Алексей Михеев, Мария Сеньчукова
Спасский мужской монастырь в Якутске — самый старинный на северо-востоке России. В этом году ему исполняется 355 лет. О том, как живет в Великий пост монастырь в удаленном и очень холодном российском регионе, зачем прихожанам антикафе и откуда в вечной мерзлоте берутся огурцы, — в материале РИА Новости.
Еще недавно тут были только строительный вагончик с куполом и почти кукольный деревянный домик-трапезная. В вагончике — престол и иконостас с наклеенными на фанеру бумажными иконами: по воскресеньям и праздникам там служил игумен Никон (Бачманов).
— Мало времени, но до службы должны успеть поговорить и даже кота посмотреть, — встречает меня на улице молодой монах. Это и есть игумен Никон, настоятель обители. Он родился и рос в русской семье в Ингушетии, а в Якутию приехал семь лет назад с Кавказа вслед за своим учителем — епископом Романом (Лукиным). Новый владыка сказал, что мечтает восстановить Спасский монастырь. И сразу этим занялся.
К моменту приезда в эти непривычно холодные для южного человека места у отца Никона за спиной уже была своего рода "карьера" — не просто священник, а старший в округе — благочинный. А в Якутии его ждал пустырь между жилыми домами и Якутским государственным музеем истории и культуры народов Севера имени Емельяна Ярославского — воинствующего безбожника. Теперь памятник ему, стоящий прямо возле музея, с тоской смотрит на часовню во имя святителя Иннокентия Московского и на людей, идущих мимо него к воротам монастыря.
Когда-то в Спасской обители было восемь храмов. В 1920-х годах, когда новая власть разогнала монахов, монастырские постройки использовали для хозяйственных нужд, а потом снесли. Только Спасский собор продержался почти до тысячелетия Крещения Руси. Но в середине 1980-х он был разобран. Последнее, что напоминало о некогда огромном монастыре, — часть здания музея, в которой должны были располагаться архиерейские покои. К их строительству приступили в 1913 году, потом началась Первая мировая, революция, затем архиереям, которые здесь и так долго не задерживались, стало и вовсе не до покоев.
Отбивать у музея бывшее церковное имущество со скандалами отец Никон не собирается — соседи все-таки.
Дыни и арбузы, невзирая на морозы
Сегодня в монастыре есть двухэтажный братский корпус, в котором, помимо келий братии, — гостевая келья, кабинет настоятеля, кабинет воскресной школы, кухня, трапезная для монашествующих и антикафе (также с закономерным названием "Трапезная"). Еще есть церковная лавка, где можно подать записки для молитвенного поминовения, купить православные книги, сувениры, свечи, квашеную монастырскую капусту и даже попить чаю с булочкой.
За лавкой — теплицы. Летом насельники монастыря выращивают там зелень, огурцы, а с этого года попробуют привить еще и морозостойкую клубнику.
— Прошлым летом, — не скрывает гордости отец Никон, — мы даже дыни и арбузы к престольному празднику вырастили.
Престольный праздник — день перенесения Нерукотворного образа Спасителя, 29 августа. Настоятель в этот день короткого якутского лета устраивает большую трапезу для всех гостей обители.
— У нас на престол обязательно происходит чудо хорошей погоды, — говорит он. — Наварим борща на всех, смотрим на небо — тучки, дождик собирается. Думаем: где же всех разместить? А к концу службы солнышко выглядывает, тепло. Ставим столы и угощаем.
Монастырь открыт для всех: приезжают на экскурсии, просятся пожить и помолиться паломники (правда, пока места для них мало — только три койки). Школьников приводят познакомиться с историей православия и родного края. "Раньше, — говорит отец Никон, — мы их звали. А теперь уже они инициативу проявляют". Детям и подросткам есть что показать: в небольшом деревянном Спасском храме, с трудом вмещающем по воскресеньям всех молящихся, установлен иконостас, расписанный традиционными якутскими узорами. Иконы для него подарил московский Татьянинский храм при МГУ имени Ломоносова.
На западной стене по традиции изображен Страшный Суд — это икона местной художницы.
К главным монастырским "воротам" (вид которых вынуждает взять это слово в кавычки) непосредственно примыкают гаражи соседнего двора жилого дома. Отец Никон с достоинством проезжает сквозь них на своем убитом чудовищными якутскими дорогами пятилетнем белом джипе. Тот жалобно поскрипывает, а вместе с ним ржаво скрипят народные сказания о церковном богатстве.
Монастырское хозяйство надо охранять. Это задача суровой азиатской овчарки Чары. Днем она сидит в вольере, а ночью бродит по территории монастыря, громким лаем оповещая, что все под контролем.
Сегодня, правда, не воскресенье, обычная литургия не совершается. Зато идет необычная великопостная служба — литургия преждеосвященных даров. В приходских храмах ее служат в первой половине дня — очень уж тяжело выдержать строгий пост без еды и питья, который положен для желающих причаститься. Но отец Никон с братией служат ее по уставу — вечером. Правда, из чисто практических соображений: утром народа нет, а вечером приходят и даже причащаются.
В будний день на клиросе поют всего два человека. Один из них — послушник Симеон.
