Добыча урана и освоение новых месторождений этого стратегически важного металла всегда были одними из приоритетов отечественной атомной отрасли. О том, как сейчас идет работа в этом направлении, какие намечаются перспективные проекты, в том числе по добыче цветных и редкозмельных металлов, в интервью РИА Новости рассказал первый заместитель генерального директора – исполнительный директор уранового холдинга госкорпорации "Росатом" "Атомредметзолото" (АРМЗ) Виктор Святецкий. Беседовал специальный корреспондент Владимир Сычев.
— Виктор Станиславович, как обстоят сейчас дела с добычей урана в нашей стране? Насколько атомная отрасль может быть спокойна за свою сырьевую базу? Каковы целевые ориентиры горнорудного дивизиона на нынешний год?
— В соответствии с государственным заказом в последние несколько лет объемы добычи сохраняются на уровне трех тысяч тонн, и каких-либо глобальных изменений в ближайшее время не ожидается. Но при этом ярко выражена тенденция перераспределения объемов добычи с применением разных способов. Так, на фоне снижения добычи горным способом растет производство скважинного подземного выщелачивания (СПВ). Этот метод на сегодня признан МАГАТЭ самым экологичным и безопасным для здоровья человека и окружающей среды. К примеру, на нашем предприятии "Хиагда" в Бурятии, где применяется СПВ, по итогам 2018 года добыча увеличена на 24%, а в этом году мы планируем добыть одну тысячу тонн природного урана.
Причем это проектная, но не предельная мощность предприятия – инновационного, технологичного, с развитой инфраструктурой и богатой минерально-сырьевой базой. За "Хиагдой" будущее отечественной уранодобычи, созданный здесь задел позволит десятилетиями поставлять качественную конкурентоспособную продукцию на нужды атомной отрасли. Поэтому это на сегодня самый перспективный актив холдинга.
— Какие новые месторождения там уже на подходе?
— В Бурятии мы отрабатываем Хиагдинское, Источное и Вершинное месторождения, в 2020 году планируем вовлечение Количиканского и Дыбрынского, где на сегодня завершены инженерные изыскания под строительство добычных объектов.
— Не так давно сообщалось, что "Хиагда" завершила у себя опытную эксплуатацию первого в России "Умного полигона" – интеллектуальной технологии добычи урана. А что будет с этой технологией дальше? Не получится ли, что продемонстрировали такие цифровые возможности и на этом все? Реально ли практическое внедрение ее на наших уранодобывающих предприятиях?
— Не просто реально – мы именно это сейчас и делаем. Да, действительно, умный полигон – это уникальная система, основанная на передовых IT-технологиях, а также научных разработках наших специалистов и ведущих профильных научных институтов страны. Те программные продукты, которые внедрили на производство, я говорю о трехмерном компьютерном моделировании, экологическом геомоделировании, "умных" касках, специальных датчиках, посылающих сигналы с тех или иных добычных объектов, уже доказали не только свою жизнеспособность в условиях вечной мерзлоты, но и эффективность.
Система может сама отслеживать производственные процессы, осуществлять мониторинг, контроль, предлагать решения возникших проблем, а в перспективе управление будет полностью автоматизировано. По сути, сегодня наши специалисты трудятся над созданием целого "умного" производства, призванного повысить конкурентоспособность, а главное – сделать добычу безопасной для окружающей среды. Туда войдет и логистика, туда войдет и безопасность, туда войдет транспорт. То есть все процессы, они все будут завязаны на эту цифровую основу.
— То есть получается система от отдельной скважины до уровня целого предприятия.
— Совершенно верно. И у нас Дыбрынское месторождение в Бурятии станет первым, для которого мы создадим цифрового двойника, который будет сопровождать месторождение на всех этапах его жизненного цикла.
Конечно, перевод наших уранодобывающих предприятий на цифровую платформу – это вопрос времени, но постепенно мы эту работу ведем. Скажу, что отдельные элементы "умного" рудника уже эффективно работают и на добывающих полигонах на другом нашем предприятии "Далуре" в Курганской области.
— Чем оно сейчас живет?
— Там в активной фазе отработки находится Далматовское месторождение. В этом году будет дан старт промышленной отработке Хохловского месторождения. На месте работают буровые нашей сервисной компании "Русбурмаш", сооружаются скважины, проверяются на прочность и герметичность – ни одна капля продуктивного раствора не должна попадать в почву. Безопасность – главный приоритет для нас, мы тщательно за этим следим и применяем только самые эффективные технологии.
— И когда намечено вывести Хохловское месторождение на полную мощность?
