Александр Грушко: в ЕС понимают, что Россия — гарант их энергобезопасности

В Вене прошла 16-я Ежегодная конференция ОБСЕ по обзору проблем в области безопасности. Возглавивший российскую делегацию заместитель министра иностранных дел РФ Александр Грушко рассказал РИА Новости об итогах конференции, абсурдности антироссийских санкций Евросоюза и попытках США отговорить европейцев от проекта "Северный поток-2". Беседовала корреспондент РИА Новости в Вене Маргарита Костив.

— В четверг завершилась Ежегодная конференция ОБСЕ по обзору проблем в области безопасности. Каковы итоги?

— Это была уже 16-я конференция ОБСЕ по обзору проблем в области безопасности. В нынешних условиях турбулентности международных отношений, которые затронули, конечно же, состояние безопасности на европейском континенте, такого рода форумы позволяют комплексно рассмотреть ситуацию в Европе, обменяться позициями и постараться определить не только сферы расхождения, но и зоны общих интересов. А затем подумать над тем, что ОБСЕ может сделать для того, чтобы эти общие интересы реализовать. Значение такого рода контактов нельзя приуменьшать. В целом мы удовлетворены результатами конференции, поскольку она дала возможность высказать наши системные подходы к путям укрепления европейской безопасности, преодолению конфликтов и обратить внимание на необходимость коллективных усилий по нейтрализации общих угроз и вызовов.

— Чего конкретно удалось достичь?

— Что касается конкретики, то, пожалуй, можно выделить растущее понимание, в том числе у наших западных партнеров, важности "структурированного диалога" в области безопасности. Похоже, все осознают сегодня, что в условиях обрыва контактов по военной линии, когда на континенте, прежде всего в результате действий НАТО, возрос уровень военной активности, было бы опасно уходить от диалога по вопросам деэскалации, предотвращения опасных военных инцидентов и недопущения неправильного прочтения военных намерений друг друга. Подходы к "структурированному диалогу" разные, но тем не менее, думаю, превалировало общее понимание, что площадка ОБСЕ, которая изначально и создавалась прежде всего как главный инструмент обеспечения безопасности в Европе путем реализации мер контроля над вооружениями, мер укрепления доверия и безопасности, должна оставаться в центре усилий по улучшению состояния дел в сфере жесткой безопасности.

— Произошли ли какие-то изменения в политике стран-участниц ОБСЕ?

— В ОБСЕ растет понимание того, что необходимо более плотно заниматься внерегиональными угрозами и вызовами. Причина здесь абсолютно понятна. Сегодня всем ясно, что состояние дел в Европе определяется во многом влиянием внерегиональных рисков. Поэтому в ходе конференции огромное внимание уделялось таким вопросам, как борьба с терроризмом, что делать с миграцией. Показательно, что эти дискуссии шли не в теоретическом ключе, а под углом возможной проектной деятельности ОБСЕ, с использованием уже имеющихся в распоряжении этой организации инструментов и механизмов для того, чтобы найти нишу ОБСЕ в противодействии этим угрозам, разумеется, не дублируя усилия других международных организаций. В таком же плане рассматривались отношения с партнерами, потому что понятно — если периферия ОБСЕ будет нестабильной, если с территорий, окружающих зону ОБСЕ, будут исходить угрозы экстремизма и терроризма, то состояние безопасности в регионе ОБСЕ будет страдать, и организация не может быть в стороне от международных усилий по стабилизации этих регионов и их последующей реабилитации.

ОБСЕ обладает уникальной возможностью собирать на своей площадке все организации, действующие на евроатлантическом и евразийском пространствах. Соответствующий документ был принят еще в 1999 году, он называется "Платформа безопасности, основанной на сотрудничестве". Конечно, использование этого механизма было бы в интересах всех государств-участников. Для нас принципиальное значение будет иметь продолжение использования потенциала ОБСЕ для диалога между ЕС и ЕАЭС в рамках общей работы, которая получила название "интеграция интеграций" и которая позволила бы обеспечить гармонизацию интеграционных процессов, происходящих на пространстве ОБСЕ.

