О том, нужны ли школьные линейки, кому стоит перейти на дистанционный формат обучения и поможет ли это решить проблему буллинга, а также как научить регулировать пребывание ребенка в интернете, в интервью РИА Новости рассказала уполномоченный по правам ребенка в Москве Ольга Ярославская. Беседовала Ольга Овчинникова.
— Ольга Владимировна, известно, что наступающий учебный год пройдет в несколько нестандартном формате. Что бы вы могли пожелать московским школьникам в преддверии Дня знаний?
— Школьников, их родителей и педагогов поздравляю с Днем знаний. Мы пережили очень сложный учебный год, необычный, который заставил о многом задуматься. Но я уверена, что иногда даже самую хорошую систему надо раскачивать, для того чтобы она становилась более устойчивой.
Ситуация с коронавирусом открыла новые возможности в образовании. Есть устойчивое выражение, что хороший педагог и палочкой на песке научит. А я считаю, что не научит: не потому, что педагог плохой, а потому, что дети так уже не хотят учиться. Дистанционное обучение раскрыло двери для молодых педагогов, они вышли в лидеры, потому что в онлайн-пространстве молодежь как рыба в воде. Я считаю, что все в педагогическом сообществе выиграли в итоге: опытные учителя делились с молодыми методиками, а молодые с опытными – технологиями. Да и дети справились, о чем свидетельствуют результаты ЕГЭ.
— Стало известно, что в День знаний линейки пройдут только для первоклассников. Кстати, сколько детей пойдут впервые в московские школы?
— В этом году в первый класс идут порядка 113 тысяч школьников. Мы видим, что произошел небольшой рост по сравнению с прошлым годом, тогда было 109 тысяч первоклассников.
— Повлияет ли как-то на школьников отсутствие линеек в традиционном формате?
— Если мы берем традиционную линейку, то она чаще всего воспринимается детьми как место встречи. Если мы говорим, что линейка для ребенка, то это не совсем так. А первоклассник вообще не знает, что такое линейка. Например, в прошлом году я отводила в первый класс внука, они долго стояли строем, солнце било в глаза, в итоге, как и многие дети, он отвернулся. Его начали уговаривать: "Ребята, слушайте, смотрите". Но мой внук ничего не слышал, ему ничего не было видно.
Я не против традиций, они должны сохраниться, но надо менять форматы и подходы. Когда я была директором школы, у нас 31 августа всегда проходил арбузник. Дети приходили в школу в чем им хочется, участвовали в спортивной эстафете, а после ели арбузы и сладости, общались друг с другом. Все, рубеж пройден. 1 сентября дети приходили на линейку, которая была минимальна и делалась для того, чтобы был организован вход в школу.
— Руководитель департамента образования и науки Москвы Александр Молотков заявил, что родители московских школьников могут выбирать, отправлять ребенка в школу или оставить дома на дистанционном обучении. Как решение оставить ребенка дома может сказаться на социализации детей?
— Выбор между дистанционным и очным обучением – это гражданская ответственность родителей, потому что только им известно, какие родственники болели, какие контакты были, где отдыхали. Конечно, вопрос гражданской ответственности должен стоять превыше всего. После этого – выгода для семьи, для пользы ребенка. Если, например, ребенок с родителями приезжает с отпуска в конце августа, я считаю, необходимо воспользоваться предложением обучаться дистанционно хотя бы неделю. Если говорить о первоклассниках, то я думаю, что в адаптационный период ни один родитель своего ребенка на дистанции не оставит.
Если родителям объяснена важность социализации первоклассников, навряд ли они будут от этого отказываться, потому что ребенок выпадает из социума. Также я бы советовала не выбирать дистанционный формат и пройти социализацию тем, кто меняет школу.
— Много ли запросов на дистанционное обучение поступает, сколько детей планируют учиться дистанционно?
— Я не могу пока сказать статистически, мы это увидим в сентябре. Можем вернуться к этому вопросу через месяц, но как говорят директора образовательных учреждений, примерно пятая часть детей готова перейти на удаленное образование.
— Поможет ли выбор перевести ребенка на дистанционное обучение решить проблему с буллингом в школе?
