Здесь надо сразу сделать пару оговорок. Первая: Россия не похожа как на Индию, так и на Китай, и не стоит надеяться импортировать любую из образовательных моделей так, чтобы она у нас заработала. В материале из делийской газеты Pioneer, о котором речь, нам интересен разговор именно об Индии и Китае как двух державах на вершине многих мировых рейтингов, а всяческие параллели с нашими делами надо проводить осторожно.
Вторая оговорка: автор по имени Говинд Бхаттачарджи, бывший крупный правительственный чиновник, а сейчас научный работник, участвует в обострившемся споре двух наций о том, которая из них лучше и которая будет в разных смыслах лидировать в мире. В мире, где про доминирование Запада можно забыть.
Это очень тяжелый и болезненный спор двух гигантов, осложнившийся пограничным конфликтом между ними и попытками американской дипломатии натравить Индию на Китай, сделав частью все того же рушащегося Запада. Вдобавок Китай сейчас в относительно неплохой экономической форме, а Индия — в состоянии катастрофы из-за пандемии, что еще больше обостряет чувства, и именно с индийской стороны.
Тем более ценны признания индийца, что Китай очень далеко обогнал его страну по части качества высшего образования.
Понятно, что мы говорим о предмете, где точных цифровых оценок быть не может. Сравнивать образованность наций и уровень их наук тем не менее как-то надо, и приходится пользоваться теми рейтингами и показателями, которые есть. Например, цитируемость в международных научных журналах. Причем за точку отсчета выбран 1996 год. Тогда Индия по совокупности оказалась на 19-м месте в мире, по химии и молекулярным наукам — на 11-м месте, по физике — на 17-м, по социальным наукам — на 21-м. Китай же отставал почти по всем этим показателям (кроме физики) и в целом по цитируемости находился на 21-м месте в мире.
Тут сделаем маленькое отступление: есть хороший способ снизить этот самый индекс цитируемости, а именно — просто не цитировать исследователей из "неправильной" страны. Как раз сейчас российские, да и китайские ученые заметили, что их работы "вдруг" стало трудно напечатать в некоторых странах. Но в 1996 году глобальная борьба за передел мира не была столь остра.
А почему Говинд Бхаттачарджи вообще выбрал 1996 год как точку отсчета? Потому, говорит он, что начавший возвращение к нормальности еще в конце 70-х Китай в 1995 году приступил к мощной реформе образования. И вот результат: по части цитируемости на 2017 год Китай был третьим в мире, а Индия — 14-й.
Есть еще рейтинги университетов. Да, мы понимаем, кто их составляет и по каким признакам, но и здесь налицо определенная тенденция. По рейтингам британской The Times, у китайцев три из 100 лучших университетов мира, а среди тысячи лучших — 72. У Индии в эту тысячу вписались только 36, причем в первую сотню не попал никто. А ведь в 1995 году никто не воспринимал всерьез ни Пекинский университет, ни Цинхуа. То есть дело в общей динамике, даже если судьи несправедливы, процесс идет ясно в чью пользу.
Тут наш индиец начинает обижаться на свою страну. В ней нынешним правительством принята "Новая образовательная политика 2020". Но это лишь концепция, то есть общий разговор о том, как оно должно быть. Например, следует производить "хороших, умных, всесторонних творческих личностей", которые бы не зубрили набор правильных фактов, а учились думать самостоятельно. Конечно, следует — но хорошие мысли в документах надо подкреплять организационными мерами и ассигнованиями, чего пока нет.
В чем же суть китайских реформ? Вот здесь нас ждет неожиданность. Индийский автор констатирует: китайцы ввели у себя (по закону от 1998 года) американскую систему, с полной автономией университетов по части того, чему учить, кого и как принимать, — и с яростной конкуренцией этих заведений за лучших преподавателей, студентов и, соответственно, за пожертвования в свои фонды. Правда, если есть задача вывести очередной вуз в мировые рейтинги, то Пекин щедро его финансирует.
Но разве не университеты стали одним из эпицентров нынешнего ожесточенного гражданского противостояния в США? Разве не там выковывается идеология ненависти к своей стране, цветут все оттенки левацкой идеологии, которые вдобавок еще и экспортируются в вузы значительной части остального мира? Здесь нельзя не сказать, что если на выборах 3 ноября республиканцы удержат власть, то они продолжат свои пока что слабые попытки реформ этой системы.
Кстати, как раз по части идеологии пытается реформировать образование и кабинет Нарендры Моди в Индии. Именно университеты в этой стране сформировали идейную базу местных "западников", образованного класса, который уже дважды на всеобщих выборах оказывается не в почете у населения в целом. То есть и в этой стране тот же раскол общества, что в США и похожих странах, и опасные тенденции развиваются через среднее и высшее образование. Поэтому правительство Моди попыталось переломить ситуацию, отправив руководить государственными вузами не сильно опытную команду сторонников "коренных индийских ценностей". Драка идет серьезная.
Но что касается Китая, то там, во-первых, экспертное сообщество давно уже довольно свободно высказывается даже на общественно-политические темы, хотя границы своей свободы знает. А во-вторых, есть много иных наук, кроме общественных, и там без конкуренции и свободы никуда. Да хотя бы — актуальный пример — посмотрите, какие страсти кипят в медицине.
В заключение приведем цитату все того же индийского автора: "Китайцы поняли: чтобы стать великой державой и великой нацией, главное — иметь хорошую систему образования". К этому можно добавить, что речь о двух древних цивилизациях, которые стоят у истоков мировой науки. Например, десять пальцев на руках у всех людей, но мы пользуемся именно индийской десятичной системой счета. Два этих великих народа ценят знания и культуру как никто другой, и следить за их спорами на данную тему очень полезно.