Чтобы попасть в так называемую элиту Следственного комитета РФ, в которой принято видеть следователей-криминалистов, необходимо не только быть компетентным, но и обладать нестандартным мышлением. О поимке убийцы маленькой девочки на живца и лепке скульптором барельефа насильника по памяти слепоглухонемой женщины рассказал в интервью РИА Новости руководитель отдела криминалистики СУ СК России по Удмуртии Роман Широбоков. Беседовала Дарина Хануна.
– Пятнадцатого января Следственный комитет отметил 10 лет со дня основания ведомства. Расскажите, что изменилось за это время. Пошло ли разделение прокурорского надзора и следствия на пользу?
– Я работаю следователем с 27 декабря 1995 года. Конечно, работа стала интереснее, насыщеннее и однозначно эффективнее. В 1995 году, когда я только начинал расследовать дела, то и представить себе не мог, что в нашем распоряжении появится та криминалистическая техника, которую используем сейчас.
Помимо этого, возможности экспертных исследований значительно возросли. Если раньше биологическая экспертиза по группе крови и антигенам считалась чуть ли не единственным доказательством, то сейчас – век точнейших молекулярно-генетических экспертиз, экспертиз запаховых следов человека и других. На этом уровне, конечно, гораздо скрупулезнее происходит формирование доказательной базы. Не надо забывать, что в настоящее время даже бытовые убийства могут рассматриваться в суде с участием присяжных заседателей. Доказательства в наше время должны быть не просто убедительными, но и понятными людям, не обладающим профессиональными навыками. Это, конечно, очень обязывает следователя, а особенно следователя-криминалиста, быть максимально компетентным.
На этом фоне деятельность криминалиста в новых условиях, а тем более с момента создания Следственного комитета в 2011 году, в действительности повысила свой статус, так как напрямую влияет на исход расследования уголовного дела. Но это и ежедневный экзамен на профпригодность. Ведь любое нераскрытое убийство или другое особо тяжкое преступление является вызовом нашей службе. Я люблю свою работу. Все самое интересное, что происходит при раскрытии преступлений, делается руками криминалистов либо с их участием. Это сродни азартному хобби.
– А помните тот момент, когда было принято решение о создании Следственного комитета при прокуратуре РФ в 2007 году? Какие эмоции испытали?
– Меня это решение застало в должности заместителя районного прокурора по следствию. Мне, конечно, сразу же поступило предложение стать руководителем следственного отдела по району, и я ни минуты не сомневался в своем решении. Вся моя карьера связана со следствием. А в 2008 году я уже стал руководителем отдела криминалистики Следственного управления СКР по Удмуртской Республике.
– Скажите, есть ли в вашем отделе новейшие технологии с использованием тех же нейросетей, которые есть у московских криминалистов?
– Это достаточно молодое направление в получении доказательств. И, конечно, в центральном аппарате СК используется значительно больше высокотехнологичных и инновационных методов работы со следами преступлений. Но это не значит, что они недоступны для провинциальных криминалистов. Главное управление криминалистики (Криминалистический центр) СК России всегда оказывает нам любую помощь, в том числе практическую. При необходимости криминалисты из центрального аппарата оперативно выезжают к нам с необходимым оборудованием и оказывают практическую помощь. Это помогает нам не только в конкретных уголовных делах, но и позволяет своевременно обучаться новаторским методам работы на месте происшествия, поэтому мы находимся в постоянном взаимодействии со старшими коллегами из центрального аппарата Следственного комитета.
– А много ли молодых сотрудников приходит в криминалистику? По каким критериям происходит отбор кандидатов?
– Молодых следователей в криминалистику я стараюсь не брать, потому что им необходимо получить опыт как следственной работы, так и просто жизненный опыт. Понять, что в следствии ты всерьез и надолго. Основное требование – это опять же компетентность. Следователь достигает достаточного уровня, проработав минимум 2-3 года. Однако в работе криминалиста также важно креативное мышление и способность выработать нетрадиционные решения при раскрытии самых запутанных преступлений.
– Сколько у вас в штате сотрудников?
– В настоящее время у нас работают восемь следователей-криминалистов.
– Есть ли девушки в вашем отделе?
– Да, у нас старший следователь-криминалист – майор юстиции Зульфия Фархутдинова. Она не только выезжает лично на места происшествий, но и обучает молодых следователей, проводит аналитическую работу.
– Роман Витальевич, расскажите, а какие интересные уголовные дела у вас были с нетрадиционными способами расследования?
