Девятого апреля Виктору Степановичу Черномырдину исполнилось бы 80. С 2001 по 2009 год он был чрезвычайным и полномочным послом России на Украине. Бывший руководитель представительства РИА Новости в Киеве Захар Виноградов вспоминает о знакомстве и работе с ним.
Первый раз воочию, а не по телевизору я увидел Черномырдина в декабре 2006 года в гостинице «Киев».
В этой гостинице, расположенной в ста метрах от Верховной рады, и тогда, и сейчас живут, как в ВИП-общежитии, депутаты украинского парламента. И потому там всегда политически оживленно — проходят конференции, форумы, банкеты и приемы. В тот день было что-то в этом роде. В холле бурлил человеческий водоворот из журналистов, помощников депутатов и политиков, все одновременно разговаривали друг с другом.
И вот в этом хаосе обозначилось какое-то необычное движение: сквозь толпу шел Черномырдин — не спеша, с кем-то на ходу разговаривая и не обращая никакого внимания на расступающуюся перед ним толпу. Хотя всех видел и все примечал.
Он легко и беспечно, словно ледокол, раскалывал вокруг себя лед недоверия и отчужденности.
А этот лед сам почтительно крошился и расплывался перед российским послом улыбками и приветствиями.
Общий знакомый представил меня как только что приступившего к исполнению обязанностей руководителя представительства РИА Новости на Украине, где Черномырдин был чрезвычайным и полномочным послом России.
Уже потом, спустя годы знакомства и после почти ежедневного общения, я понял, что это был фирменный стиль Виктора Степановича — ни он, ни его сопровождение, ни охрана не раздвигали перед ним людей. Они сами расступались.
А он был всегда прост и доступен — в темном костюме, неизменной белоснежной рубашке со стильным галстуком, коренастый и вблизи невысокий — среднего роста.
Но так уж получалось, что каждый раз, и не только по телевизору, где размеры не угадать, он казался гигантом.
Через несколько недель открывался новый, только что отремонтированный офис РИА Новости в Киеве — на улице Станиславского, прямо напротив администрации украинского президента. Кстати, из кабинета тогдашнего главы государства, Виктора Ющенко, в чем я лично убедился, прекрасно был виден наш балкон с растяжкой: «РИА Новости — Российское международное информационное агентство». Так что Ющенко каждый день наблюдал нас и не воспринимал это как угрозу «незалежности».
Офис очень понравился Черномырдину, а особенно — кабинет руководителя представительства. Вообще, после открытия офиса все публичные мероприятия, за исключением Дня России, Черномырдин с удовольствием проводил в РИА Новости.
А в тот день, в феврале 2007 года, в офисе, конечно, царила довольно нервная обстановка.
Потому что официально открывал его Черномырдин, и это была в наших стенах его первая пресс-конференция для украинских журналистов, слетавшихся на Черномырдина как пчелы на мед.
Как выяснилось, пришлось понервничать и сотрудникам Виктора Степановича. Дело в том, что нам очень хотелось получить символический ключ от офиса, в чем, собственно, и заключалась торжественная часть мероприятия. А самого ключа не было — ну, не давать же под телекамеры обычный дверной… Уже подъезжая к нашему офису на машине, Черномырдин отправил кого-то из помощников в универмаг, где тот приобрел большой сувенирный ключ, при ближайшем рассмотрении оказавшийся штопором. Вручая его мне, Черномырдин, улыбнувшись и так, чтобы, кроме меня, никто не слышал, сказал: «На все случаи жизни».
После церемонии открытия и пресс-конференции чрезвычайного и полномочного посла РФ мы с коллегами организовали в кабинете руководителя представительства небольшой фуршет. Черномырдин охотно согласился посидеть с нами за одним столом.
Вопреки нелепым слухам, он почти никогда не употреблял крепких напитков.
