Максим Соколов, для РИА Новости
В ходе последней гастроли артиста М. О. Ефремова (сына О. Н. Ефремова) случился соблазн. Выступая в Самаре, Ефремов пришел на спектакль не совсем здоровым. Представление было задержано на 20 минут, когда же занавес все-таки поднялся, артист, по свидетельству зрителей, выйдя на сцену, "путал текст, на просьбу зрителей говорить громче, так как ничего не слышно, радостно послал матом самарских зрителей и всю Самару — и весь спектакль возвращался к этому посланию".
Конечно, всякие театральные накладки на почве злоупотребления крепкими напитками случались даже в мрачные годы тоталитаризма. В одном из театров днем 1 января представляли историко-патриотическую пьесу, в ходе которой княгиня провожала князя в поход с плачем и причитаниями. Артист, игравший князя, чувствовал себя очень нехорошо и в какой-то момент, удрученный плачем и головной болью, воскликнул: "Да пошла ты <…>!" После чего занавес упал, перед публикой явился администратор и драматически сообщил: "Товарищи, у нас случилось несчастье, артист такой-то сошел с ума". Но это, повторяем, было при тоталитаризме, тогда как в нынешней Самаре царит свобода.
Да и вообще театральный мир — это совершенно не то место, где следует искать благонравие и смиренномудрие. Причем так было всегда. Средневековые жонглеры и скоморохи, а до них и древнеримские мимы также не всегда отличались примерным поведением. А в 1836 году Александр Дюма — пэр представил парижской публике драму "Кин, или Гений и беспутство", посвященную судьбе знаменитого английского трагика Эдмунда Кина, отличавшегося наряду с гениальностью сильным пристрастием к горячительным напиткам. Спектакль пользовался большим успехом, причем главного героя играл другой гений, Фредерик Леметр, также имевший обыкновение выходить на сцену мертвецки пьяным.
Генрих Гейне, вообще говоря, критик весьма желчный и мало склонный к похвалам, посвятил спектаклю восторженную рецензию: "Потрясает правдивость всего спектакля. <…> Между персонажем и актером удивительное родство. <…> Фредерик — возвышенный шут, его дикие клоунады заставляют Талию бледнеть от ужаса, а Мельпомену смеяться от радости".
В провинции гастроль столичной знаменитости традиционно вызывает известный пиетет. "Вот кто заставит нас над вымыслом облиться слезами!" Если же знаменитость является перед публикой расслабленная в хлам, это порождает немалый диссонанс.
Еще более способствует диссонансу характер хмеля, присущий служителю Мельпомены. Если он просто не вяжет лыка, это еще полбеды. "Ну вот, великая беда, что выпьет лишнее мужчина". Но если хмель дурной и агрессивный, сопровождающийся скверноматерной бранью по адресу всех зрителей и даже всего города, где проходит гастроль, тут снисходительного отношения ожидать труднее.
Еще один источник диссонанса — известность артиста как участника стихотворного начинания (совместно с Д. Л. Быковым) "Гражданин поэт". Там М. О. Ефремов выражал возвышенные чувства:
"Разбей изнеженную лиру,
Хочу воспеть свободу миру,
На тронах поразить порок".
Наконец, время для алкотура было выбрано крайне неудачно. На фоне беспрестанных скандалов и в России, и за рубежом, в ходе которых гениальных артистов обвиняют то в неаккуратном обращении с казенными деньгами, то в неподобающих домогательствах, склонность публики извинять беспутных гениев — "Он же артист!" — сейчас несколько понижена. В такой общенеблагоприятной обстановке лучше было бы временно умерить страсть к напиткам.
Но "сердцу девы нет закона" — со всеми вытекающими последствиями.