— К 2021 году. Кроме того, начата подготовка к освоению Добровольного месторождения урана. Сегодняшний статус – проведение общественных слушаний среди местного населения. Мы разъясняем жителям особенности технологического процесса, причем на всех этапах отработки месторождения – от планирования до вывода из эксплуатации и рекультивации. Для нас важно поддерживать честные и открытые отношения с потенциальными работниками, для которых, кстати, при приеме на работу будут организованы специальные переобучающие курсы.
На "Далуре" мы выполняем крупный проект в рамках диверсификации нашего производства – речь о проекте по так называемой попутной добыче редкоземельного металла скандия. Причем это, пожалуй, наиболее успешный наш проект, не связанный с основным бизнесом.
Наша технология позволяет максимально эффективно извлекать скандий из продуктивного раствора – на 99,9%. В этом году проект вышел на коммерческую стадию, мы заключили два договора о поставках и уже отгрузили готовую продукцию.
— Теперь давайте перейдем к нашему крупнейшему российскому уранодобывающему предприятию – Приаргунскому производственному горно-химическому объединению в Краснокаменске. Там буквально на днях назначен новый генеральный директор взамен прежнего, арестованного по делу о взятке. Как те события отразились на работе предприятия?
— Задержание Александра Глотова в конце мая стало, безусловно, тяжелейшим ударом по имиджу ППГХО. Мы предприняли все необходимые действия по обеспечению непрерывности и безопасности производственного процесса, сохранению управления. Подразделения и специалисты нацелены на выполнение поставленных задач, все производственные процессы под контролем.
С конца мая исполняющим обязанности главы ППГХО был главный инженер предприятия Иван Александрович Киселев, который и был в итоге утвержден в должности гендиректора. И я могу сказать, что под его руководством все производственные показатели по добыче руды, выпуску концентрата природного урана, добыче угля не просто выполняются, но и перевыполняются.
Наша встреча, так уж совпало, проходит на рубеже подведения итогов за полугодие, поэтому могу сообщить некоторые цифры. План по добыче руды выполнен на 103%, по добыче металла на 105%, по выпуску концентрата природного урана на 103%.
— На ваш взгляд, выбор нового главы ППГХО оказался верным?
— Иван Александрович – коренной житель Краснокаменска, из шахтерской семьи, продолжил строительство рудников, начатых еще его отцом. Прошел все ступени карьерной лестницы горняка – от инженера подземной шахты до главного инженера комбината. Отлично знает все производственные процессы, всех руководителей и работников.
— За прошлый год флагман российской уранодобычи показал существенные убытки. С чем это связано, ведь несколько лет ППГХО демонстрировало безубыточную работу? И какого финансового результата вы ожидаете по итогам нынешнего года?
— У нас есть объективные трудности. Выпуск на ППГХО концентрата природного урана, нашего конечного продукта, по итогам 2018 года остался на уровне трех предыдущих лет. Но дело в том, что в 2018 году его цена оказалась на 20 процентов ниже показателей 2017 года. На фоне уменьшения в руде содержания полезного компонента его себестоимость повышается.
Одновременно, с марта прошлого года, строится новый рудник №6, мы находимся в высокой инвестиционной фазе проекта. Все это негативно отражается на финансовых показателях. Но с началом работы рудника №6 эта тенденция будет переломлена.
— А как идет строительство этого, как его называют, стратегического рудника? Нет ли угрозы задержки его ввода в эксплуатацию?
— Все работы идут по графику. Для реализации проекта предусмотрены необходимые финансовые средства.
Первый этап – строительство объектов инфраструктуры. Второй — строительство поверхностных шахтных комплексов, проведение горно-капитальных работ и техническое перевооружение гидрометаллургического завода. Третий — ввод в эксплуатацию первой очереди рудника и начало добычи урановой руды. Когда комплекс горно-капитальных работ будет завершен, рудник выйдет на проектную мощность в 850 тысяч тонн руды в год.
В первую очередь мы возводим наземную инфраструктуру. В настоящее время завершены работы по строительству главной понизительной подстанции, которая будет обеспечивать электроэнергией все объекты рудника №6. Кроме того, построена автодорога к руднику. Выполнен объем изыскательских работ для корректировки проекта. В стадии завершения работы по бурению скважин по гидрогеологии и контрольно-стволовых скважин.
Что касается стратегического характера нового рудника, мои слова могут показаться громкими, но сегодня Краснокаменск совершает по-настоящему трудовой подвиг. Основное сосредоточение наших усилий – это строительство именно рудника №6. Мы все прекрасно понимаем, что освоение Аргунского и Жерлового месторождений – будущее Краснокаменска. И мы просто не имеем права не выполнить график строительства.
— В свое время достаточно много говорилось о возможности реализации проектов АРМЗ и ППГХО в рамках территории опережающего развития "Краснокаменск". Что уже сделано в этом направлении?