Во всяком случае, бывая с ним на разных мероприятиях, в том числе закрытых, в узком кругу самих близких ему людей, я только однажды видел, как он выпил две-три рюмки водки. Обычно он ограничивался бокалом полусухого красного вина, и то скорее для вида держал его в руке, иногда отпивая небольшими глотками. Причем в офисе РИА Новости это всегда были крымские вина.
И вот в первый же день во время неофициальной части мероприятия обнаружилось ужасное: вино есть, а штопора нет. Черномырдин кивнул на сувенирный ключ от офиса: «Я же тебе сказал: на все случаи жизни».
Все мероприятия с участием Черномырдина гарантированно были обречены на успех. Он, видимо, понимал это, но относился к этому совершенно спокойно. И каждый раз готовился к встрече с журналистами. Сотрудники, пресс-секретарь посольства Олег Гришин и многолетний друг и помощник, а вернее, даже соратник Черномырдина Евгений Белоглазов обеспечивали посла справками, записками, которые он тщательно изучал. А вот выступал всегда без бумажек и часто импровизировал.
Украинские журналисты иногда пытались задать бывшему премьеру России, до которого в ельцинские времена им было не дотянуться, каверзные вопросы с оскорбительным подтекстом.
Но Черномырдин всегда блестяще их парировал.
Однажды на официальном приеме или какой-то большой конференции я заметил, что к Черномырдину, который в это время вел оживленную беседу, с отчаянной наглостью в глазах направилась известная украинская светская журналистка. За ней, как собачка на поводке, бежал телеоператор с камерой.
Черномырдин, это я со временем абсолютно точно понял, всегда, несмотря на увлеченность разговором, контролировал окружающее пространство каким-то шестым чувством на все 360 градусов. Ему не нужно было подсказывать, что кто-то подошел. Он это знал, вернее, чувствовал сам.
— Виктор Степанович, Виктор Степанович, — зачем-то дважды с истерической ноткой в голосе обратилась к нему моя украинская коллега. — Скажите, пожалуйста, как правильно говорить: «на Украине» или «в Украине»?
Думаю, провокация была спланирована заранее, потому что помимо оператора с камерой одного из ведущих телеканалов Украины вокруг нас с Черномырдиным в это мгновение столпились десятки украинских журналистов — с камерами и диктофонами.
Всего лишь на мгновение прервав разговор, Черномырдин, ни на секунду не задумываясь, холодно и абсолютно четко произнес: «Тебя куда послать «на» или «в»?
И тут же, словно отмахнувшись от нее, как от назойливой осы, развернулся и продолжил беседу о поставках газа и политике России.
Украинская телеведущая — а она довольно часто посещала мероприятия в российском посольстве, и поэтому Черномырдин был с ней на «ты» — просто опешила. Что касается ее украинских коллег, те, нисколько не обидевшись, дружно смеялись — но не над послом, как планировалось, а над ней.
Меня же интересовало другое. Все эти известные «хотели лучше, а получилось как всегда» и десятки прочих фирменных черномырдинских идиом — как они появляются? Неужели не придуманы заранее или где-то подслушаны? В очередную нашу встречу я спросил об этом Черномырдина.
Он искренне удивился: «Да ничего я не готовлю заранее. Это само приходит в тот момент, когда говорю. А вы, журналисты, потом расписываете все это и разносите по всем сторонам».
Голос у него был глуховатый, он говорил немного в нос и смотрел в глаза собеседнику строго, но в глубине глаз была фирменная черномырдинская ироничная смешинка. Вот и пойми: шутит или серьезно говорит?
На Украине у посла Российской Федерации Виктора Черномырдина была особая роль. Как, в общем-то, наверное, и во всей мидовской иерархии. К тому же он был не просто чрезвычайным и полномочным, а еще и специальным представителем президента России. Впрочем, у Черномырдина и без всего этого на Украине был непререкаемый авторитет и огромный, почти президентский рейтинг.
