Наша Европа сегодня смертна — она может умереть, сообщил Эммануэль Макрон в своей программной речи в Сорбонне. Президент Франции говорил не о конфликте с Россией (хотя и о нем тоже), его беспокоит то, что либеральная демократия все больше оспаривается в мире и есть огромный риск того, что на горизонте ближайшего десятилетия Европа будет ослаблена или даже отодвинута на второй план. Чтобы не допустить этого, нужно прямо сейчас сделать выбор в пользу спасения Европы, предупредил Макрон. Казалось бы, кто из европейцев может быть против в ситуации такого выбора — умереть или спастись?
В том-то и дело, что проблема не только в том, как спасаться, но и кого спасать — то есть что такое Европа? Мало того что в самом Евросоюзе есть разные представления о его форме и даже сути, мало того что ЕС не является действительно самостоятельным субъектом, так еще и его границы — дело очень условное. ЕС хочет одновременно и расширяться, и обретать самостоятельность, и спасаться, но даже пытаться делать все это одновременно точно не получится.
Хотя бы потому, что для того, чтобы остановить кризис в процессе строительства единой Европы (то есть спастись), нужно пойти на пересмотр самих принципов ее объединения — на этом настаивают евроскептики, набирающие популярность практически во всех странах ЕС. Это очень сложная задача, к которой атлантически ориентированные евроэлиты даже не хотят приступать: они уверены, что им удастся пережить и отбить рост недовольства населения евроинтеграцией. Никакого пересмотра стратегии — в сторону уменьшения влияния интеграционных структур, отказа от курса на единое сверхгосударство и перехода к конфедеративному принципу строительства ЕС — они не хотят. Флаг им в руки, однако подобная упертость требует не только единства европейских элит, но и благоприятной внешней обстановки (чтобы они могли сосредоточиться на противостоянии с внутренним врагом в виде евроскептиков).
Но международная ситуация, напротив, лишь ухудшается, что ставит перед Европой простой выбор: чтобы сохранится, ей нужно укреплять свою субъектность, самой отвечать за свою безопасность, самой определять свой курс, потому что продолжение существования в качестве младшего партнера англосаксов приводит к ослаблению Европы, к тому, что ее интересы (как единого целого) не учитываются. Выбор Макрона, казалось бы, очевиден — вот и в нынешней речи он снова призывал европейцев в деле собственной защиты надеяться только на себя: "Европа должна уметь защищать то, что ей дорого, со своими союзниками всякий раз, когда они готовы это сделать, и в одиночку, когда это необходимо".
То есть меньше зависеть от США, у которых, как сказал Макрон, первый приоритет — это они сами (намек на надвигающуюся внутреннюю смуту), а второй — это борьба с Китаем. Поэтому Европа, которая "находится в ситуации окружения" перед лицом региональных держав, должна создавать собственную "европейскую оборонную инициативу" (включая противоракетный щит): "Последние события продемонстрировали важность противоракетной обороны, возможностей нанесения ударов в глубину перед лицом расторможенных противников".
Последних Макрон, кстати, назвал по именам — это Иран и Россия. Против русской угрозы, естественно, нужна и общеевропейская ПРО, ну и французское ядерное оружие не просто так существует. Все эти рассуждения Макрона не новы — он давно уже хочет, чтобы Европа укрепляла свой суверенитет через повышение собственной обороноспособности. Вот только ни к чему эти призывы не приводят: рост расходов на оборону и закупок оружия все равно проходит в рамках и под контролем атлантических структур. НАТО укрепляется — и не в интересах атлантистов давать подконтрольному ЕС хотя бы относительную самостоятельность.
То есть ни спасением, ни движением к самостоятельности ЕС не занимается, а ведь у него есть еще и третье измерение — расширение. И о нем тоже упомянул Макрон, причем когда говорил о начале нашей операции на Украине: "С тех пор Европа думает о себе как о неделимом целом и подтверждает, что Украина и Молдавия — часть нашей европейской семьи и им предназначено присоединиться к ЕС, когда придет время, как и Западным Балканам".
То есть Европа уже считает Украину своей, а ведь именно претензии на атлантизацию Украины и стали причиной конфликта. Европеизация Украины ничем не отличается от атлантизации, потому что является всего лишь ее прикрытием и абсолютно не устраивает Россию. Но Макрон делает вид, что все еще верит в то, что ему удастся отодвинуть границы Европы и русского мира на восток, и поэтому не ограничивается словами о том, что "непременным условием" их "безопасности является то, чтобы Россия не выиграла агрессивную войну, которую она ведет против Украины", но еще и обещает поглощение Украины Европой.
Можно было бы посчитать это просто желанием подразнить Россию и морально поддержать Киев, как и рассуждения Макрона о возможности отправки французских войск на Украину. Но все гораздо запущеннее: Макрон просто не видит противоречий между призывами укрепить европейский суверенитет и претензиями на Украину. Одно прямо противоречит другому, и непонимание этого как раз и привело Европу к усугублению ее проблем как марионетки англосаксов. Если в Париже хотят спасти ЕС, то нужно думать о том, как ослабить атлантическую удавку, вместо того чтобы, поддерживая бессмысленные мечтания-претензии на Украину, еще сильнее затягивать ее вокруг европейской шеи.