Накануне в мире отмечался День птиц. В этом году "звериные" праздники воспринимаются неоднозначно, что касается птиц, то у человечества есть к ним претензии из-за птичьего гриппа. Почему птичий грипп не перерос в пандемию, как часто птичья зараза пытается перебраться на человека, почему весеннюю охоту надо запрещать не только во времена коронавируса и как российским коршунам удалось спастись от COVID-19, рассказал корреспонденту РИА Новости Наталье Парамоновой эксперт Всемирного фонда дикой природы (WWF) России, орнитолог Игорь Карякин.
— Игорь, сейчас возвращаются перелетные птицы. Какова вероятность, что к COVID-19 мы получим и вспышку птичьего гриппа?
— Я бы называл заболевание не птичий грипп, а грипп птицы, потому что оно характерно для птицы и с очень большим трудом передается человеку. У нас в России никто не пьет кровь птиц, не гадает на птицах и не занимается прочими дикими вещами. Известно, что именно птичий кишечник — это клоака, основное место сосредоточения инфекции. Вероятность подцепить грипп птицы из ранки в ранку минимальна. У человека все-таки хороший иммунный барьер.
Конечно, есть случаи перехода гриппа птиц на человека. Но надо понимать, что это было в Азии (H5N1), где с птицами черти что делают, второе — вспышка заболевания была быстро локализована и сошла на нет. После нескольких тысяч репликаций этого вируса он потерял свои патогенные свойства (Болезнетворные. — Прим. ред.) в человеческой популяции. Была повторная вспышка обновленной версии этого же вируса. Она также закончилась. Некоторое количество людей умерло, но в итоге попытка прижиться у вируса в человеческой популяции не удалась.
Но это не значит, что следующий штамм этого вируса не сможет снова вызвать вспышку. Пока это локальные вспышки. Вирус не смог пройти путь в человеческой популяции до полноценного патогена, как COVID-19.
Если обобщать, то ситуация такая — единичные случаи заражения людей всегда возможны. Все зависит от концентрации. Сейчас грипп птицы зарегистрирован в популяции лебедей уже в Монголии. Там в котловине больших озер в Убсу-Нуре зарегистрированы этой весной отдельные штаммы. Эти птицы, конечно же, полетят, и они этот грипп разнесут, но это происходит достаточно регулярно с периодичностью в 6-10 лет. Для человека это опасности не представляет, это представляет опасность для домашней птицы, которая не во дворах содержится, а на вольном выпасе. Вероятность заразить домашнюю птицу на вольном выпасе достаточно высокая.
В человеческую популяцию вирус может прийти только при концентрированном контакте. Группа риска — это массовые птичьи подворья, и второе — охотники, которые тысячами убивают гусей и уток, потом складируют трупы в грузовик и с ними в обнимку едут к себе домой.
— Минприроды предложило отказаться в этом году от весенней охоты. Я так понимаю, вы считаете эту меру правильной? Нет охотников — нет распространения инфекций.
— Я думаю, что это сделано для того, чтобы народ не ломанулся за пределы карантинных зон.
— Если уйти от распространения инфекций, то орнитологи настаивают на запрете весенней охоты, потому что это дичь и атавизм, можете пояснить, почему?
— Представьте, что вы выращиваете кур у себя в подворье, а весной ходите и основных производителей убиваете на мясо. То есть у вас в течение сезона не будет ни яиц, ни цыплят, потому что вы основных производителей уничтожили. В этом суть весенней охоты. Почему у нас в России нет ни утки, ни гуся, а страны, где больше охотников и меньше охотничьих угодий (Канада и США), завалены этими гусями. Там последние 30 лет число уток и гусей растет в геометрической прогрессии, охотников там армия. Весенняя охота в этих странах запрещена, а если разрешена, то только на вольерную дичь.
Там никто не уничтожает ресурс, а птицы это возобновляемые ресурсы. Охота там идет осенью, потому что птицы размножились, вывелись в большом количестве и тогда охотники отрываются. Объемы добычи в осеннюю охоту за рубежом превосходят в десятки раз наши. Мы просто дети на их фоне.
— Как так сложилось в России, что весенняя охота до сих пор есть?
— Исторически страна, богатая ресурсами, людей мало было, поэтому можно было стрелять дичь направо и налево. Тоннами добывали гусей, и никто не думал о запасах. Со времен Аксакова (Русский писатель ХIХ века, описывал быт дворянства, был охотником и рыболовом, часто писал о весенней охоте. — Прим. ред.) много воды утекло: людей стало больше, оружие стало мощнее и эффективнее. Кроме того, усугубилась ситуация на зимовках птиц в Китае, Индии, Индонезии. Там тоже выросло население многократно, они уничтожили места обитания и птиц тоже. Уткам и гусям негде стало зимовать, их стали истреблять уже на зимовках. На фоне такой ситуации на зимовках и местах гнездования весенняя охота стала играть критическую роль и вносить существенный вклад в сокращение популяции. Популяции стали рушится на глазах.
— Птицы же не просто к нам залетают, и мы их охраняем или стреляем, они же летят через другие страны?
