МОСКВА, 31 авг — РИА Новости, Мария Семенова. Ограбления, аварии, галлюцинации от многочасового недосыпа и материальная ответственность за товар, который порой стоит несколько миллионов, — таковы будни дальнобойщиков. У них замирает сердце при мысли, что многотонную машину не удастся удержать на обледеневшей дороге, в то время как дома их ждет семья: не виделись уже несколько месяцев. Ко Дню дальнобойщика РИА Новости поговорило с теми, кто выбрал жизнь за рулем.
Станислав Леонов, Тамбов
Подростком я мечтал стать военным, но в восемнадцать лет поехал в рейс вместе с отцом-дальнобойщиком. Он дал мне порулить, я почувствовал мощь большой машины и влюбился в профессию. Это опасная работа: раз в год, а то и чаще, либо становится очень страшно за свою жизнь, либо приходится видеть гибель других людей на дорогах.
Однажды я ехал на тяжелогруженой машине в город Усть-Кут в Иркутской области. На перевале фуру понесло, я смог остановить ее в последний момент на спуске с горы, иначе влетел бы в лес. На дороге был гололед, а там крутой спуск, поворот под 90 градусов.
«
Самое сложное — осознавать, что дети растут без отца. Месяц назад я сменил работу: все еще езжу на большой машине, но уже внутри области. Бросил дальние рейсы, когда шестилетняя дочь спросила: "Папа, а сколько мне будет лет, когда ты вернешься домой?" Теперь буду колесить по Центральной России. Раньше работал везде, от полярного круга до Крыма. Самая длинная вахта — пять месяцев: с Дальнего Востока в Сибирь, потом на север, оттуда на юг, затем обратно в Сибирь.
Самое опасное — дураки на дороге, которые считают себя профессионалами. Дальнобойщик — работа востребованная, получить категорию особого труда не составляет. В профессию приходит много людей в возрасте, которые всю жизнь трудились в колхозах, привыкли ездить по полям и грязи, но считают, что, раз у них тридцать лет стажа, они все умеют и знают. Колхоз развалился, куда идти? Идут в дальнобойщики — и не справляются.
Многие из водителей фур думают, что им все должны уступить дорогу, при этом не обращают внимания ни на погодные условия, ни на попутные и встречные автомобили. Ведут себя нагло: "расступитесь, еду я".
Легковушки часто выскакивают вблизи, а ведь у грузовика тормозной путь в разы больше, чем у них. У меня был случай: в Липецке на дорогу со стоянки выезжала машина, не обращая на меня внимания. Я двигался со скоростью 52 километра в час — точно помню, потому что шеф меня ругал, если я еду быстро, и следил за мной по навигационной системе. Мне пришлось экстренно тормозить, чтобы сохранить жизнь другому водителю, буквально за доли секунды я сбросил скорость до 15 километров в час. Я вез металл, весь груз резко сдвинулся вперед и выбил передний борт машины. В результате пострадал автомобиль, груз и моя репутация (смеется). Но из двух зол надо было выбирать меньшее, иначе я столкнулся бы с легковой, а вдруг там дети? Сейчас у всех автомобилей стекла тонированные, не увидишь. К тому же легче починить борт, чем переднюю часть кабины, где облицовка, фары и радиатор.
Я трижды засыпал за рулем. Первый раз — когда только стал дальнобойщиком. Съехал правыми колесами на обочину, машина двинулась по кочкам, начало трясти, и я проснулся. Второй раз отключился, скорее всего, на доли секунды — просто потерял концентрацию. В третий и, надеюсь, последний раз проснулся на спуске на скорости 120 километров в час. Была глубокая ночь, пустая дорога, поэтому ничего страшного не произошло.
© Фото : из личного архива Станислава Леонова
Станислав Леонов
Я бы с удовольствием поменял сферу деятельности, но молодость посвятил этой работе, здесь получил опыт и стаж. Я уже девять лет в профессии, в любой организации меня возьмут с распростертыми объятиями. Чтобы менять, нужно заново учиться, а у меня семья, ее надо кормить — учиться некогда.
Из-за того что редко бываю дома, мы ссорились с женой неоднократно. Один раз все же сменил работу. Но у нас ипотека, денег стало не хватать — вернулся. Теперь жена относится к моей профессии с пониманием. Детям, конечно, хочется чаще видеть отца. Сейчас им нужен папа дома, а потом подрастут, начнут влюбляться, им понадобятся деньги на красивые вещи, пиццерии и рестораны.
Я бываю в разных местах, но в основном, кроме дорог, ничего не вижу. Достопримечательности не посмотришь — только промзоны и заборы. Хотя бывает, что приезжаешь на завод, а груз еще не готов, нужно день-два ждать, вот тогда возникает возможность прогуляться по городу. Но это случается крайне редко.
Евгений Маслов, Пермь
Все началось в 1983 году: как в армии сел за руль, так и понеслось. Работу люблю, сейчас езжу недалеко: 400-500 километров от дома, но тянет на Дальний Восток. Мне нравится ходить на большие расстояния — так спокойнее. Короткие маршруты — это ночная погрузка, быстрая поездка, потом выгрузка. Тягомотина. А на дальних утром встал, не спеша попил чаек-кофеек, вечером на стояночку приехал, в баньку сходил.
