Одна из трудностей, с которой сталкиваются журналисты, работая над материалами об инвалидности – в том, как правильно подобрать слова для описания проблемы. С одной стороны, читатель должен понимать, о чем идет речь в публикации, с другой – выражения не должны восприниматься героями репортажа или интервью как обидные или дискриминирующие. О некоторых гранях этой проблемы рассказала Татьяна Арчакова, психолог БФ "Волонтеры в помощь детям-сиротам".
— Можно дать всем журналистам один универсальный совет: описывать именно проблему, отделяя ее от человека. Этот прием активно используется в некоторых направлениях психологии и социологии. Он же позволяет обсуждать в материалах самые сложные и острые темы. Например, не "инвалид", а "человек, живущий с инвалидностью". Не "одноногий", а "перенесший ампутацию". Жизнь человека вовсе не исчерпывается его инвалидностью: всегда есть отношения, увлечения, сферы жизни, не затронутые ею.
— Тогда подойдем с другой стороны: что является недопустимым при написании материалов о людях с инвалидностью?
— Если оставить за скобками явно оскорбительные выражения и медицинские термины, которые перешли в разряд оскорбительных… Многие журналисты, у которых, разумеется, нет медицинского образования, говоря о тех или иных диагнозах, постоянно делают одни и те же ошибки. Например, они пишут "болезнь Дауна", однако по смыслу это неверно. Данный генетический синдром – не болезнь, он не вызывает страданий и не подлежит лечению. Таких примеров много.
— Где найти некий внутренний компас, с которым можно было бы сверять свои тексты?
— Просто сделайте героев репортажа своими партнерами. В ходе интервью уточняйте все детали, которые вызывают у вас вопросы. Не бойтесь показаться нетактичным: лучше сделать ошибку в личной беседе, чем в выпускаемом материале. Те, о ком вы пишите, могут подсказать вам много идей. Например, родители детей с синдромом Дауна называют своих малышей "солнечными детьми", а родители детей с редкими генетическими синдромами могут знать о проблеме больше, чем многие медики.
— Действительно, люди с инвалидностью и их родные знают о тяготах жизни куда больше, чем мы. Насколько вообще человек со стороны, журналист, пишущий о людях с инвалидностью, может понять их?
— Здесь возникает еще один журналистский штамп – дискурс героического преодоления недуга. Но "герой" – такая же маргинальная фигура, как "инвалид". Героем можно восхищаться, но можно ли с ним общаться на равных, учиться в одном классе, дружить?
Другая крайность, о которой журналист порой даже не задумывается: употребление "страдательных" слов и выражений: "жертва болезни", "врожденное увечье" и тому подобное.
— Выходит, всегда есть риск перегнуть палку?
— В какой-то степени, да. Важность включения в общество людей с инвалидностью иногда приводит к попыткам представить проблему в радужном свете. Это вызывает недоверие аудитории – как людей с инвалидностью ("нам жить в этих условиях не так легко"), так и всех остальных ("если у них родился такой ребенок, им только и остается, что притворяться счастливым"). Информация о проблемах – социальных, медицинских, эмоциональных – должна быть. Ее хорошо уравновешивают истории о том, как люди справляются с ними.
— Сегодня материалов о людях с инвалидностью становится все больше и больше. Тема острая, социально востребованная. Но как сделать так, чтобы люди на публикации реагировали, начинали действовать, принимали меры, а не просто привыкали к статьям про инвалидность? Чтобы не было так, как в известной присказке: "журналисты пописывают, читатели почитывают"?
— Никто не спорит, что информация о помощи людям с инвалидностью является социально значимой. Репортаж о нехватке в микрорайоне пандусов, несомненно, вызовет справедливое возмущение многих телезрителей или читателей. Но будет ли резонанс? Больше всего затрагивают реальные жизненные истории, а они, в свою очередь, выигрывают от прямой речи героев: людей с инвалидностью, их родителей, близких.
От журналистов, формирующих общественное мнение и поступки людей, во многом зависят ответы на очень многие вопросы. Как молодые родители отреагируют на то, что у них родился ребенок, непохожий на других? Как соседи будут общаться с ними на прогулке? Как примут его одноклассники?
Вот почему освещение проблем инвалидов, безбарьерной среды, инклюзивного образования – это не просто рутинное выполнение "соцзаказа". Журналисты, грамотно и корректно пишущие на все эти непростые темы, реально воздействуют на жизнь своих героев.
Владимир Лубовский, профессор кафедры специальной психологии факультета клинической и специальной психологии МГППУ:
— Для того чтобы преодолеть негативные тенденции, нужна серьезная просветительская работа специалистов в сотрудничестве со всеми средствами массовой информации, которые в своей пропагандистско-просветительской работе вполне могут использовать и эвфемизмы типа "особый ребенок", "дети с особыми потребностями" и т. п. Но не в этих "смягчающих" терминах дело. Главное – сформировать у всех членов нашего общества представления, что лица с ограниченными возможностями такие же полноправные граждане, как и все остальные. Что их особенности – это не пороки, а индивидуальные черты, такие же, например, как рост или цвет волос.
Татьяна Силантьева, сотрудник Института проблем инклюзивного образования МГППУ:
— Сами люди с инвалидностью и помогающие им фонды используют в публикациях разные слова и выражения – все зависит от контекста их деятельности. И понятно, что общественные, правозащитные объединения часто говорят и пишут о людях с инвалидностью иначе, чем государственные организации.
Мы, например, предпочитаем термин "лица с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ)". Именно так официально называется категория детей, для которой создается система инклюзивного образования. А РООИ "Перспектива", например, употребляет словосочетание "люди с инвалидностью", потому что инвалидность – социальная категория, связанная с правами человека, а не только с состоянием здоровья отдельных людей.
И совсем другое дело – лексика научных мероприятий: конференций, симпозиумов, круглых столов, семинаров. Она вовсе не обязана быть "политкорректной". Ведь речь идет о конкретной помощи людям с конкретными диагнозами, поэтому абстрактные "особые потребности" в данной случае неуместны.
