Геворг Мирзаян, доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве Российской Федерации
В журнале Time вышла весьма примечательная статья, рассказывающая о наступлении эры "властных лидеров". Именно так условно можно перевести использованный в статье термин strongman, характеризующий руководителя, который обладает харизмой, политической волей, собственным видением мира и авторитарными инструментами решения проблем. К этому типу руководителей отнесены лидер США Дональд Трамп, турецкий президент Эрдоган, китайский председатель Си Цзиньпин, лидер Венгрии Виктор Орбан и его филиппинский коллега Родриго Дутерте, а также глава России Владимир Путин.
Люди больше не верят в либерализм и демократию. По данным опроса The Washington Post, проведенного в августе 2017 года, 52% республиканских избирателей готовы отложить выборы 2020 года, если Трамп посчитает это необходимым для изменения избирательной системы таким образом, чтобы только "достойные" граждане могли голосовать. "Властные лидеры" пользуются этими настроениями. Идеальным примером тут является, конечно, филиппинский президент Родриго Дутерте. Общество потребовало сильного политика, способного навести порядок в стране, — и привело к власти классического "властного лидера", который не стесняется рассказывать о том, как он расстреливал наркоторговцев. Никого в обществе эти расстрелы не отвращают — скорее наоборот.
Таким образом, в видении автора статьи "властные лидеры" предстают этакими паразитами, которые пользуются проблемами общества для того, чтобы вести его не туда.
Однако на самом деле все, конечно, не настолько просто, плохо и поверхностно. Властные лидеры — это не паразиты, а конструкторы.
И в итоге Евросоюз докатился до того, что на пораженных участках началось серьезное заражение. А докторов-то нет — в отличие от той же Турции или России, европейская политическая система отторгала "властных лидеров" по причине того, что видела в них деструктивный элемент. Выбрасывала их из респектабельного политического пространства на маргинальные фланги. Вот и получилось, что в той же ФРГ нет Викторов Орбанов, а есть лишь крайне правые из "Альтернативы для Германии", за которую с каждым избирательным циклом голосует все больше людей. И сейчас, когда народ откровенно хочет именно властного лидера, те же французские элиты попытались представить таковым Эммануэля Макрона — и даже смогли провести его в Елисейскую палату. Однако при первых же серьезных проблемах выяснилось, что "рукопожатный" Макрон заниматься переформатированием системы не умеет, в результате чего его рейтинг сейчас стремится вниз.
Китай действительно достиг своей мощи благодаря нежеланию лезть на рожон (за исключением вопросов, которые напрямую касались китайских интересов, например Тайваня) и одновременной интеграции в мировые финансовые институты, в мировой, американский, по сути, порядок. Однако когда Америка взглянула на рост китайской мощи и трезво содрогнулась, лавочка для КНР стала закрываться. Так, ратующие за рыночные отношения США стали продвигать идею транстихоокеанского соглашения о свободной торговле, главной целью которого было ограничить свободу торговли Китая, — и об этом прямо говорили не только аналитики, но и тогдашний президент Барак Обама. Фактически Соединенные Штаты стали выключать китайцев из глобальной системы, и Пекин вынужден отвечать созданием своей системы.
Впрочем, этот тренд отнюдь не означает, что мир надолго скатывается в эпоху авторитаризма. "Властные лидеры" приходят лишь для того, чтобы создать новую систему, новые правила межгосударственных взаимоотношений. Основанных прежде всего на антиглобализме, законе, безопасности, национальном интересе, уважении к чужим формам правления и суверенитету.