— Детей, которых травят в школе, точно так же могут травить в соцсетях. Их это никак не спасет. Буллинг – это не форма с четкими границами, это очень размытая история. Для каждого человека форма буллинга своя. Каждый раз это индивидуальная, внерегламентная ситуация, ее нельзя даже в алгоритм поставить. Можно вокруг буллинга прописать службы, которые с этим работают, но содержательная часть только индивидуальная.
Хочу отметить, что сейчас проходит отбор в детский совет при уполномоченном. Кажется, причем тут буллинг и детский совет? Мы хотим, чтобы ребята – настоящие лидеры в школьном социуме — помогали нам решать проблему буллинга. Как? Выборы в детский совет при уполномоченном проходят так: в каждой школе есть самоуправление, есть лидер среди детей. Среди таких ребят проводится конкурс в районе, потом конкурс среди нескольких районов. И в детский совет выходит только победитель от межрайона, то есть всего в совете будет 34 ребенка. Этих ребят планируем отучить на курсах медиации, чтобы они стали медиаторами в своих районах, научили этому активных и авторитетных ребят в школе. В каждой московской школе есть комиссия по урегулированию споров, куда входят дети, которых тоже нужно научить медиации, чтобы они могли помогать ученикам, подвергающимся буллингу. И эти знания могут дать им будущую профессию, в школе все должно быть не бессмысленно.
— При дистанционном образовании ребенок больше времени проводит в цифровом пространстве. Какие опасности его могут там поджидать? И насколько родитель должен контролировать пребывание ребенка в сети? Как надо регулировать нахождение ребенка в интернете?
— Прежде всего законодательство, которое предусматривает возрастные ограничения пребывания ребенка в интернете, нарушается, в том числе с молчаливого согласия родителей. По статистике, 90% первоклассников имеют аккаунт в соцсетях, хотя большинство имеют возрастное ограничение на создание аккаунта в районе 13 лет.
Что делать? Отнимать у ребенка компьютер? Это не выход. Запретами ничего добиться нельзя: будет бунт, ребенок будет скрывать свои соцсети, родители не уследят. Нужно уважать детей, быть контактными, быть хорошими родителями и обязательно самим подавать пример. Соблюдать интернет-гигиену, не идти на нарушение закона. Например, когда родители говорят, что дети не хотят читать книги, я всегда спрашиваю: а сами читаете? Какую книжку прочитали последней? А за сколько? Чтобы научить ребенка читать, чтобы он полюбил читать, семье нужно хорошо потрудиться еще в дошкольном возрасте, чтобы ребенок понимал, что книга это чудо, это приключение. Чтобы соблюдал информационную гигиену, точно так же нужно с детства его этому учить.
— Будете ли вы посещать учебные заведения и контролировать соблюдение требований Роспотребнадзора в условиях коронавируса?
— Да, конечно. Мы будем знакомиться с учреждениями вместе с родительской общественностью и с экспертным советом при уполномоченном по правам человека. У нас сейчас уже разработан график, план, мы выбрали образовательные учреждения по принципу, чтобы туда вошли все типы образовательных учреждений – для детей с ОВЗ, школы, которые курируются департаментом соцзащиты, посмотрим кадетские школы интернатного режима, те школы, в которых были проблемы.
Что касается дошкольных образовательных учреждений, их тоже посетим, обратим внимание на специальные, для детей с пищевыми аллергиями. Совместим и ознакомление с выполнением методических рекомендаций Роспотребнадзора, и организацию питания ребят.
Я считаю, что методические рекомендации Роспотребнадзора настолько непросты в исполнении, что это еще одна проверка для системы образования на прочность. Как это выдержать, как с этим справиться, как удержать детей и соблюдать соцдистанцию — все это нам интересно увидеть на практике. Сейчас система московского образования будет вкладываться в правильные бактерицидные лампы, в уборку, в маски, в дезинфекцию. Самое главное, чтобы это никак не коснулось детей и их родителей. Школа должна сделать обучение максимально удобным и комфортным для детей и семей.
— Замечаете ли вы панику среди родителей школьников и воспитанников детсадов?
