Этот длинный-длинный очерк в The Washington Post вообще-то про то, что осталось от настоящих ковбоев. Буффало, штат Вайоминг, — то самое место, где таковые еще есть. Но вдобавок автор постоянно соскальзывает в философию, типично американскую: что такое настоящий мужчина, а что — токсичная маскулинность. Потому что ничего более токсичного для демократа, чем ковбой, и быть не может.
Когда-то человек-легенда, ковбой был олицетворением всех ценностей американской нации. Давайте перечислим, что они (и мы) в это понятие вкладываем. Совершенно самостоятельный мужчина, может провести хоть месяц, хоть год на природе. Сам зарабатывает на жизнь, немного, но ему хватает, а труд его тяжелый. На самом деле ковбои были (и где-то еще остаются) сельскохозяйственными рабочими по части животноводства, но тут примешивалась реальность Дикого Запада — кругом плохие люди, бандиты и похитители скота, так что ковбой должен хорошо владеть оружием (длинным кнутом и револьвером). Ну и еще он джентльмен, относится к женщине соответственно. Идеализированный портрет, кто спорит, но как же нации без идеала?
А вот как: очерк в газете — это постоянный литературный диалог-спор между двумя, видимо, реально существующими персонажами. Отживающим свою ковбойскую жизнь сельскохозяйственным рабочим (и бывшим вьетнамским ветераном) Джерри, 76 лет, и социальным работником Биллом, 59 лет. Но если с Джерри все ясно (голосовал за Дональда Трампа и т. д. — безнадежный случай), то Билл (Трамп для него слишком маскулинный) — носитель правильной для демократической Америки неоднозначности и сложности.
Тут, в лице Билла, мы имеем полный букет обязательных терзаний. И успешно преодоленный кризис середины жизни, с разводом и пьянством, и сложные отношения с сыном (у которого свои кризисы). Ведь настоящий американский мужчина — и женщина тоже — просто обязан быть в постоянном кризисе, нести груз травм и проходить терапию. И если раньше для снятия травм все ходили к психоаналитику, то сейчас последних уже не хватает, демократы свои психозы обсуждают друг с другом. Без психоза ты не человек.
И вот этот соцработник, чья задача — помогать старым ковбоям существовать в нынешней Америке, и изрыгает, волей автора, философские истины насчет того, что такое эта самая токсичная маскулинность, в образе ковбоя воплощенная. А это, оказывается, такая штука, которая чаще обращена вовне — на окружающих людей, но иногда и внутрь, на самого себя. И тогда начинаются иные неприятности.
Вот какие: из того самого очерка мы видим, что 70% самоубийств в США совершают белые мужчины, которые вообще-то составляют 30% всего населения страны. Это 45 979 человек в 2020-м, число таких самоубийств уверенно растет каждый год, и суицидологи страны задают вопрос: не покопаться ли поглубже в той самой маскулинности белых мужчин, не она ли подталкивает их к такому концу?
Но есть и другой ответ: ну, конечно же, это ненавидимое демократами оружие. Пятьдесят процентов владельцев оружия в США — не просто мужчины, а мужчины белые, что есть двойное преступление, расистская привилегия.
Мужчина с винтовкой во время ежегодного съезда Национальной стрелковой ассоциации в Хьюстоне
По поводу оружия страна сейчас переживает очередной припадок. Речь, конечно, о недавней стрельбе в Увальде — то есть в Техасе (в республиканской крепости, само собой), где озверевший подросток расстрелял 21 человека. И знаете, что по этому поводу лично президент Байден предлагает сделать, кроме дежурных призывов отобрать у республиканцев оружие, аксессуар того самого ковбойского образа? Он предлагает снести школу, где все это произошло, и построить новую, а то дети боятся туда заходить (опять травма и опять нужна терапия). А что, сильная идея. Особенно с учетом того, что именно так поступили с церковью, где такой же американский стрелок относительно недавно уничтожил 26 человек.
Ну и любителям таких призывов отвечают привычными аргументами: что когда убили Кеннеди, никто не обвинял в этом винтовку, а только Освальда; что каждый день на американских дорогах погибают 11 подростков, которые пишут СМС за рулем, но никто не предлагает поднять минимальный возраст пользования смартфонами до 21 года.
Внести в эти споры свой вклад можно вот как: если подростки или взрослые люди каждый день подвергаются бомбардировке мозгов по части необходимости смены национальных и просто человеческих ценностей, вообще мышления и поведения, то их реакция предсказуема и без винтовки. Не хочется ничего подсказывать, но бывают и поджоги, и прочие методы уничтожения всего живого вокруг от безвыходной ненависти.
А пока что, как видим, более всего уничтожают сами себя старые ковбои — те самые нехорошие белые мужчины с оружием. Причем очерк в The Washington Post не случайно выбрал местом действия вполне определенные районы Вайоминга — это одновременно и классический пейзаж бывшего Дикого Запада, и "пояс самоубийств", район-рекордсмен по этой части.
Теперь немного филологии. "Токсичная маскулинность" на русский вообще-то переводится как "ядовитая мужественность". У них там бесконечно ведутся разговоры о том, что мужественность не ядовитая — это когда мужчина робкий, деликатный, в общем — женственный. Но тема для разговора в целом неплохая: мужественность — это что?
Допустим, что в Америке образ таковой выглядел (пока его не начали уничтожать) суровым до карикатурности. Но до абсурда довести можно что угодно. А вот рациональное зерно в ковбойском стиле поведения было просто потому, что пришел он не столько из кино, сколько изначально из реальной жизни, из истории и культуры страны, какие есть. Настоящему мужчине не обязательно быть запыленным до шляпы после суток верховой езды, бывают и довольно мирного офисного вида личности, которых не сломить и не запугать. Но все-таки мужчина не должен быть ноющей тряпкой (или обиженной ливерной колбасой) и чему-то у ковбоев можно поучиться. Хотя не только у них.