— Конечно, есть международные конвенции по защите. Есть Индия и Китай, которые определенные усилия по защите предпринимают. Но надо понимать, чт о 98 % естественных мест обитания птиц в Индии уничтожено. Оставшиеся 2% — территории двух национальных парков, расположенных на водно-болотных угодьях. В Китае осталось 5 % территорий под зимовки. Мы говорим о гусеобразных. Если говорить о хищных птицах, то у них спектр обитания больше, поэтому не такая критичная ситуация.
— Вы говорите, что нет гусей. Насколько это можно наблюдать? Вы бы сами как описали это?
— В Алтайском крае в 2000 году я выходил на озеро, в пределах видимости там плавало 10 тысяч красноголовых нырков, нельзя было камень бросить, чтобы в птиц не попали брызги. Вся поверхность озера была усеяна птицами. Это нормальная плотность. Сейчас таких водоемов нет, потому что все истреблено или погибло. В этом году на птиц свалилась вспышка инфекции ботулизма, множество птиц погибло, и в основном это наши птицы, которые прилетают туда на зимовку. На миграции они потеряли от 5 до 15 % популяции. Кто-то останется, конечно, вернется в Россию, но их добьют весенней охотой. Хорошо, если в этом году ее не будет.
— Игорь, вы сейчас на Гоа, как вам удается проводить наблюдения?
— Чтобы выбраться в джунгли и забраться на горку понаблюдать, надо обходить патрули и блокпосты. Сейчас в туристических районах нет такой жести, как это было в первые дни карантина. Полицейские тогда дубинками всех гоняли с пляжа, избивали, даже женщинам доставалось. Сейчас такое прекратилось, и даже вокруг магазинов, которые соблюдают режим, не бьют, а подходят и уговаривают людей. Может быть, смягчились еще после того, как начались стычки местного населения с полицией, в них камни бросали и тоже избивали палками. В несколько штатов пришлось войска ввести. Сейчас улучшилась ситуация с подвозом продуктов, все нормализуется.
Я все-таки думаю, что Индия переживет эту пандемию с гораздо меньшими потерями, чем страны Европы. Во-первых, климат не способствует распространению вируса. Здесь сейчас солнце, дождей нет, жара стоит около 30 градусов, а песок и скалы прогреваются до 50 градусов. Этот вирус тут может распространяться только в мегаполисах, а там вводят карантин. Индия — страна аюрведы, гомеопатии, и очень мало людей лечатся традиционными способами. А любой вирус давится нормальным иммунитетом и хорошей микрофлорой кишечника. Здесь она хорошая. При том буйстве инфекций, которые здесь есть, население особенно не страдает, все устойчивы.
— А что вы можете сказать о своих наблюдениях за птицами, как-то ситуация с коронавирусом сказалась на птицах?
— Сейчас разворачивается самое интересное. В результате карантина наблюдается массовая гибель птенцов у браминских коршунов и у индийских черных коршунов. Все туристические зоны без туристов, еды нет, а птицы уже десятилетиями соседствуют с человеком. Они привыкли кормиться на свалках и локальными пищевыми отходами. Они потеряли кормовой ресурс. Семь дней голодания — птенцы умирают. Я сегодня прошелся, проверил семь гнезд, птенцы дохлые. Антропогенная экосистема оказалась очень неустойчивой. Все турзоны с высокой плотностью населялись коршунами, которые питались остатками курицы, крабов, рыбы от местных кафе. Нет туристов, и нет у птиц пищи. Все турзоны стали для птиц экологическими ловушками.
Я вижу, что страдает и белобрюхий орлан. До карантина сотни рыбацких лодок выходили в море и поставляли рыбу для ресторанов, орлан кормился выброшенной, некондиционной рыбой. Теперь лодки на приколе, бензина нет, штаты изолированы, на дорогах блокпосты. В рыбацкие деревни ничего не завозится. Орланы тоже лишаются пищи, у них период, когда вылетают слетки (Птенцы-первогодки. — Прим. ред.). Спрогнозировать, как это подорвет популяцию, сложно. Я думаю, что гибель выводков в турзонах будет до 90%, а как скажется в дальнейшем, никто не знает. Туристический сезон закончился, начинается сезон дождей. Его надо птицам пережить, потом пары восстановятся. Но я думаю, что через год-два-три стоит ожидать демографического провала.
Фатально это не скажется. Все-таки птицы обитают на всей территории Индии, есть участки, где они не так завязаны на человека.
— Скажите, на наших птиц как повлиял коронавирус, с ними не случилось ничего подобного?
— Нет, они успешно перезимовали, и сейчас заканчивается миграция птиц, которые здесь зимовали. Их не задел карантин. Если бы они попали в карантин, то тут была бы массовая гибель. Сейчас страна встала. Производство питания для зимующих хищников типа наших коршунов остановилось полностью. Орлы и скопы, которые на естественной добыче — рыбы, грызуны, они нормально жили. Сложно пришлось бы падальщикам: сипам, стервятникам, грифам, коршунам. Они бы пострадали, но они улетели до того, как был объявлен карантин.
— В России теперь карантин, тоже, наверное, пищевые цепочки порвутся. Насколько это плохо для вернувшихся птиц?
— В России никак не повлияет. У нас птицы распределяются по естественным местам обитания. Синантропных группировок у нас мало, и они завязаны не на том ресурсе, который люди производят. В основном это крысы, мыши и голуби.