Особенно ясно это стало после одного скандала, завершившегося весьма неординарно. В те дни, кажется, осенью 2008 года, Черномырдин побывал в Москве, где встретился в «Комсомольской правде» с моими коллегами, которых знал давно, еще с газпромовских времен. Как потом рассказал мне Черномырдин, разговор был вполне доверительный, речь шла об Украине. Но кто-то из российских журналистов всю беседу записал на диктофон и на следующий день, не согласовывая текст с послом, выложил в интернет.
— Я вообще не думал, что записывают, — пояснил Черномырдин. — Ну, лежат какие-то штуки на столе, думал — телефоны, а оказалось, диктофон среди них.
Короче, разразился скандал, которым решили воспользоваться украинские властные русофобы. МИД Украины выпустил ноту. Черномырдина пригласили для ее вручения.
— Захожу в кабинет министра, — рассказывает Черномырдин, — а он мне папочку протягивает с нотой и другими бумажками… Вырезки, наверное, из газет с моими интервью. Стоит в костюме каком-то обшарпанном — вот, понимаешь, ему Украина даже приличного костюма не смогла дать, а он мне ноту протягивает…
И фамилия у него еще такая неприятная — Огрызко. Ну, смотрю, так и есть —Огрызко, нестриженый, руки от испуга или чего еще дрожат.
— И что вы сделали, что ему сказали?
— Да ничего. Послал я его. А ноту не взял. Развернулся и ушел. Даже руки ему на прощание не подал.
Владимир Огрызко на Черномырдина обиделся и решил все же довести скандал до конца. Передал ноту для принятия соответствующего решения в Верховную раду. Парламент Украины 3 марта 2009 года ноту министра иностранных дел Украины в отношении посла России Виктора Степановича Черномырдина рассмотрел и уволил Огрызко с поста министра.
Очередная пресс-конференция посла Черномырдина в представительстве РИА Новости предвещала скандал. Тема обычная — российско-украинские отношения, их экономическая сторона и перспективы. Но буквально за несколько часов до встречи, на которую аккредитовались все ведущие СМИ Украины, в питерском аэропорту Пулково после прилета из Киева был объявлен персоной нон-грата депутат Верховной рады и известный украинский бизнесмен Петр Порошенко.
Причины этого решения МИД России были в тот момент неизвестны, во всяком случае официально.
И было понятно, что при обсуждении российско-украинских экономических отношений, измеряемых миллиардами долларов, на первый план выйдет все-таки скандал с Порошенко. Я думал, Черномырдин перенесет пресс-конференцию до лучших времен. Но он поступил иначе.
— Ты, главное, дай мне возможность рассказать о результатах наших экономических отношений, а потом уже я сразу отвечу на вопросы, ну, и про Порошенко тоже сразу. Не затягивай.
После короткой и весьма убедительной информации Черномырдина о том, как выросли показатели торгового оборота между нашими странами, я предоставил слово коллеге, который — я это точно знал — спросит про Порошенко. И Черномырдин ответил.
— Я Порошенко лично хорошо знаю, — сказал посол. — И как политика, и как бизнесмена. У него в России предприятия есть, которые вполне успешно работают. И вообще он друг России. То, что его в Россию не пускают, — ошибка. Я об этом в наш МИД уже сообщил.
В пресс-центре наступила абсолютная тишина, несколько десятков человек, в большинстве настроенных антироссийски, вдруг осознали, что запланированного ими скандала не состоится. Скандал иссяк, еще не начавшись.
Кстати, вскоре Порошенко перестал быть персоной нон-грата в России, в отличие от целого ряда его коллег из российского парламента, большинство из которых и сегодня невъездные на Украину.
Черномырдин обладал необыкновенной проницательностью, что десятки, если не сотни или даже тысячи раз подтверждалось. И Порошенко, какой бы он ни был двуличный, тогда, в феврале 2007 года, Черномырдина обмануть не мог. У него просто не было для этого ни единого шанса.
