Итальянский суд рассматривает дело российской гражданки, у которой местные органы опеки изъяли пятилетнего сына. Мы писали о деле, поэтому напомним вкратце.
Россиянка Анна приехала в Италию работать и родила сына от местного. Местный сына не признал. Анна начала растить ребенка одна, живя в социальной квартире городка Бари. По версии женщины, — она собралась окончательно вернуться в Россию и взять малыша с собой, но на него уже нацелилась местная мафия усыновителей. В итоге его отобрали и хотят продать бездетным итальянцам. Версия городских властей Бари: мать не справилась с жизненными трудностями, так и не сумела найти постоянной работы, поэтому ребенка изъяли в его интересах. Родительские права судом были приостановлены.
Заседанием, состоявшимся во вторник, Анна довольна: ей разрешили видеть ребенка уже не раз в неделю, а два, а российский вице-консул, по ее словам, пообещал ей, что через некоторое время она может забрать сына и отвезти в Россию.
...Что тут интересно для нас.
Разумеется, у всех свои обстоятельства. Вероятно, у женщины были веские основания сменить профессию учительницы и собственную квартиру в городе Энгельсе на комнату в общаге в итальянской провинции и рассчитывать на соцподдержку (тут пишут, что можно получать целых 30 тысяч рублей в месяц).
Но эти основания, скажем так, неочевидны. И поэтому вопрос "зачем годами цепляться за второсортное существование иммигрантки на юге Европы" можно, по крайней мере, задать.
Проблема в том, что его почему-то не задают. Ни СМИ, ни общественные деятели. Точно так же его не задавали и несколько дней назад, когда в Россию вернулся другой россиянин, с трудом вырвавший своих дочерей из ласковых лап шведской ювеналки. Тогда тоже никто не спрашивал, на что именно рассчитывал хабаровский медик несколько лет назад, выпрашивая у шведских властей статус беженца.
У меня есть версия, почему все так.
Наше общество давно и сильно поражено двумя родственными комплексами, которые взаимно усиливают друг друга. Один — сугубо наш, отечественный, а другой — общемировой.
С отечественным комплексом заграницы все незатейливо. Сначала была советская эпоха, делившая граждан на выездных (ничтожное привилегированное меньшинство) и невыездных (все остальные). Затем пришли 90-е, когда факт выезда В-Милан-На-Шопинг однозначно маркировал человека как вписавшегося в рынок. Причем в каком-нибудь почетном статусе: бизнесмен, жена бизнесмена, любовница бизнесмена, бандит, бандитская телка. Их тоже было меньшинство и тоже ничтожное.
Поэтому, когда российское общество несколько нагуляло благосостояния и упушнилось в нулевых и десятых, — пребывание Там (периодическое или постоянное) стало королевой демонстративного потребления. Граждане, высидевшие себе в бизнесе и при казне пресловутые "деньги на старость", массово приобретали шенгенские паспорта (особенно упоенно ими торговали, как мы помним, Прибалтика и Кипр). Те, у кого пары сотен тысяч евро на покупку шенгенского подданства не было, — ограничивались непременными поездками.
Строго говоря, механизм был тот же, что и при пришествии автолизинга: королями кредитной автоторговли ментально и надолго стали "бандитские" и "бизнесовые" модели.
Сейчас за рубеж развеяться в год выезжают порядка десяти-пятнадцати процентов наших сограждан. Обязательные фотоотчеты в соцсетях, обсуждения с другими причастными на тему "обязательно загляните в Шато-де-Ваш на дегустацию раннего гренуя", все такое. Элитность пребывания за рубежом несколько поблекла, но остается достаточной, чтобы периодически вставлять в разговоры: "Я обожаю Север Италии" и "Берлин — это мое".