«
Опасностей всяческих хватает. В Сибири много аварий зимой. Плохо, когда молодые ребята сутки не спят, а потом куда-нибудь улетают. Все потому, что сейчас много работодателей, которые хотят, чтобы все было быстро-быстро. Я таких сразу отправляю подальше. Вам надо — садитесь и сами езжайте. У меня семья, дети, вы их потом кормить не будете. Стараюсь не летать. Скорость ни к чему хорошему не приводит.
Когда был молодым, бывало, и по двое суток без перерыва катался, засыпал за рулем. Есть у нас такое выражение: "мультики смотреть", когда глаза открыты, но мозг уже отключается. Мерещатся столбы, люди. Или вот едешь по горной местности, а кажется, что по равнинной. Я потом прекратил это. Чувствую усталость — значит, надо остановиться. В Сибири, на Дальнем Востоке много стоянок, где ты тихо-мирно можешь переночевать под охраной. А если на обочине остановишься — или топливо сольют, или запаски срежут.
Я объехал всю Россию вдоль и поперек, с севера на юг, с востока на запад. Центр стараюсь избегать, на Москву и Санкт-Петербург не хожу. Последний рейс — от Забайкальска до Белгорода. Раньше проводил в дороге по два месяца, сейчас — где-то сутки. В этом году сын и дочь в первый класс пойдут. Соберу их — и вернусь на дальние рейсы. Не представляю себя на другой работе, хотя руки из правильного места выросли. Мог бы чем-то еще заняться, но тянет в дорогу. Есть красивые места — Саяны, Байкал,— но чаще всего за окном разруха.
© Фото : из личного архива Олега Татарина
Вид из окна машины
Я несу ответственность за груз, который везу. Приходилось компенсировать, если случалось ДТП. Вот мой товарищ в декабре в аварию попал — 20 тонн мандаринов разлетелись по трассе, ему счет выставили.
Хозяева экономят на запчастях. На одной оси тормоза поменяют и говорят: "Приедешь — другую ось сделаем". А на такой дороге, которая идет на Дальний Восток, все должно быть в идеале. У меня однажды тормоза отказали, машину потянуло назад, там был поворот и резкий спуск, фуру опрокинуло. Я вез литьевое топливо, оно разлилось, пришлось выплатить 200 тысяч.
Олег Татарин, Рыбинск
У меня отец был дальнобойщиком, я с детства знал, что, скорее всего, тоже буду водить. Мое самое яркое воспоминание: мы спустились по проселку к речке, а потом пошел дождь, мы не смогли подняться по мокрой глине и застряли посреди горохового поля. И тогда набрали полную кабину гороха — рвали охапками, прямо с листьями.
Сейчас я в основном езжу из Ярославля на юг, в Краснодар и Ставрополь. Средний рейс — четыре тысячи километров. Шесть дней в поездке, потом день-два дома, но чем больше отдыхаешь, тем меньше зарплата. На юг везем в основном кабель, оттуда по-разному: железо, продукты, вот последний раз были чулки женские.
© Фото : из личного архива Евгения Маслова
Евгений Маслов
У ребят из нашей фирмы грабили машины — один остановился на заправке ночевать, другого где-то газом усыпили. Украли ноутбук, телефон, регистратор, наличку. Я ночую только на стоянках. Когда кабель везешь, где попало не остановишься. Медная проволока — лакомая добыча.
Один раз заснул за рулем. Было утро, дорога шла в горку, и в этот момент я выехал на соседнюю полосу. Вообще-то, дорога была двухполосная, но как раз на этом участке появилась дополнительная левая полоса для обгона. Если бы это произошло в другом месте, оказался бы на встречке. Другая фура начала мне сигналить, от этого я проснулся.
С тех пор, если устал, сразу ложусь спать — хотя бы пару часов. Что там начальник скажет, мне все равно: жизнь важнее. А даже если не погибнешь в аварии, потом до смерти платить — бывают грузы с многомиллионной стоимостью.
У меня был случай в прошлом году: еду, и вдруг легковая машина идет на мою полосу. Я притормозил, взял левее, мы разъехались. Смотрю в зеркала — на дороге машины нет, значит, улетела в кювет. Сдал назад, смотрю — в дерево врезалась, но водитель живой. Он честно сказал, что заснул. Я вытащил его машину на дорогу и поехал дальше.
© Фото : из личного архива Евгения Маслова
Вид из кабины дальнобойщика
А в прошлом году у коллеги было лобовое столкновение с фурой, наша машина легла на бок. Все случилось под Нижним Новгородом, водитель другого автомобиля был местный, ему до дома оставалось немного, думал дотянуть, но уснул. Наш успел убрать тягач (основная часть автомобиля, где расположена кабина водителя. — Прим. ред.) на обочину, удар пришелся в прицеп, обошлось без тяжелых последствий. Наш коллега потом на больничном несколько недель пробыл, другой водитель жив.
Пока я не собираюсь ничего менять. Семья, конечно, хочет, чтобы я был поближе, но в городе таких денег я не заработаю, а так получается неплохая зарплата. Сыну пока только пять лет, говорить рано, но, может быть, тоже дальнобойщиком станет.