На недавней конференции в Женеве Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш назвал ситуацию в Йемене "худшим в мире гуманитарным кризисом". По последним данным, примерно две трети населения нуждаются в гуманитарной помощи. О том, какие проблемы испытывают жители страны, изменится ли ситуация с назначением нового спецпосланника, и об итогах последнего года работы в стране корреспонденту РИА Новости рассказал бывший глава делегации МККК в Йемене Александр Фет.
— В своем заявлении от 3 апреля директор Международного комитета Красного Креста (МККК) по Ближнему Востоку Роберт Мардини заявил, что ситуация в Йемене ухудшилась еще больше. В чем, на ваш взгляд, главные причины этого ухудшения?
— Действительно, заявление, сделанное господином Мардини, вышло в переломный момент. Мы видим прямые негативные последствия военных действий в Йемене: многие уже погибли — около 10-12 тысяч человек. Так что с этой точки зрения ситуация и так уже плохая. Но есть и другая сторона, о которой люди, возможно, недостаточно говорят. Это в целом гуманитарная ситуация в Йемене, потому что в настоящий момент экономика страны идет ко дну. Многих вещей не хватает сегодня в Йемене. МККК приходится вмешиваться и обеспечивать поставки инсулина, диализа. Если у вас нет этих медикаментов, вы умрете. Возможно, самый шокирующий пример ухудшающейся ситуации — это беспрецедентный кризис холеры. Более миллиона людей, предположительно, больны, более двух тысяч уже умерли. Это же за гранью разумного. Сегодня в Йемене можно погибнуть как в результате прямых боевых действий, так и в результате холеры, из-за нехватки лекарств. Йемен отличается от других стран, где мало инфраструктуры, и которые бедные. В Йемене очень много инфраструктуры — здания, мосты, дороги, больницы, насосные станции. Может быть, это не самая развитая страна в мире, но эти вещи есть. Вся эта система теперь из-за отсутствия запасов, текущих расходов, химических продуктов и других необходимых вещей, она разрушается. МККК и другие организации пытаются как-то остановить эту ситуацию, но это очень тяжело. Я повторяю то, что сказал: сегодня можно умереть как от прямых, так и от непрямых последствий военных действий в стране. Я очень благодарен за возможность нашего разговора, потому что когда говорят о прямом воздействии, вы воображаете кого-то в крови, в песке, выходящего из разрушенного дома. Здесь это очень размыто, вы не видите людей, умирающих от холеры, от дефицита рецептов на лекарства, мы не видим это таким образом по телевидению. Именно поэтому я сейчас совершаю этот тур по миру, и сейчас я в Москве для того, чтобы иметь возможность поговорить с вами и вызвать обеспокоенность так же, как мистер Мардини сделал в своем заявлении на донорской конференции.
— На ваш взгляд, кто виноват в этом гуманитарном кризисе?
— За годы моей работы в МККК — а я работаю тут уже 22 года — я понял, что в конфликте никогда не бывает только одного виновного, это всегда ряд факторов. Я уже сказал, что экономика и инфраструктура Йемена разрушаются, поэтому мы должны быть уверенными, что экономическая жизнь сохраняется на достаточном уровне. Гуманитарная организация не может управлять страной, нужна экономическая жизнь, нужен импорт. Все стороны конфликта, в первую очередь, конечно, коалиция, должны делать все необходимое для обеспечения поставок в Йемен. Распределение товаров по всей стране должно быть разделено между хуситами и коалицией. Но, как я уже сказал, реальность сегодня такова, что ситуация ужасная. Поэтому все стороны конфликта должны оценить ситуацию и понять, что так больше продолжаться не может. Они должны принять необходимые меры, чтобы все товары могли быть доставлены в Йемен и затем были распределены по всей стране.
— Вы сейчас говорите о политическом решении конфликта?
— Нет, не о политическом. Политическое бы означало, что мы говорим о мирном решении вопроса. Конечно, как и любой человек, я надеюсь, что политическое решение будет найдено, потому что это будет лучшим решением для страны. Но если политическое решение не может быть найдено, очень важно убедиться в том, что гуманитарная сторона ситуации находится под контролем. Это гуманитарный аспект — убедиться, что все стороны конфликта следуют международному праву, чтобы разрешить поставку жизненно важных товаров. Не думаю, что это политическое решение. Конечно, за любым решением стоит политическая воля. Но здесь — и я хочу это подчеркнуть — это не политический выбор. Это обязанность согласно международному гуманитарному праву — предоставить людям доступ к жизненно важным товарам.
— Говоря о политическом решении, на ваш взгляд, есть надежда на то, что ситуация изменится?