— Да, такая территория в Краснокаменске была создана три года назад одной из первых для моногородов России. Сегодня территория опережающего развития "Краснокаменск" работает. Там зарегистрировано пять резидентов.
Что касается нас, то сделан первый шаг по реализации совместного проекта французской компании Aramine и АРМЗ — это возможность сборки высокотехнологичной горно-шахтной техники под российским брендом ARGO. Собранные российскими механиками единицы техники успешно протестированы во Франции и сейчас проходят испытания на полигоне подземного рудника №1 ППГХО.
Еще один проект — производство и ремонт сельхозтехники. Эти услуги ППГХО предоставляет с прошлого года в рамках диверсификации производства. Есть и другие проекты, которые позволят создать новые рабочие места и привлечь финансирование.
Правда, получается так, — но, думаю, что это недостаток идеологии создания территории опережающего развития, — краснокаменская ТОСЭР ничего не дает для градообразующей организации, ППГХО.
— А в чем основные сложности?
— Дело в том, что сейчас основным работодателем Краснокаменска являются предприятия Росатома — ППГХО, ТЭЦ (принадлежащая компании ОТЭК), подрядные организации, обеспечивающие деятельность комбината и строительство рудника №6.
Но при создании ТОСЭР в таких городах, как Краснокаменск, полностью уйти от градообразующей организации сегодня невозможно. Это очень длительный процесс, и, наверное, рано или поздно мы придем к тому, чтобы преференции территории опережающего развития давались градообразующей организации. Сегодня они не даются. И больше того, вводятся ограничения на инвесторов, которые приходят на эту территорию, но которые хотят работать с градообразующей организацией. Если они в рамках своей деятельности предусматривают более 40% продукции в интересах градообразующей организации, они теряют статус резидента. Эти ограничения, к сожалению, не позволяют территории опережающего развития Краснокаменска развиваться дальше.
— Но у вас есть предложения, как изменить ситуацию к лучшему?
— Разумеется. Мы работаем над этим совместно с сенаторами Совета Федерации, с депутатами Государственной думы, с министерством по развитию Дальнего Востока, с правительством края. Одна из маленьких, но важных побед – сохранение энерготарифов для Краснокаменска. Напомню, именно возможность их существенного повышения была тормозом для инвесторов.
О том, как развивать Краснокаменск, шла речь на недавнем совещании, которое премьер-министр Дмитрий Медведев провел в Чите. Тогда глава министерства по развитию Дальнего Востока Александр Козлов попросил главу правительства поддержать и сохранить рабочие места на ППГХО.
И пользуясь случаем, поздравляю всех работников ППГХО и жителей Краснокаменска с 50-летием города. Желаю в первую очередь успешной работы на благо урановой столицы России.
— А как обстоит дело с разведкой новых месторождений урана? Ведь рано или поздно придется заходить на новые места.
— Очень правильный вопрос. Это одна из самых важных для нас тем – восполнение минерально-сырьевой базы. Мы с Роснедрами плотно и крепко работаем, вместе с ними выстраиваем наши планы на перспективу по поиску и оценочным работам на уран. В России есть новые технологии поисковых работ, но надо их применять. Тогда мы надежно будем обеспечены ураном на очень долгое время.
— Хочу вновь затронуть тему диверсификации бизнеса АРМЗ. Какую долю в портфеле дивизиона должны составлять неурановые проекты?
— Если говорить о нашей стратегии, то чтобы нам стать полноценным горнорудным дивизионом, в нашем портфеле заказов должно быть минимум 50% неурановых проектов, к которым относятся в том числе и добыча золота, и добыча скандия, и других редких редкоземельных металлов. То есть все, что необходимо нашей атомной отрасли. И когда выручка от добычи урана будет равняться выручке от других наших проектов, тогда мы будем стоять уверенно на двух ногах. И это сегодня наша забота.
Но со стратегическим сырьем нам надо в перспективе выйти и на мировой рынок. Это можно будет сделать, если уже сегодня смотреть не только, скажем, на наш проект "Павловское" по добыче свинцово-цинковых руд на Новой Земле, но и даже обращать внимание на акваторию Мирового океана. Поэтому нам важно заручиться поддержкой наших стратегических партнеров, которые готовы сегодня и разрабатывать новую технику для добычи полезных ископаемых, и которые будут вести геологоразведку и собственно добычу.
— Как раз насчет проекта "Павловское" — что уже сделано по нему и когда планируется начать строительства портового комплекса и собственно горно-обогатительного комбината?