В то время, сужу по личным впечатлениям от тогдашних встреч и бесед с Порошенко, он был действительно пророссийски настроен. И притом искренне.
К слову, через полгода после того, как Рада отправила в отставку Огрызко, министром иностранных дел Украины назначили Петра Порошенко. И при нем отношения между странами значительно укрепились.
Но это было почти 10 лет назад. То, как из пророссийски настроенного Порошенко вылупился русофоб и националист, — совсем другая история, к Черномырдину не имеющая никакого отношения.
В течение нескольких лет общения, о которых можно написать книгу, да руки не доходят, я ни разу не взял у Черномырдина интервью. Организовывал, помогал украинским коллегам, провел десятки его пресс-конференций и брифингов, а сам никак не мог взять интервью. Просто не ощущал, что к этому готов. И все-таки этот день наступил.
Конец мая, мы были в Крыму, под Ялтой, где РИА Новости проводило школу мастерства для будущих журналистов стран СНГ. На мероприятие обещали приехать несколько ведущих политиков Украины. А прилетел, только для встречи со студентами и всего на несколько часов, один Черномырдин.
После обширной лекции о «Газпроме» (как он создавался и что значит для России и всех стран СНГ) мы с Виктором Степановичем уединились в небольшой беседке. С одной стороны — ласковое Черное море, с другой — реликтовый хвойный лес. Птицы, солнце, свежий легкий ветерок. Говорили долго, потому что вопросов накопилось — пропасть. Например, крайне интересно было узнать, как организована ежедневная работа посла, как общаются между собой лидеры государств, в данном случае президенты России и Украины, по телефону, кто кому звонит, как связываются, согласовываются ли заранее такие переговоры с послами или идут напрямую?
А еще о чем кроме политики говорят: о личном, домашнем? Или только по делу? Что думает Черномырдин о Ющенко (тогда президенте), Тимошенко (тогда лидере оппозиции), Януковиче (тогда втором лидере, но другой оппозиции), их шансах в предстоящей президентской кампании? И о своих премьерских временах. О том, как выручил 1600 заложников из Буденновска («Басаев, я вас не слышу!»), о том, как в те времена делались состояния тогдашних и нынешних олигархов, и о приватизации, все плоды которой достались узкому кругу бизнесменов.
Черномырдин очень подробно, детально и весьма откровенно отвечал на вопросы.
А про свои премьерские времена, задумчиво глядя в синеву Черного моря, сказал: «Знаешь, много про это написано и статей, и книг. А правду знали только двое. Одного уже нет (Ельцина. — Прим. ред.), а я никогда не расскажу. Это наша с ним тайна. Пусть так и останется. От этого всем только лучше будет».
Через несколько дней отправил готовый к публикации текст послу на утверждение. Если бы он вышел в том виде, в котором был записан на диктофон, это была бы, не сомневаюсь, международная сенсация. И, может быть, я бы проснулся знаменитым. Но Черномырдин большую часть своих откровений из окончательного текста вычеркнул. А когда я этим стал возмущаться, он напомнил мне про Ельцина.
«Пусть то, что я тебе говорил, тоже останется между нами. Это будет нашей тайной. Так будет лучше всем».
Интервью вышло в тот самый день, когда Черномырдин уже покидал Украину.
Просто так совпало. Пока готовился текст, посла отозвали в Москву — возраст, здоровье, а еще — новые задачи, которые перед ним поставил тогдашний премьер России Владимир Путин. Но Черномырдин продолжал курировать Украину. Мы еще неоднократно, в каждый его приезд, встречались, записывали короткие интервью по текущим вопросам. И всегда, когда приезжал Черномырдин в Киев, вокруг него собирались толпы. А он сам определял, с кем ему общаться и о чем говорить. И говорить ли вообще.
И по-прежнему, когда он шел по аэропорту, или через площадь, или зал для приемов, перед ним расступались люди — из уважения, почтения, с надеждой, что заметит и не забудет.
Ну, в общем, не просто человек — ледокол.
