В Нур-Султане завершились очередные переговоры "астанинского" формата с участием России, Ирана и Турции, правительства и оппозиции Сирии. Урегулирование конфликта является главной задачей, однако возможная операция Анкары на севере Сирии может иметь далеко идущие негативные последствия. Об этом, а также о том, что делает Москва, чтобы не допустить ее проведения, и о вероятности столкновения России и Турции в Сирии в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Антону Быстрову рассказал спецпредставитель президента РФ по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев.
– Это было одной из приоритетных тем (переговоров – ред.). Решение не принято, Турция лишь анонсировала готовность к ее проведению для обеспечения своей безопасности с созданием тридцатикилометровой зоны безопасности и освобождением районов Манбидж и Телль-Рифьят. Никто не ставит под сомнение результативность проведения этой операции с учетом складывающейся ситуации в Сирии и того, что турецкая армия является одной из крупнейших в Европе и способна решить поставленные задачи. Дело в том, что сама операция не решит проблемы, а приведет к созданию новых угроз для безопасности Турции, потому что и Рабочая партия Курдистана, и Сирийские демократические силы от проведения этой операции не перестанут существовать и проводить действия против Турции. Они все равно будут контролировать достаточно большую территорию на северо-востоке Сирии. Более правильный путь – поиск мирного решения этой проблемы. Мы говорили турецким коллегам, что это может привести к усилению сепаратистский настроений у курдов и стимулировать их обрести государственность, что не в интересах ни Сирии, ни Турции, ни Ирана, ни Ирака.
Российская делегация приложила все усилия для того, чтобы постараться убедить турецкую в контрпродуктивности этого шага, который может иметь далеко идущие негативные последствия.
– Турция не предлагала России решить этот вопрос путем переговоров с курдами?
– Турция считает, что с представителями курдов, которые находятся на северо-востоке Сирии, нельзя вести никаких переговоров, они в этом процессе не участвуют.
Мы, со своей стороны, пытаемся убедить курдов пойти на контакт, развитие отношений с Дамаском, найти компромиссные решения, достичь договоренности о восстановлении единства Сирии, включении сирийских демократических сил в состав национальной армии. Это смогло бы предотвратить развитие ситуации по негативному сценарию.
– Были ли от Турции какие-то условия для отказа от операции?
– Решение пока не принято. Мы все-таки надеемся, что президент Турции воздержится от ее проведения с учетом и негативного отношения к ней со стороны практически всех арабских государств. Арабский мир не заинтересован в том, чтобы очередная часть арабских земель перешла под контроль, фактически, Турции.
– Если все же операция начнется, каков будет ответ России?
– Россия не собирается воевать с турецкими войсками и сирийской национальной армией, которая находится под крылом у Анкары. У нас там нет боевых подразделений. Наш ответ – попытаться убедить турок в нецелесообразности этого шага. Занять территорию они могут, но какие будут последствия для дальнейшего развития ситуации, предсказать сложно.
– Может дойти даже до прямого столкновения между правительственными силами Турции и Дамаском?
– Не исключается и такой вариант. В ряде населенных пунктов присутствуют блокпосты и небольшие укрепрайоны сирийских правительственных войск, которые вынуждены будут если не сопротивляться, то отойти за трассу М4?
– В планах у Москвы нет увеличения численности российской группировки в Сирии в этой связи?
– Нет, дело в том, что численность российской группировки оптимальна, она поддерживается с учетом необходимости решения каких-то конкретных задач.
Мы видим сейчас, и это признавалось и турецкой делегацией, и сирийской оппозицией, существенное снижение ударов российских ВКС по подконтрольным сирийской оппозиции территориям, где идет определенное налаживание и стабилизация ситуации, борьбе именно с радикальными группами. Единственный проблемный район – Идлиб, где из 18 тысяч боевиков признать умеренными можно в районе 11,5 тысячи, 6,5 тысячи остаются непримиримыми радикальными боевиками, которым все равно там не место.
– А в связи с операцией на Украине численность группировки в Сирии не сокращалась?