— Это не наша сфера деятельности, но сейчас в Йемене новый спецпосланник ООН (Мартин Гриффитс — ред.), новый координатор гуманитарных операций, была конференция по сбору средств, переговоры возобновлены. Приведет ли это к политическому решению и мирному соглашению по Йемену, я не знаю. Я отношусь к этому очень осторожно. И чем осторожнее я отношусь к политическому решению, тем решительнее я в гуманитарном вопросе, это должно быть сделано. Мы не уверены, что мир наступит завтра. Все еще остается много трудностей.
— Вы только что упомянули нового спецпосланника ООН по Йемену. Недавно он сказал, что в течение двух месяцев намерен выработать план проведения переговоров сторон конфликта. Каковы перспективы проведения переговоров?
— Я не могу на это ответить, это политический вопрос. Могу сказать, что сейчас сложилась новая ситуация с новым спецпосланником. Новый человек — это всегда новая энергия, свежая кровь. Я желаю всего наилучшего мистеру Гриффитсу. Я видел его в Сане, изложил ему свое видение ситуации, но у меня пока нет большой уверенности в его миссии. Я надеюсь, он добьется успеха, но я пока не настолько уверен в этом, чтобы отпустить ситуацию на гуманитарном фронте. Я думаю, риск того, что миссия не будет успешной, остается значительным, и поэтому мы должны быть уверенными в том, что гуманитарная сторона кризиса решается независимо. Если у него все получится — прекрасно, это наилучший вариант, будем надеяться на это, но мы должны быть готовы к любому.
— Как стороны конфликта способствуют работе МККК?
— Они способствуют нашей работе, прежде всего обеспечивая нашу безопасность. В прошлую субботу произошел трагический случай. Один из моих коллег был убит в Таизе, и это показывает, что работа в Йемене никогда не будет легкой до прекращения конфликта. Мои мысли сейчас с ним и его семьей, у нас сейчас в делегации три дня траура. Так что безопасность — одна из самых важных вещей, которую нам могут обеспечить стороны конфликта. Также это доступ и разрешение МККК делать свою работу, признание нейтрального, неполитического характера нашей работы, ее важности для людей. Это то, что мы просим. Мы также просим их уважать международное гуманитарное право, проводить свои операции согласно закону и в случае ухудшения экономической ситуации и инфраструктурного коллапса уважать международное право и обеспечивать мирных граждан всем необходимым.
— Кто препятствует работе МККК?
— Вмешательство всегда присутствует во время конфликта. Еще раз: за 22 года работы в МККК я никогда не видел, чтобы стороны конфликта не вмешивались. Иногда мы понимаем, почему они задают те или иные вопросы, блокируют что-то. Разговаривая с ними, мы проясняем какие-то вещи для себя. Это очень сложная работа — убедить все стороны коалиции доставить товары в Йемен и известить об этом нас, чтобы мы не подверглись обстрелу. С другой стороны, уговорить хуситов, чтобы они позволили этому работать. Всегда есть вмешательство в работу, но мы решаем это, объясняя, что мы придерживаемся нейтралитета, и что нам нужно выполнять нашу работу. Мы прикладываем все усилия, чтобы убедить их. Это не всегда получается, но обычно выходит.
— Вы уже сказали о кризисе холеры в Йемене. Продолжая эту тему, располагаете ли вы цифрами о числе больных, голодающих и погибших среди мирных жителей?
— У нас есть данные о людях, которые испытывают острую необходимость в еде. Это более 17 миллионов. Но проблема в том, что помимо известных нам цифр погибших — 10-12 тысяч и жертв холеры — более 2 тысяч, есть много людей, о которых у нас нет никаких данных. Как я уже говорил, это люди, у которых нет рецептов на лекарства, у которых грязная вода, и это очень сложно определить. Иногда мы можем дать четкие цифры, потому что их легко определить. Здесь их нет, но я могу сказать, что они очень значительны. Поэтому мы попросили Лондонскую школу гигиены и тропической медицины провести исследование, сделать полный анализ системы здравоохранения и дать информацию, основанную на доказательствах. Пока всей этой информации нет.
— Когда эксперты приступят к работе?
— Уже скоро. Я думаю, они приедут на этой или на следующей неделе. Само исследование займет много времени — около двух-трех месяцев. Они соберут всю информацию, и она будет передана делегации в Москве в том числе.
— Как обстоит ситуация с мигрантами, беженцами, просителями убежища?
