Сегодня в Париже будет покончено с отцами и отцовством: депутаты нижней палаты Национального собрания должны окончательно утвердить закон о биоэтике, который в числе прочего позволит всем одиноким женщинам и лесбийским парам получить доступ к ЭКО (разумеется, за счет казны, ведь три попытки экстракорпорального оплодотворения всем желающим стать матерями-одиночками или матерями, состоящими в однополых союзах, оплатят налогоплательщики).
Стоит отметить, что действие закона будет распространяться не только на гражданок Франции, но и любых женщин, легально (то есть имеющих ВНЖ) находящихся в стране.
Закон о биоэтике, входивший в программу Макрона, тогда еще кандидата на пост президента, изменит, и в гораздо большей степени, чем закон, легализовавший в 2013 году однополые браки, структуру французского социума.
Собственно, для этого его и принимают.
Несмотря на мощное сопротивление защитников ценностей традиционной семьи, сторонники нынешнего президента Франции (начиная с министра здравоохранения и заканчивая депутатами от его, как многие поняли, существующей лишь номинально и на бумаге партии "Вперед, Республика!") и, разумеется, многочисленные ассоциации ЛГБТ+ сумели де-юре упразднить в стране институт отцовства.
Прогрессисты настаивают, что семья, в которой ребенка воспитывает гетеросексуальная пара, соединенная узами любви, взаимной поддержки и нежности, — не что иное, как навязанный социокультурный, "патриархальный", как они его называют, конструкт, который не соответствует нынешним реалиям.
Эти реалии предполагают, кстати, отказ и от пола, и от гендера, и от связанных и с тем и с другим особенностей жизненного поведения.
Сто шестьдесят пять "флюидных" (а может, и больше) гендеров, "полиаморность", отвержение всего, что находится в рамках устоявшейся общественной морали, — вот что сегодня значится в первых пунктах повестки дня тех, кто намерен полностью изменить фундаментальные ценности общеевропейского общества. И Франция должна, по их представлению, показать всем пример "открытости и свободы".
Когда восемь лет назад общество дебатировало вопрос легализации однополых браков, основной тезис тех, кто поддерживал ЛГБТ+, состоял в том, что отсутствие официального марьяжа есть фундаментальное нарушение прав и дискриминация людей по отношению к их сексуальной ориентации.
Цифры, которыми располагает INSEE (Национальный институт статистики и экономики Франции), говорят нечто иное: из примерно двухсот тысяч официальных браков, которые регистрируются ежегодно в стране (данные за 2019-й, допандемийный год), лишь шесть тысяч — однополые. Это сколько? Примерно три процента?
Второй тезис прогрессистов — официальный брак дает возможность однополым парам удочерять или усыновлять детей.
Например, люди состояли много лет в гетеросексуальных союзах, потом поняли, что они совсем не этого ждали от жизни, ушли от прежних супругов, вступили в однополые браки, но от предыдущих марьяжей остались дети, и их вновь образованные гомосексуальные пары мечтали, как они говорили, усыновить или удочерить.
Однако в Гражданском кодексе Франции (его еще называют Кодексом Наполеона) до сей поры вполне недвусмысленно говорится о том, что прежние биологические и фамильные связи прерывать запрещено, и у ребенка вплоть до 29 июня 2021 года не могли быть, например, две матери и один отец или два отца и одна мать.
Закон о биоэтике этот принцип подвергнет ревизии, и у будущего ребенка могут быть две матери и один отец. Точнее, его теперь надо называть "донор спермы".
Или у ребенка будет одна мать и один "донор спермы" — или несколько, в зависимости от количества попыток и количества использованных пробирок.
Это — новый рубикон, который переходят сторонницы и сторонники "прогрессивных ценностей" в войне с теми, кого они считают своим врагом.
Это белый (цвет кожи в данном случае — важнейший маркер) гетеросексуальный мужчина.
Именно против этого врага на протяжении последнего десятилетия в Европе в целом и во Франции в частности ведется война на уничтожение.
