН" агентство не станет, потому что в одну реку дважды не входят. Технологические возможности, мультимедийность – это уже совсем другой мир. Мир новых возможностей, которые нужно умело использовать. В то же время есть чему поучиться и у предшественников. Восстановить тот опыт аналитики, что был раньше, наработать контакты в зарубежных СМИ, создать авторитетную экспертную базу, наконец, просто восстановить уровень доверия. Для этого нужно время, и немалое. В АПН профессиональный опыт передавался из поколения в поколение. А вот в 90-е эту связь поколений насильственно прервали.
Наконец, молодым журналистам надо, конечно, учиться самостоятельно. Человека делает самообразование. Надо чаще отрываться от Фейсбука и читать книги. И еще одна рекомендация: не надо бояться оказаться "вне строя". Это и в обычной жизни часто полезно, а уж в журналистике просто необходимо быть не, "как все".
- Как вы относитесь к слову "пропаганда"?
— Слово "пропаганда" – не ругательство. Разговоры про "чистую информацию" – для наивных романтиков от журналистики. Если влезаешь в драку, пусть даже информационную, тебе должно быть изначально ясно: в белых перчатках драку не ведут, это не олимпийский ринг, где тебя рассудит элегантный судья в бабочке. При этом пропаганда, во всяком случае в моем понимании, — это вовсе не ложь. Люди достойны того, чтобы знать правду. Просто надо уметь ее подавать и объяснять. Кстати, это наша ахиллесова пята: у нас очень мало политиков и журналистов, кто бы умел доходчиво, уважительно и убедительно разговаривать с людьми.
Я рад, что агентство начало возвращаться в изначально предназначенное для него русло. Это не значит, что это русло в журналистике единственно верное и нужное – пусть будут другие СМИ с иными взглядами, функциями и задачами. Но то агентство, которое возникло 75 лет назад, было необходимо российскому государству. Необходимо государственное агентство и сейчас.
Главное — понимать: меняется политический строй, меняются императоры, генсеки, президенты, а Россия остается. И работать нужно на нее — на Россию.