— "Павловское" – крупнейший и в то же время непростой проект в диверсификационном портфеле холдинга. Его реализация в Арктике, на Новой Земле, в условиях Крайнего Севера, это своего рода вызов для нас. Отсутствие инфраструктуры, опробованных технологий, сохранение уникального эколандшафта — вопросы, которые сегодня тщательно прорабатываются нашими специалистами. Сегодня мы завершаем проектирование горно-обогатительного комбината, порта и объектов наземной инфраструктуры. До конца года ожидаем получить одобрение Главгосэкспертизы по проекту.
Причем наши сотрудники нашли ряд нестандартных инновационных организационных и технических решений, которые выглядят перспективными и с экономической, и с экологической точек зрения. Суть новации состоит в том, чтобы не строить капитальную обогатительную фабрику на суше, рядом с карьером, а, используя географическое положение месторождения на берегу моря, перерабатывать руды на специальной барже, посаженной на мель недалеко от карьера. Все сооружения и оборудование могут быть смонтированы на барже в комфортных условиях сухого дока, где нет проблем с трудовыми ресурсами и поставками. Такая схема позволит значительно удешевить логистику и затраты на строительство. Сегодня мы имеем ряд соглашений о намерениях по поставкам с европейскими и российскими партнерами. Следующим шагом выйдем на офтейк-контракты.
Вообще, я думаю, что Павловское месторождение один из самых главных проектов с точки зрения амбициозности наших планов, потому что это самое северное месторождение полезных ископаемых в России. Павловское месторождение прописано в государственной программе развития Арктики. И чтобы реализовывать проект дальше, нам надо доказать, что разработка Павловского месторождения является экономически эффективно как для Росатома, так и для страны в целом. Поэтому есть различные варианты его освоения с привлечением инвесторов. Цена этого вопроса сегодня рассматривается.
— Тут ведь очень кстати может быть и то, что Росатому поручено отвечать за развитие инфраструктуры Северного морского пути.
— Правильно. Поэтому у нас появляются дополнительные возможности по освоению Павловского уже в рамках общей комплексной программы развития Севморпути. Правда, тут есть вот какая сложность — месторождение выходит на ту оконечность южного острова Новой Земли, которая формально не входит в Северный морской путь. Но все постановления, распоряжения пишут люди, и мы при поддержке администрации Архангельской области и при поддержке министерства по развитию Дальнего Востока и Арктики выходим в правительство для того, чтобы внести туда соответствующие коррективы и быть полноценными участниками процесса освоения Северного морского пути вместе с Атомфлотом и другими игроками Росатома.
— Чуть выше вы сказали про океанскую акваторию. В свое время сообщалось, что АРМЗ будет заказчиком роботизированной установки для подводной добычи полезных ископаемых. Это совместный проект с Фондом перспективных исследований. Проект движется?
— Да, работы идут. Ведь Мировой океан – это самая настоящая наша кладовая. Конечно, может показаться, что это довольно фантастический проект, но это приложение самых новых технологий. Это и обитаемые подводные аппараты, и роботизированная техника.
— Известно, что в советские времена атомная промышленность, как это ни покажется сейчас парадоксальным, добывала больше всего золота в СССР. А сейчас как обстоят дела у АРМЗ в этом направлении – прежде всего на Эльконском рудном поле в Якутии?
— Мы заходим на Элькон — там 200 тонн золота стоит на балансе. Но, как известно, там экономически выгодно извлекать это золото только вместе с ураном. На Эльконе, на месторождении Северное, мы решаем вопрос постановки на баланс золота в тех участках, где мы видим, что есть перспектива, где залегают окисленные руды. Будем пытаться развивать месторождение. У нас есть опыт работы на Эльконе совместно с золотодобывающим холдингом "Селигдар" по месторождению Лунное, где более 50% — это наш актив. И технология кучного выщелачивания золота, которая апробирована на Лунном, будет являться для нас основной технологией и на Северном.
Но есть еще перспектива – это хиагдинское золото. Впрочем, пока что-либо конкретно говорить об этом рано. Просто мы понимаем, что на наших месторождениях Хиагдинского рудного поля в Бурятии присутствует и незначительное количество мелкого золота. Мы сейчас изучаем возможность извлекать их из растворов. Здесь задействованы и наш институт ВНИПИпромтехнологии, и иркутские ученые подключены к этой тематике. Кроме этого, мы еще и продолжаем работу над нашими техногенными отходами, теми же пиритными огарками на ППГХО.
— Да, об этом тоже не так давно сообщалось.
— Мы попробовали разные технологии извлечения золота, и, как нам кажется, сегодня мы нашли оптимальные решения. Провели опытные работы, экономику мы уже представляем и пытаемся дальше двигаться на опытно-промышленные работы. То есть извлекать золото из тех отходов, которые накопились за прошедшее время на площадке ППГХО. И я думаю, что в ближайшее время решения найдутся.