Война, в которой хороши все средства — в том числе книги под названием "Я ненавижу мужчин" известной эссеистки Полин Арманж или "Гений лесбийства" еще более радикальной Алис Коффен. А еще мощная кампания в СМИ, уличные манифестации и, разумеется, сфера культуры — кинематограф не остается безучастным, пропагандируя, как еще его называют, "женский взгляд", продвигая идею "мира без мужчин".
Дамы вроде Арманж и Коффен — частые гостьи медиа, они охотно делятся своими соображениями о том, почему, собственно, белых гетеросексуальных мужчин нужно "сбросить с корабля современности".
Выступая с уничижительными инвективами, данные дамы палят по цели из всех орудий, правда, при этом они охотно оставляют в своих атаках брешь: ни они сами, ни их заединщицы и сторонницы никогда не упоминают о мужчинах с иным — кроме как белым — цветом кожи и с иным, нежели у самих активисток, культурным, образовательным и прочим бэкграундом.
Говоря о медиа, нужно заметить, что у закона об однополых браках был, несмотря на всю ненависть к этому слову, "отец".
Это Пьер Берже, мультимиллионер, крупный бизнесмен и многолетний сожитель знаменитого кутюрье Ива Сен-Лорана.
Именно Берже пообещал предыдущему обитателю Елисейского дворца Франсуа Олланду в обмен на принятие закона об однополых браках безоговорочную поддержку прессы (Берже был в тот момент основным акционером газеты Le Monde), а также артистической общественности и парижской интеллигенции. Не говоря уже о крупных финансовых вливаниях в избирательную кампанию тогда кандидата Олланда.
Президент-социалист обязательство свое выполнил. Французский триколор заиграл всеми цветами радуги.
Но на достигнутом Берже не остановился: за несколько месяцев до смерти благословил и Макрона, заявив, что это "прекрасный кандидат" и что он гарантирует ему поддержку. В том числе и деньгами.
"Эммануэль и Брижит — мои давние друзья, я готов им полностью содействовать", — сообщил он зимой 2017 года, когда Макрон остро нуждался в деньгах на кампанию, остро настолько, что был вынужден заложить в качестве гарантии по кредиту свои парижские апартаменты.
Всем известно, что политиков сегодня на высшие посты в странах "всего цивилизованного мира" выдвигают элиты, у которых, разумеется, есть экономические интересы.
Но Франция в данном вопросе решила продемонстрировать свою исключительность. Ее элиты, продвигая на президентский пост вначале Олланда, а затем и Макрона, решили заложить для достижения своих целей будущее нескольких поколений маленьких французов, погрузив тех в созданный социальный проект. Вначале лишив детей понятий "мать" и "отец" (в документах, которые нужно подписывать в любом детском учреждении, больше нет упоминания мамы и папы, а есть "родители" или "опекуны"), а затем и вовсе отказав им от понятия отцовства. И лишив отца.
Разумеется, при этом решения принимающие и решения такие продвигающие вполне счастливы в своих гетеросексуальных союзах, скрепленных не только в мэрии, но иногда и в церкви, они воспитывают детей в полном соответствии с каноническими социальными и культурными, "патриархальными" нормами. И в общем в частной жизни совершенно не против традиций, включая платьица и банты для девочек и брюки и рубашки для мальчиков.
Правда, исключительно для своих дочерей и для своих сыновей.
Остальные же могут вступать в полиаморные отношения, заказывать сперму по интернету, например, в Дании, оплодотворяться с помощью пробирки и воспитывать будущих детей в одиночестве.
Полноценная семья нынче даже по меркам Франции становится роскошью, товаром класса люкс, и те, кому промыли мозги "ценностями свободы и флюидных гендеров", могут уже записываться на ЭКО, заявил глава Минздрава Франции Веран, сам отец двоих детей.
Хотя месье Веран и разошелся с женой, по детям он скучал во время карантина настолько, что предложил своей экс-супруге привезти их в Париж, переведя на дистанционное обучение.
Если это не первостатейное лицемерие, то что тогда лицемерие?