— Госсекретарь США Майк Помпео на днях заявил, что США активно работают с европейскими государствами и бизнесом, чтобы убедить их отказаться от "Северного потока-2". Как вы можете это прокомментировать?

— Ситуация с "Северным потоком-2" абсолютно понятна. Во-первых, это коммерческий проект, реализация которого очевидным образом улучшит состояние энергетической безопасности Европы. Он обоснован в финансовом и ресурсном отношениях. Это хотя бы подтверждается тем, что нынешний год и без "Северного потока" стал рекордным в плане поставок российского газа в Европу — объем превысил 194 миллиарда кубических метров. По всем оценкам, прежде всего западным, потребность в трубопроводном газе, который наиболее конкурентоспособен на рынках в Европе, будет только возрастать. Причем этот рост будет достаточно продолжительным по времени и очень устойчивым. Поэтому мы всегда исходили из того, что в основе энергетического сотрудничества должны лежать экономические факторы, необходимо вести дело к тому, чтобы максимально деполитизировать такое сотрудничество, исключить влияние любых геополитических факторов. К сожалению, мы сегодня видим, что некоторые страны пытаются такое сотрудничество максимально политизировать, причем для того, чтобы либо извлечь из этого конкретные экономические дивиденды, либо таким образом усилить свои позиции в западных объединениях.

— Как Москва оценивает подобную неконструктивную политику Вашингтона?

— Что касается США, то это абсолютно не секрет, что они оказывают колоссальное воздействие на европейцев, многочисленные представители Вашингтона выезжали практически во все столицы Европы и не стеснялись диктовать, что покупать, а что не покупать у России и как с ней сотрудничать. Я думаю, в Европе все понимают, что именно Россия является гарантом энергетической безопасности континента, и если говорить об американских амбициях обеспечить такую безопасность, то на сегодняшний день в европейском газовом балансе доля американского сырья составляет всего около 2%.

— Обсуждалась ли ситуация вокруг "Северного потока-2" в ходе вашей встречи с главой МИД Австрии Карин Кнайсль?

— В МИД Австрии мы провели переговоры по широкому комплексу отношений России и ЕС в период австрийского председательства. Разумеется, частью такого обзора был и энергетический сегмент. Речь шла не только и не столько о физических поставках газа, а о том, что необходимо искать такие формы взаимодействия, которые обеспечили бы стабильность поставок, спроса, транзита и в конечном счете укрепляли бы предсказуемую среду для инвесторов. Энергетическое сотрудничество требует больших денег, и понятно, что крупные инфраструктурные проекты не могут осуществляться в непредсказуемой политической или юридической среде. Здесь я имею в виду продолжающиеся попытки распространить на транзитные газопроводы положения "третьего энергетического пакета ЕС".

— Лидеры Евросоюза на саммите в Брюсселе согласовали политическое решение о продлении санкций против России еще на полгода. Осуждает ли Москва этот шаг?

— История с санкциями уже обретает абсурдный характер. Как известно, мы проблему санкций не обсуждаем. Ее должны решать те страны, которые эти незаконные санкции вводили. Но, по-моему, только слепой не видит, что именно Киев не собирается выполнять минские соглашения. Нет никакого продвижения ни по политическому треку, ни по военному, ни по треку сферы безопасности. Более того, последние законы, которые были приняты в Киеве, свидетельствуют о том, что на самом деле украинская власть пытается максимально осложнить процесс политического урегулирования.

Насколько долго ЕС будет цепляться в санкционном режиме за минские договоренности, надо, видимо, спрашивать у них, но сегодня такая позиция не только наносит ущерб самому ЕС, но и ухудшает перспективы выхода на политическое урегулирование. Поэтому если ЕС реально заинтересован в том, чтобы наконец был урегулирован кризис в центре Европы, то речь должна идти не о санкциях, а о дополнительном воздействии на Киев с целью побудить его выполнить все то, что было согласовано на самом высоком уровне, в том числе с участием лидеров двух ведущих государств Евросоюза.