И точно так же, как автовладельцы 2010-го переходили на многолетний доширак ради раскатывания на лексусе, — довольно многие россияне обоего пола были готовы сначала убеждать власти стран ЕС, что они жертвы режима, а потом жить в довольно сильной и второсортной нищете, чтобы иметь возможность хоть иногда постить в инсте фотографии себя за столиком, с коктейлем и на фоне какой-нибудь отчетливо заграничной улочки.
...А вот второй синдром — "путешественничества" — скорее глобальный. Он наблюдается в последнее время во всех странах массового благосостояния (и массовых же проблем с социальными лифтами). По данным Всемирной туристической организации, за рубежом бешено тратят деньги китайцы (под 300 миллиардов долларов в год), американцы (полтораста миллиардов), немцы (под сто) и прочие европейцы. Россия на почетном седьмом месте: наши соотечественники просаживают порядка 30-35 миллиардов долларов на поездки за рубежом ежегодно. Если учесть, что мы считаем себя вроде как бедными, — это особенно выпуклый факт.
Отметиться за границей — святое для всех социальных страт и всех видов убеждений. По миру катаются либералы и патриоты, коммунисты и лоялисты, радикалы и пофигисты. По миру катаются богатые и не очень. Журнал популярного российского банкира на днях провел опрос своих читателей на тему "сколько вам нужно в месяц и на что". Цитаты из ответов:
"Живу в Иркутске. Получаю около 30 тысяч рублей в месяц. Все излишки откладываю, чтобы путешествовать."
"Живу в Перми на 50 тысяч рублей в месяц. Весь остаток от дохода я откладываю — в основном на путешествия. Два раза в год стабильно езжу за границу: Европа и Азия, от 12 до 23 дней".
"Я живу в Москве, выплачиваю ипотеку. В среднем ежемесячные расходы составляют около 130 тысяч рублей. Развлечения обходятся в пять тысяч рублей, подарки — 5500, одежда — в среднем 3500, но иногда вообще ничего не покупаю. На отпуск и поездки откладываю по 15 тысяч".
"В прошлом году средний доход составлял 150 тысяч рублей, но я все равно никогда не считала, что это много. Большую часть — тысяч 60-80 — регулярно откладывала на длительное путешествие за границу".
Если вам интересно, что это такое, то я скажу. По факту это — налог, которым уважаемые граждане самообкладываются, чтобы случайно не повысить свое реальное благосостояние.
...Легко заметить, что среди всех предметов потребления сейчас наиболее популярными и социально одобряемыми являются те, которые невозможно приобрести раз и навсегда.
Невозможно, например, стать владельцем последнего айфона: можно только быть его арендатором, ежегодно выплачивающим по сотне тысяч (ну или по две тысячи рублей в неделю). Невозможно стать владельцем актуальных кроссовок.
Путешествия в этом смысле — идеальный пример "богатства для бедных", отъедающий у россиянина за рубежом в среднем от 90 тысяч рублей в год.
При этом инерция восприятия любой заграницы в качестве приза так велика, что многие ушибленные заграничностью дауншифтеры до сих пор пытаются выпендриваться проживанием на дешевом индийском или португальском берегу с частичными удобствами.
Здесь, пожалуй, и кроется ответ на вопрос, почему упорное торчание даже в социальном жилье страшноватого иммигрантского района, но зато итальянского города рассматривается у нас как вполне оправданный и даже завидный выбор.
Потому что от "богатства для бедных" у нас еще лечить даже не начинали.
Так что остается надеяться на саму заграницу. Пересмотр "золотых паспортов" на Кипре, расследования против "русских банкиров" в Лондоне, резонансные скандалы с отъемом детей в разных концах Европы, возможно, подлечат хотя бы самую острую форму заболевания.
...И нет. Все вышесказанное не значит, что "ездить нельзя" и "отдыхать за границей — зло". У нас свободная страна, и никто не может запретить ее гражданам тратить свое время и ресурсы на что угодно по их выбору.
Но было бы неплохо знать, что именно ты выбираешь. И потом не жаловаться на последствия своего выбора.