Альтист Юрий Башмет в свой день рождения сыграет в Концертном зале имени П. И. Чайковского с камерным ансамблем "Солисты Москвы" на инструментах Страдивари, Гварнери и Амати из собрания Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов России. В чем их уникальность и как охраняют бесценные скрипки и альты, рассказал корреспонденту РИА Новости директор ансамбля Роман Балашов.
— Вы уже не в первый раз играете на уникальных инструментах Страдивари, Гварнери, Амати из Госколлекции, сколько их прозвучит на концерте в честь дня рождения маэстро Башмета?
— Мы берем 10 скрипок, четыре альта, три виолончели и контрабас. Юрий Башмет будет играть на разных альтах. Один из них — работы Гварнери, на нем играл учитель Башмета, профессор Московской консерватории Федор Дружинин, для которого написал свою альтовую сонату Дмитрий Шостакович. Второй альт – уникальный, это Страдивари 1715 года, так называемого золотого периода мастера. Страдивари сделал более тысячи скрипок, сохранилось около 400, а альтов только восемь, и один из них находится у нас в Госколлекции. На этом инструменте играл знаменитый советский альтист Рудольф Баршай – основатель Московского камерного оркестра. После отъезда Баршая из СССР на альте 30 лет никто не играл. Когда мы его взяли в первый раз, он был абсолютно мертвый и он совершенно не звучал так, как должен был бы звучать. Мы его специально разыгрывали. На любом инструменте нужно играть, чтобы инструмент жил, иначе он умирает, поэтому фонды или меценаты, которые покупают дорогие скрипки, как вложение капитала, обычно предоставляют их исполнителям в пользование, а не помещают под замок в сейф.
— Между инструментом и исполнителем происходит нечто вроде энергообмена?
— Именно так. Инструмент, даже самый гениальный, это кусок дерева, сам по себе он не звучит. Известна шутка знаменитого американского скрипача Яши Хейфеца. Кто-то ему однажды сказал: "Как у вас замечательно звучит скрипка", он к ней наклонился, поводил ухом над декой и ответил: "Что-то я ничего не слышу".
Каждый инструмент имеет свою историю взаимоотношений с исполнителем, недаром все знаменитые инструменты называются именами людей, которые ими владели и долго на них играли. Исполнитель подбирает себе инструмент, близкий ему по своей звуковой эстетике. Иногда одни и те же скрипки звучат в разных руках немного по-разному.
— Как различаются между собой инструменты Страдивари, Гварнери, Амати по звуку? В чем их уникальность с точки зрения профессионала?
— Амати имеет нежный и интимный звук, Страдивари — более яркий и летящий, Гварнери – мощный и насыщенный. Для звучания инструмента много составляющих и деталей имеет свое значение. Например, каким лаком покрыты эти инструменты? Где берутся его составляющие? Выяснилось, что дерево должно расти на южной стороне склона, но брать дерево можно только с северной части ствола, на который не попадают прямые лучи солнца. Лак на этих инструментах и через 250 лет не затвердел, он мягкий, и дерево под ним продолжает резонировать. Очень много этих деталей, которые за счет гения Страдивари, Гварнери и Амати сошлись в одной точке, поэтому эти инструменты получились такими уникальными. В чем их уникальность? Когда ты играешь в зале, звук несется на очень далекое расстояние, исполнители его называют ноский.
— Как надолго вам дают инструменты из Госколлекции, нужны же репетиции?
— Мы едем в Госколлекцию за три дня до концерта, и ребята там на них репетируют. Три дня — это очень мало, чтобы привыкнуть к инструменту, нужно минимум месяц. Это определенный стресс для исполнителя и лишнее подтверждение высокого исполнительского искусства.
— На концерте инструменты охраняют?
— Инструменты в день концерта мы получаем в зале, их привозят на броневике с вооруженной охраной. И сдаем после концерта. Домой их не берем вообще – это опасно. Если сложить суммарную стоимость, это будут десятки миллионов евро.
— А концерты за рубежом с инструментами из Госколлекции были, их можно вывозить?
— Да, в Италии, например. Заграницу с нами тоже едет вооруженная охрана. Или тут провожает одна охрана, а там встречает другая. Инструменты опять же никогда не хранятся в номерах у музыкантов, и по улице мы их не носим. Береженого бог бережет.
— Вы платите страховку за инструменты, какова ее примерная сумма?
— За каждый инструмент мы платим страховку, это дорогое удовольствие. Сумм никаких озвучить не могу, это внутренне дело Госколлекции.