– Нет, она не сокращалась. Если кто-то считает, что произошло какое-то численное уменьшение, хочу заверить, что этого нет – и по количеству техники, которая там дислоцирована, и комплексов противовоздушной обороны, и радиоэлектронной борьбы. Естественно, авиационная составляющая – никаких изменений не произошло. Идет кадровая ротация.
– Решение Турции закрыть воздушное пространство для российских самолетов в Сирии не сказалось на работе российских военных и баз в Сирии? Если да, то как?
– Это сказалось, имеет определенный негативный эффект, последствием которого являются определенные логистические трудности в снабжении нашей группировки. В принципе есть возможности обеспечить всем необходимым по другим каналам, только занимает это гораздо больше времени.
– Идут ли контакты между Россией и Турцией на этот счет?
– Конечно. Мы надеемся, что турецкая сторона все-таки в самое ближайшее время откроет свое воздушное пространство для пролетов российских самолетов.
– Говорила ли Турция именно о готовности это сделать?
– Они выражают готовность, но пока по определенным причинам еще не открывают.
– Страны-гаранты осудили нападения Израиля на территорию Сирии. Ранее обстрелу подвергся аэропорт в Дамаске. Планирует ли Россия усилить сирийскую противовоздушную оборону? Есть ли соответствующий запрос от Дамаска?
– Противовоздушная оборона Сирии достаточно мощная, разветвленная и позволяет сбивать большинство из ракет, используемых израильской авиацией при нанесении ударов. В усилении этого потенциала особой необходимости нет.
Другое дело, что некоторые типы вооружений противовоздушной обороны не используются, потому что никто не хочет эскалации напряженности: определенные наши системы ПВО просто не могут использоваться, потому что израильские самолеты (при нанесении ударов) не заходят в воздушное пространство Сирии.
– Они как соседи Сирии не рассматривались нами в качестве возможной площадки. Пока конкретная площадка не подобрана. Есть ряд вариантов, включая ряд стран Персидского залива, которые могут стать нейтральной площадкой – Оман, Маскат, Абу-Даби. Было предложение перенести сессию конституционного комитета, в том числе в Нур-Султан. Пока все это находится в стадии проработки.
– Как Турция и Иран отнеслись к этому предложению России?
– Отнеслись с пониманием. Иранская сторона в целом поддерживает российское предложение. Что касается турок, то они, конечно, считают, что есть возможность провести работу со швейцарскими властями, чтобы они были более кооперабельны. Здесь вопрос приобретает не технический, не логистический оттенок, а больше политический с учетом враждебной политики Швейцарии. В этих условиях работать российской делегации на женевской площадке становится все тяжелее и тяжелее.
– Сирийская оппозиция и представители правительства как на это смотрят?
– Представители правительства поддерживают российскую стороны, готовы рассмотреть различные варианты, их устраивает любой. Сирийская оппозиция занимает позицию Турции.
– Когда может состояться министерская встреча России, Ирана и Турции по Сирии и саммит трех стран?
– Все будет зависеть от того, когда будет проведен саммит руководителей государства. Если его удастся провести до конца августа – это одно дело. Насколько я понимаю, может, есть вариант с переносом на более поздний срок – на конец этого года, именно самого саммита.
– Ранее западные СМИ со ссылкой на посольство Украины в Ливане сообщило о том, что Россия вывезла с территории Украины порядка 100 тысяч тонн зерна, направив его в Сирию. Как вы могли бы прокомментировать эти данные?
– Это очередной фейк, неподтвержденная и оторванная от реалий информация. Основные запасы находятся в Николаевской, Одесской областях, российские корабли не имеют доступа в эти порты, потому что они находятся под контролем Украины. В Мариуполе складов нет, только совсем недавно – буквально неделю назад – там был разминирован порт и приведен в более-менее нормальное состояние. Только неделю назад первый корабль, причем турецкий, корабль, покинул порт в Мариуполе, поэтому ни о каких ста тысячах тонн зерна украинского речи не может идти.