После службы в праздник Сорока мучеников Севастийских, который отмечается на этой неделе, всем раздают жаворонков — сладкие булочки в виде птичек, традиционно выпекаемые в этот день.
Близкая Арктика
Особым служением Спасского монастыря всегда было миссионерство. Поэтому братия редко собирается вместе. Сегодня их восемь человек: настоятель, пять иеромонахов и два послушника. У всех, кроме послушников, множество обязанностей за пределами обители. Один восстанавливает храм Рождества Богородицы на другом конце Якутска, трое других ездят в миссионерские поездки и по социальным учреждениям. А отец Никон из-за хронического дефицита кадров в Якутской епархии еще и возглавляет епархиальный миссионерский отдел.
— Вот на Страстную и на Светлую седмицы у нас один отец поедет в Усть-Майский район, — показывает он расписание богослужений, подшитое в большую папку.
— Будет служить Пасхальную службу в поселке Югоренок на границе с Хабаровским краем. Впервые в истории поселка. Общине там уже больше десяти лет, они часовню построили, но в теплое время года туда очень сложно добираться. Только по зимнику. Другой священник, — продолжает настоятель, — полетит на Пасху в Арктику. В Белую гору.
В Арктике постоянных священников нет — прилетают раз в два-три месяца для богослужений и общения с верующими.
Больница и хоспис
Помимо отдаленных уголков родины, братья монастыря духовно опекают социальные учреждения. По нескольку раз в неделю посещают больницы. Для людей, приезжающих на лечение из районов, это зачастую единственная возможность пообщаться со священником или креститься. Особое внимание отцы уделяют туберкулезной больнице.
— Там есть определенные правила, чтобы не заразиться, — рассказывает настоятель. — Врачи постоянно нас проверяют, флюорографию нам часто делают. Натощак ехать к больным туберкулезом нельзя. Одежду надо по возвращении сразу постирать. А что делать, не бросать же их! Больные часто о вере задумываются — их и крестить надо, и причащать, и просто поговорить с ними. Предлагать женатым священникам к ним ездить мы морального права не имеем: у них семьи, дети, нельзя их риску подвергать…
Почти каждый день кого-то из священников зовут в хоспис. Анна Васильевна, водитель архиепископа Романа, — да, женщина! — по первому зову из хосписа бросается в монастырь, сажает батюшку в машину и мигом туда. Иногда счет идет на минуты.
Игры в монастыре
Но сегодня вечер удивительный: почти все на месте — только иеромонах, восстанавливающий храм, там и служит, а самый молодой, отец Иоанн, руководитель епархиального молодежного отдела, уехал по делам — перед открытием VII Православного съезда молодежи Якутии ездит, договаривается, согласовывает… Послушание у отца Иоанна нелегкое. Православная молодежь под его руководством собирается здесь, в монастыре. Тут же проводятся многие социальные акции — чаепития и игры для детей из многодетных семей, мероприятия для особых детей, и все это надо организовать так, чтобы не нарушить монастырской тишины.
Обычно отец Иоанн работает в одном кабинете с настоятелем. А отец Никон тем временем решает какие-то хозяйственные вопросы — строительный отдел епархии возглавляет тоже он. Кабинет небольшой, но уютный. Посетителям отцы предлагают кофе или чай, усаживают за маленький столик, на котором лежит "Монастырский вестник", журнал о жизни современного русского монашества.
— Еще у одного нашего насельника особое послушание — антистрессом работает, — говорит отец Иоанн и приносит из кельи бенгальского кота. Кота зовут Шерлок. Он мурлычет и явно хочет резвиться, вместо того чтобы сидеть на руках и "работать антистрессом".
— Он же из джунглей родом, ему бегать надо, — совершенно не переживает по этому поводу отец Никон. — Зато он вызывает умиление и настраивает братию на позитивный лад.
Кота отпускают в коридор, и он немедленно начинает "вызывать умиление и настраивать на позитивный лад" зажигательным бегом и прыжками. Спрашиваю у отца Иоанна, не пытается ли питомец бегать, цепляясь за деревянные стены. Отец Иоанн смотрит на меня нехорошо. Во взгляде читается: "Не подсказывайте ему!"
Огурцы и Григорий Палама
Конец дня. Трапеза. Вообще-то, в Якутии в пост рыбу едят: так еще святитель Иннокентий (Вениаминов), митрополит Московский и Коломенский, апостол Сибири и Америки, заповедал. А что делать, если тут рыба — практически подножный корм? Но в Спасском монастыре пост держат по уставу.
На столе — постная овощная похлебка, макароны с овощной подливой, два вида салатов, квашеная монастырская капуста и соленые огурцы.
— Мы эти огурцы сами выращиваем и сами опыляем, — посмеивается отец Никон.
За трапезой в монастырях принято читать поучительную литературу. Обычно это поручают кому-то из братии. Но сегодня из Москвы прислали книгу великого богослова XIV века святителя Григория Паламы, и настоятель читает сам, а затем за ужином обсуждает прочитанное с братьями.
Поужинав, отцы расходятся по кельям — уединенно молиться и отдыхать. Завтра ранний подъем — на общее молитвенное правило. И множество послушаний, которые после поста не закончатся.