"Что такое общественное здоровье?" — спрашивает нас один из авторов журнала The American Conservative и объясняет: ответов на вопрос может быть много, в том числе не очень приятных.
Дело в том, что яростные идейные столкновения по этому вопросу идут уже несколько лет по нарастающей, а причина одна: революция. О ней только что сказал Владимир Путин в послании Федеральному собранию. А именно: "Мировое здравоохранение стоит на пороге настоящей революции. Мы не можем ее пропустить". И дальше: "Эпидемия повсеместно и многократно ускорила внедрение телемедицины, искусственного интеллекта, новых подходов в диагностике, в проведении операций, реабилитации, в производстве лекарственных препаратов. И наша задача — поставить такие технологии на службу гражданам нашей страны. Именно на новой технологической базе нам надо выстроить всю систему здравоохранения…"
Заметим, что речь здесь идет о технологиях.
Но усиливающиеся споры вокруг медицины касаются иного: идеологии общественного здоровья. Что, в общем-то, понятно. Революции — штука взрывная и исключительно неприятная. Именно потому, что революционеры всегда истекают безумными идеями, в том числе такими, которые еще вчера считались людоедскими, а теперь их можно выдвигать.
И вот опять цитата из послания российского президента: "Хочу подчеркнуть: здравоохранение во многих ведущих странах — мы это хорошо знаем, собственно, они сами об этом говорят — не смогло так же эффективно, как это сделали мы в России, отразить вызовы эпидемии". А почему не смогло — ведь явно не в медицинских технологиях дело, а как раз в идеях?
Водораздел в борьбе идей лежит в вопросе, насколько здоровье является частным делом человека. Медицинский бизнес (возможно, по объему денежного оборота самый большой сегодня бизнес в мире) постоянно через своих идеологов пытается эту разделяющую черту перейти и объяснить, что здоровье — штука коллективная, все отвечают за всех. В результате возникают разнообразные идеи. Можно назвать хотя бы одну: люди с избыточным весом угрожают общественному здоровью даже своим видом, самим фактом своего существования. Понятно, что стоит за этой мыслью мощная индустрия "здорового образа жизни" с ее наполеоновскими планами обязательного и насильственного оздоровления и устройнения всех и каждого. Но не все это видят.
На данную тему американская публикация, с которой мы начали разговор, высказывается следующим образом: в общественном здоровье "публичное должно быть дополнением частного, одно должно держать в напряжении другое, но не поглощать его. В чрезвычайной ситуации прошлого года меры в сфере общественного здоровья уменьшили частное до размера, предписанного тоталитарным режимом общественного здоровья… Вместо того чтобы поощрять людей делать выбор в пользу здоровья, санитарные власти ускорили превращение граждан в подданных".
То есть, повторим, с медицинскими технологиями в США было все в порядке, плохо было по части понимания смысла медицины. Одновременно случился скандал в Великобритании — с помощью публикации в The Telegraph, перепечатанной множеством прочих изданий. И там все о том же: что можно, а чего нельзя делать во имя здоровья человека.
Дело в том, что утекли в общественное пользование документы британского правительства о том, как оно применяло против британской публики технологии наведения массового страха. В числе обнародованных документов — письмо 46 психологов из Национальной службы здравоохранения, возмущенных тем, как их коллеги на службе правительства "используют страх и стыд как инструменты для смены моделей поведения", чтобы заставить граждан подчиниться беспрецедентным мерам по части общественного здоровья.
Особенно яркая часть этой истории — как "ковидный" совет при британском правительстве постановил "поднять уровень угрозы", которую те самые психологи внушают населению. Это все равно что поднять давление пара в котле.
И можно сколько угодно говорить, что "старались ради спасения жизней", — результат-то получился, мягко говоря, неприятный. Потому что люди не любят, когда им поднимают уровень страха и заставляют что-то делать или не делать. И если раньше мы думали, что антипрививочники — это маленькая секта сумасшедших, то что думать сейчас, когда из стран — колыбелей западной цивилизации приходят данные опросов, по которым не желают прививаться где 50, а где и 60 процентов населения? Это, конечно, катастрофа медицинского бизнеса, вотум недоверия ему, но прежде всего катастрофа всего общества. Вызванная в том числе революционными идеями насчет обязательности здоровья.
Кстати, эти идеи не сегодня появились. Было такое государство — Третий рейх, в котором "здоровый образ жизни" был не просто культом, а одной из несущих конструкций нацистской идеологии: об этом говорится, к примеру, вот в этой книге и во многих других.
У Гитлера речь шла не о всемирном здоровье, конечно, а о построении физически совершенной германской нации. Идейным ключом всей конструкции было утверждение, что сам человек — то есть его тело, его здоровье — человеку не принадлежат, а только всей нации в целом. Для чего — понятное дело, история нам это показала. Правда, то была идея, исходившая из интересов не медицины как бизнеса, а из расчетов на войну и всемирное господство. Но какая, в сущности, разница?
Ведь, по сути, речь о том же, о чем довольно заумно размышляет сегодняшняя статья из The American Conservative: что общественное здоровье — это баланс личного и общего, и как только баланс этот кто-то хочет нарушить (по тем или иным высоким или низким соображениям), возникают очень большие неприятности.