Сдача в плен подразделений батальона "Азов" (против боевиков этого нацформирования в России возбуждено уголовное дело), которую на протяжении нескольких суток чаще всего сквозь зубы комментировали западные медиа, называя ее "эвакуацией в соответствии с договоренностями, достигнутыми при посредничестве международных организаций", со вчерашнего дня стала трактоваться и называться иначе.
Оказывается, приказ о сдаче в плен был отдан верхушкой военного командования Украины прятавшимся в "Азовстали" двум с лишним тысячам комбатантов, чтобы "сберечь жизни".
Таким образом, получается, что официальный Киев, утверждавший, что совершается "эвакуация солдат" (а вовсе не капитуляция), вновь сам же фактически дезавуировал свои собственные комментарии на сей счет.
Хотя почему резервировать лишь за Украиной способность играть словами и смыслами, выдавая белое за черное, а черное за белое?
Тезис об "эвакуации" чрезвычайно активно поддерживался практически всей европейской и американской прессой.
Хотя, конечно, в самом словоупотреблении была уже заложена манипуляция.
Эвакуировать можно лишь гражданское население.
Любые другие маневры, связанные с отходом ли с поля боя, с оставлением ли военных позиций, с уходом ли в оборону, имеют очень четкие лингвистические определения, поскольку всему вышеперечисленному, вообще-то, учат. В военных училищах и академиях.
И каждое такое действие имеет четко обозначенные и четко регулируемые зоны ответственности. Как командиров, так и личного состава, находящегося в подчинении.
Это как прописи, по которым постигают науку побеждать те, кто намерен посвятить жизнь службе в армии, защищая свою страну.
Как вываливается она из любых, свойственных армии и чтимых ею, норм поведения во время боевых действий.
Эти нарушения касались не только того, что пленение хотели представить как "эвакуацию", но и, например, удержания в течение длительного времени рядом или непосредственно на боевых позициях гражданских лиц, включая детей.
Сегодня разнообразные пиарщики, воюющие с нашей страной в цифровом и информационном пространстве, столкнулись с необходимостью постоянного изобретения новых слов, подыскивания этим словам новых значений, чтобы только не признать, что в этой баталии Россия продолжает вести в счете, не отдавая ни на секунду никому инициативы.
Разумеется, вся история сдачи в плен батальона "Азов" — начиная с подготовки западного общественного мнения и заканчивая теми видеокадрами, на которых мы видим уверенное спокойствие наших, вежливо разоружающих своих недавних противников, — иллюстрация этой глобальной игры в бисер подмены смыслов.
Так давайте все-таки взглянем в лицо реальности, перестав подставлять уши разнообразным сказителям.
Итак, подготовка к сдаче азовцев, в которой им отводилась роль лишь статистов, началась отнюдь не в подвальных помещениях металлургического комбината.
Эта подготовка стартовала в старинных интерьерах Ватикана, где жены азовцев — почему-то в сопровождении акциониста Верзилова — появились рядом с папой Франциском.
Знающие, что церемония аудиенции у понтифика расписана с точностью оркестровой партитуры и не терпит ни вольности в поведении, ни импровизации, вероятно, удивились, что приватный характер встречи был нарушен.
Акционист Верзилов снимал происходящее на свой мобильный.
Значит, можно сделать единственно возможный вывод: вся католическая паства должна была быть в курсе того, что происходит.
Затем, практически на следующий день, настала очередь уже не прихожан, не воцерковленной общественности, а их, так сказать, секулярных братьев и сестер.
Была опубликована серия интервью — с вопросами, которые не могли не вызвать ощущения, что они были кем-то продиктованы, и с не менее предсказуемыми ответами.
Когда такие материалы, в которых, несмотря на то, что они написаны на разных языках, попадаются схожие по смыслу или просто одинаковые слова и выражения, когда они выходят в свет практически одновременно (притом что новостная повестка отнюдь сегодня не ограничивается кризисом в российско-украинских отношениях), тезис, что на наших глазах кто-то ведет тотальную пиар-кампанию, кажется как минимум заслуживающим внимания. И как максимум — заслуживающим доверия.
Цель пиар-кампании, хотите вы продать изделия галантереи или сдачу своих армейских подразделений (в данном случае это почти одно и тоже), — убедить, что ваши носки и чулки (или ваши военные) — самые лучшие.
То, что одни порвутся после первой же стирки, а вторые — уже полностью деморализованы, никакого значения в данном случае не имеет.
Речь же не о реальности, а о том, что было придумано.
Была придумана нацистская гвардия, которой поставили задачу возгонки и постоянной практической демонстрации ненависти к русскому, к русским и к России.
Никаких слабостей или там компромиссов эти антироссийские (как бы преторианские) гвардейцы знать были не должны.
Пока геополитический кризис не достиг своего пика и русофобия не стала практически новым тоталитарным учением на коллективном Западе, действиям азовцев и объединявшей их идеологии оценки еще давать было можно. В том числе и политические. В том числе, к примеру, даже в США. И даже на Капитолийском холме.
И даже во французском сенате.
В момент начала СВО из "Азова" те же пиарщики сделали авангард борьбы с Россией, и они из националистов самого жуткого толка немедленно стали "силами сопротивления". Второе слово произносилось с придыханием и драматически интонировалось, чтобы все поняли: это Воины света, сражающиеся за свободу.
Геополитический кризис обнажил гнилой задник этого балагана.
И гнилую — но и страшную — суть лозунгов, которые с его сцены неслись.
Антирусская идея в ее армейском исполнении приказала на территории металлургического комбината Мариуполя долго жить.
Как, смеем предположить, иллюзия, что анти-Россия может стать частью Европы, тоже умерла.
Европа не пришла на помощь, а сдавались сами азовцы, общаясь на русском. Без малейшего акцента. Язык, стало быть, ими не выученный, а им родной.
Ну и последнее. О приказе не "эвакуироваться", а сдаться. Сложив оружие перед русской армией.
Как мы все знаем по киноклассике, "приказывают умирать. Нет еще таких приказов — жить, сдаваясь врагу. Не научились писать. Ни в одной армии мира".
Так что сомневаться, что приказ о сдаче был все-таки отдан, у нас есть все основания.