— Никакой паники нет. Во всяком случае, до меня панические настроения не доходили. Я думаю, не стоит поддаваться панике и ждать, что, как некоторые родители считают, должны закрыть в сентябре учреждения на карантин. У всех за эти полгода должно выработаться правило: если я заболел или контактировал, должен сидеть дома две недели. Мыть руки и носить маски научили всех. Я призываю к гражданской ответственности.
— Пандемия длится уже почти полгода, наблюдается ли рост неблагополучия среди московских семей? Возросли ли жалобы на нехватку средств для того, чтобы собрать ребенка в школу, детский сад?
— Нет, ни одной жалобы такой в аппарат уполномоченного не поступало.
— А есть ли позитивная динамика в усыновлении детей из детских домов? Или, наоборот, в период пандемии детей в детдомах стало больше?
— Статистика ровная, никаких всплесков и выплесков не было. Единственное, что меня очень беспокоит: этим летом дети-сироты не выехали отдыхать, все лето провели в Москве. Я считаю, что это не очень хорошо скажется на их здоровье и на психике. Но мы удержали ситуацию с коронавирусом, у нас ни один ребенок не заболел.
К сожалению, в острую фазу пандемии по понятным причинам не было усыновлений, но летом этот процесс вновь начался. Особенно хочу отметить, что практически всех паллиативных детей, а их в Москве около 100, во время пандемии разобрали по домам – НКО, волонтеры, имеющие медицинскую подготовку.
— Много ли в Москве историй, связанных с истязаниями детей? Как остановить эту проблему?
— Стоит поставить вопрос несколько иначе: а доходят ли эти истории до меня?
— Доходят?
— Доходят, но немного. Я думаю, что их больше. Понимаете, ребенок не может пожаловаться. Например, недавняя история из Сочи, двухмесячный ребенок, которого вверх ногами держат и как куклу болтают, не может написать уполномоченному. Если бы отец еще в сеть ничего не выложил, это так и продолжалось бы. Как из роддома выписывали женщину, куда, если тогда семья жила в палатке? В Москве более четкая система контроля за новорожденными детьми, система хорошо работает, поэтому, например, были выявлены пять младенцев, которые рождены суррогатными матерями для китайских семей.
А по общему истязанию я хочу сказать только одно: слушайте внимательно, как плачет соседский ребенок. Сообщайте, если долго, горько и часто.
— Наверняка, вам известно, что двухмесячную малышку из Сочи, о которой шла речь, родители назвали Шуткой. Да и среди некоторых столичных родителей наблюдается мода на нестандартные имена, например, по данным ЗАГСа Москвы, дети с именами Нестор, Бельчонок, Кай и Океана появились на свет в Москве в июне. Как вы считаете, легко ли будет жить ребенку с нестандартным именем? И не задумывались ли выйти с законодательной инициативой, чтобы ограничить фантазию родителей в именах детей?
— Я считаю, что для начала этот вопрос нужно вынести на общественное обсуждение. Прежде чем выходить с инициативой, нужно поговорить с людьми. Вообще, это неправильно. Ребенок, когда маленький, не сможет поменять имя, когда вырастет, думаю, обязательно поменяет. Но до того момента, когда он вырастет, ему возможно придется услышать много насмешек. Пока Семейным кодексом запрещены только буквенное обозначение, аббревиатура, бранные слова и цифры.
— Некоторое время назад вы говорили нам, что инициируете проверку роддомов после участившихся историй с суррогатным материнством. Были ли какие-то проверки? Выявили ли нарушения? И как обстоят дела с историей, в которой были замешаны суррогатные матери, есть ли какое-то развитие?
— Пока история не закончена. Мы обратились в правительство, чтобы точно снять угрозу. Сейчас детей не выписывают из роддомов по решению врачей, а мы хотим, чтобы появилось постановление правительства, по которому не будут выписывать детей, за которыми приехали "курьеры", доверенные лица биологических родителей.
Те пять младенцев, которых нашли на Аргуновской в Москве, сейчас в доме ребенка, чувствуют себя хорошо. Но они все еще ожидают родителей, которые пока не могут к ним прилететь.
— А как дела у пятилетней девочки, которая всю жизнь находилась в центре "Мать и дитя"?
— Все хорошо, девочка счастлива, она нашла свою семью. Эта история закрыта.