– Одно из таких уголовных дел – о пропаже малолетней девочки в 1999 году в одном из удмуртских сел. Мужчина среди белого дня на глазах у подружки схватил жертву и унес ее в лес. Похищенная девочка была изнасилована и убита. При этом ее тело нашел местный житель, который сказал, что ему приснилось место, где находится ребенок. Мужчина стал подозреваемым, но был реабилитирован из-за отсутствия доказательств его причастности к совершению преступления.
Спустя 10 лет мы подняли дело из архива. Подруга погибшей, будучи уже взрослой 18-летней девушкой, опознала мужчину, но суд отказал в аресте, посчитав, что одного опознания спустя такое длительное время недостаточно для доказательств его причастности. Мы исследовали личность подозреваемого. У мужчины была определенная наклонность: ему не давала покоя слава серийного убийцы Андрея Чикатило. Чтобы разговорить мужчину, мы подослали к нему журналистов. Корреспондентка поехала к нему с оператором, рядом не было сотрудников правоохранительных органов, что и позволило злодею, рисуясь перед молоденькой журналисткой, бравируя шокирующими подробностями, искренне рассказать все. Их беседа длилась примерно три часа, в итоге он заявил, что совершил убийство маленькой девочки.
Экспертиза записи, проводимая в Саратове, подтвердила, что мужчина рассказывал все без какого-либо давления со стороны. В конечном счете Верховный суд приговорил его к 15 годам колонии.
– То есть можно сказать, что мужчину вы ловили практически на живца?
– Ну да, думаю, что можно и так сказать.
– А видео, где он рассказал об убийстве, потом считалось в суде как чистосердечное признание?
– Мужчина так и не признался в содеянном. Он рассказал это в интервью. Учитывая, что изначально его реабилитировали по данному уголовному делу, он надеялся, что все окажется так же.
Еще был случай в Сарапуле, на предприятии, на котором работали слепоглухонемые. Все они жили в одном доме, специально построенном для них. Однажды одна из слепоглухонемых пришла к своей соседке в гости. В этот момент к ним ворвался неизвестный, напал на хозяйку, вспорол ей живот ножом, а гостью попытался изнасиловать. Молекулярно-генетическую экспертизу не удалось провести из-за недостаточного количества обнаруженных на месте преступления биологических следов.
Другая сложность заключалась в том, что потерпевшая была слепоглухонемой. Описать преступника она не могла, да и общение со следователем происходило через двойной перевод. Сначала дактилирование пальцами по ладони переводчика. Он переводил вслух, а вопросы до потерпевшей доводил в обратном порядке. За два часа – десять строчек протокола.
Обратившись к специальной литературе и выяснив, что у таких людей феноменальная тактильная память, мы решили по-иному получить описание преступника. В процессе расследования было установлено, что потерпевшая, защищаясь от преступника, хватала руками его лицо, поэтому подключили к расследованию скульптора, который совместно с потерпевшей порядка восьми часов через тифлосурдопереводчика вылепливал барельеф лица злодея. Потерпевшая трогала руками очертания скульптуры, указывала, какую ее часть увеличить, какую убавить. Скульптор следовал ее указаниям и снова предоставлял свое творение для осязания.
А двумя неделями ранее в том же Сарапуле была убита пожилая женщина. И это преступление нам удалось раскрыть благодаря тому, что наш следователь-криминалист обнаружил единственный его отпечаток пальца в подъезде жертвы. Отпечатки рук убийцы случайно попали в базу данных после того, как он был задержан за административное правонарушение. Каково же было наше удивление, когда мы, увидев подозреваемого, обнаружили его феноменальное сходство с вылепленным барельефом. В итоге при условном сравнении барельефа и портрета задержанного у нас совпало примерно 9 точек из 14. Помимо этого, повторная молекулярно-генетическая экспертиза, проведенная после задержания мужчины, подтвердила, что именно его следы были обнаружены на месте преступления.
Примечательным было опознание убийцы и насильника. Потерпевшей он был представлен совместно с двумя статистами, подобранными по признаку сходства лиц. Женщина, как и в случае с барельефом, потрогала каждого за лицо и уверенно указала на своего обидчика. Не обошлось без курьеза. Ошеломленный таким результатом опознания преступник в ходе следственного действия обвинил бедную женщину в домогательствах на месте происшествия. Такое признание было заснято на видео.
При расследовании данного уголовного дела раскрыто еще убийство женщины в Татарстане. В настоящее время убийца уже отбывает наказание.
– И в завершение беседы, скажите, планируются ли какие-то нововведения или изменения в вашей работе?
– Служба криминалистики каждодневным трудом доказала свою состоятельность и востребованность в деле раскрытия самых сложных преступлений. Надеюсь, что нас ждут только позитивные перемены, которые выразятся в получении новых технических возможностей поиска следов преступлений, получении новых знаний и расширении личного состава за счет специалистов широкого спектра.