— Что интересно, ситуация здесь не стоит так остро, потому что есть всего одно место, где город находится на линии фронта, — это Таиз. Там люди, которые уехали и были перемещены на север города. Но в целом нет какой-то серьезной ситуации с перемещенными людьми, потому что перемещение — это всегда результат военных действий, а они проводятся в основном за пределами городов, в местах, где нет большого количества людей. Число жертв военных операций не такое высокое. Что касается беженцев из Йемена, их не много, это не Сирия. Я думаю, кто хочет уехать, тот уезжает из Йемена. Но есть еще миграция из Африки — когда они едут через Йемен. Это звучит немного дико, кто захочет поехать в такое ужасное место? Но в реальности люди из Эритреи, Эфиопии и других стран едут в Йемен и стараются через него попасть на север полуострова. Что с ними происходит? Я не совсем представляю, так как этим занимается Международная организация по миграции. У нас уже и так много работы с жителями Йемена, поэтому разбираться с африканскими мигрантами мы уже не можем, это слишком много, мы не можем делать все. Но я могу сказать, что некоторых из них арестовывают и помещают в центр содержания под стражей, где условия, как вы сами понимаете, не отличные.
— Вы уже сказали, что гуманитарная миссия в Йемене — это ежедневная сложная работа. Не могли бы вы сказать, с какими главными трудностями вам приходится сталкиваться в работе?
— Главная проблема — это безопасность, и, конечно, события прошлой недели связаны тоже с этим. Сейчас мы не уверены, сможем ли мы продолжать работу в Таизе или нет. Мы приостановили работу там на три дня, но что будет потом? Ко всему прочему еще есть обстрелы, бои. Так что я думаю, проблема безопасности для нас самая серьезная. Это также проблема того, что стороны конфликта препятствуют оказанию помощи, и мы должны все объяснять, чтобы обеспечить ее. На более личном уровне — это разлука с семьей. Моя семья сейчас не со мной. Я провел два года в миссии в Йемене, видя свою семью раз в два месяца. Теперь моя работа закончена, и в моем следующем назначении я смогу быть со своей семьей.
— Раз вы закончили уже свою миссию в Йемене, не могли бы озвучить главные итоги своей работы?
— За 2017 год МККК помог более 120 тысячам людей, которым была необходима скорая медицинская помощь. Более 86 тысяч случаев с подозрением на холеру были вылечены. Более трех миллионов человек получили доступ к базовым вещам благодаря мероприятиям в области водоснабжения, санитарии и строительства. Полмиллиона людей получили еду, и более 200 тысяч — другие необходимые вещи. Полторы тысячи временно перемещенных и уязвимых лиц смогли удовлетворить свои основные потребности благодаря программе денежных переводов при поддержке МККК.
Мы реагировали на все прямые последствия действий в Йемене. У нас есть три хирургические бригады, которые оказывают медицинскую помощь раненым. Если говорить о непрямых последствиях — мы снабжали людей инсулином, мы оказывали поддержку шести центрам по диализу. В отдельных районах есть водопровод благодаря нашим усилиям с ЮНИСЕФ. Мы посетили и оказали помощь около 11 тысячам задержанных, из них больше тысячи были связаны с конфликтом, мы оценили условия их содержания. Мы разговариваем со сторонами конфликта, иногда они слушают и готовы исправить свое поведение.
В качестве ответа на ухудшающуюся гуманитарную ситуацию МККК увеличила свой бюджет на 2018 год более чем в два раза — от 48 с половиной миллионов швейцарских франков до 120 с лишним миллионов.
— Вы бы оценили итоги своей работы как позитивные?
— Да, я думаю, они позитивные. Но это лишь малая часть. У меня нет сомнений в том, что наша работа позитивна, но это лишь частичный ответ. Поэтому я сейчас нахожусь в турне по миру, чтобы повысить уровень осведомленности вокруг этой ситуации. Нам нужны решения, чтобы восстановить экономическую жизнь.
— Третьего апреля в Женеве прошла международная донорская конференция по Йемену, удалось собрать 2 миллиарда долларов. На что пойдут эти деньги?
— Это не для МККК, у нас есть свои источники финансирования. Насколько я понимаю, эти деньги в основном идут для ООН. Конечно, мы очень плотно сотрудничаем с ООН, мы координируем все наши действия с ними, но мы не работаем на них. Так что мы рады этим новостям, но у нас самих есть другие источники, схожие с теми, что есть у ООН. Это государства-члены, которые всегда активно участвовали в финансировании.
— Президент Франции Эммануэль Макрон сообщил недавно, что в Париже летом пройдет гуманитарная конференция по Йемену. Есть ли уже дата этой конференции?
— У меня нет даты, я думаю, они сами еще ее не знают. Я посетил французский МИД, когда был в Париже, и они рассматривали возможность провести конференцию в начале лета. Но это будет не донорская конференция, как в Женеве. Это будет конференция, на которой будет обсуждаться вопрос мира в Йемене, это очень благородно, конечно, но мы в это не будем вовлечены. Мы постараемся убедить стороны конфликта, что мир — это лучшее решение. Но если мир не может быть достигнут скоро, то важно уважение международного гуманитарного права при проведении военных операций и обеспечение доступа гражданского населения к базовым вещам вдобавок к гуманитарной помощи. Так что для нас важно будет подчеркнуть значимость уважения международного права в будущем в Йемене.
