МОСКВА, 26 окт — РИА Новости, Лариса Жукова. В 1986 году во время телемоста Ленинград-Бостон весь мир узнал, что в СССР секса нет. Вырванная из контекста фраза советской участницы сразу стала крылатой, а тема высказывания – мифологической. Мы обратились к электронному корпусу личных дневников ХХ века "Прожито", а также к работавшим в 70-е гинекологу, историку и сексологу, чтобы выяснить, каким на самом деле было отношение к сексу и как оно характеризует эпоху.
Радикальный либерализм
Несмотря на то, что слово "секс" появляется в дневниковых записях, оцифрованных в проекте "Прожито", только в 1956 году – спустя три года после смерти Сталина и год после отмены запрета абортов, – создание Страны Советов сопровождалось своего рода сексуальной революцией.
"Он садится перед моей постелью и начинает серьезно говорить со мной. Я урегулировала его половую жизнь, я должна урегулировать его рабочую жизнь",– пишет актриса и художница Вера Судейкина в 1918 году.
В 1924 году революционный пролетариат получил свои "двенадцать половых заповедей". Этот кодекс был своеобразным ответом на "теорию стакана воды", которая низводила отношение к любви до примитивного уровня. Но дискуссии на тему "половых чувств" продолжались. Как пишет Никита Окунев, служащий пароходства:
"В Политехническом музее (даже под председательством бывшего попа Сергея Калиновского) состоялась дискуссия-диспут на тему "Религия, наука и революция". Профессор М.А. Рейснер старался доказать, что в основе всех религий, когда-либо существовавших и существующих, лежит половое чувство… Репортер отмечает, что эти слова аудитория наградила "громом рукоплесканий"".
Предрассудки обсуждали не только на политических диспутах, но и на кухне. Так, Ольга Бессарабова от 2 января 1925 года рассказывает в своем дневнике: "Некрасивая и немолодая женщина с невероятными запасами темперамента и юдофобства, жена двадцатидвухлетнего мужа, коммунистка, "но между прочим и хиромантка, и гадалка" пылко вдруг сказала: "Лопни мои глаза, чтобы я поверила, чтобы девица, дожившая до 25 лет, не жила бы с мужчиной. Это вранье или какой-нибудь урод безносый"".
Семья – оплот государства
Со смертью Ленина либерализм закончился. Представления о равенстве полов и сексуальности у более консервативно настроенных большевиков было другим: Сталин поддерживал теорию о том, что семья – оплот государства. Новой власти нужны были новые люди, отмечает Марианна Муравьева. Женщинам начинают давать оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком, в детских садах создают молочные кухни. Но вместе с тем усложняется процедура развода, мужской гомосексуализм становится уголовной статьей.
В 1933 году запрещается аборт. Михаил Пришвин, записывая новость в своем дневнике, сетует: "И половую жизнь скоро тоже загонят в твердые берега. Не приходится вздыхать о "свободе"". Спустя два года писатель обыденно интересуется:
"Сколько в день абортов в Москве и куда девают мясо? (Павловна: ведрами свиньям.) Любовь — ценою рода".
Смертность от искусственного аборта и его последствий резко возросла: если в 1935 году в городах России (по сельской местности такая статистика не велась) был зафиксирован 451 случай смерти от этой причины, то в 1936-м — уже 910 случаев. Количество летальных случаев росло неуклонно до 1940 года, достигнув в городах более 2 тысяч – умирала каждая вторая женщина, отмечает исследователь Виктория Сакевич.
"Война разрушила нормальные связи"
Про половые заповеди уже никто не спорил. В дневниках за эти годы почти нет упоминаний о какой бы то ни было интимной теме. Пятнадцатилетний сын Марины Цветаевой Георгий Эфрон пишет в 1941 году:
"Самое смешное заключается в том, что люди, хотя и говорят о "любви", делают вид, что игнорируют сексуальную жизнь; они о ней не говорят, хотя очень много о ней думают… Конечно, главный вопрос в 15-16 лет — это половой вопрос. Это все-таки чрезвычайно комично, что моя мать — культурная женщина, поэт и т.п. — думает, что не стоит мальчику говорить о "таких вещах"".
Спустя три года Георгий Эфрон погибнет в одном из боев под Оршей. Война становится еще одним ударом по здоровым сексуальным отношениям, отмечает в своем дневнике за 1944 год Георгий Князев, историк, архивист, свидетель блокады Ленинграда:
"Война нарушила, точнее, совершенно разрушила нормальные половые связи миллионов мужчин и женщин. Как удовлетворяют свою страсть многие сотни тысяч здоровых молодых мужчин — я не знаю. Этот вопрос один из самых страшных, и последствия его очень могут быть тяжелыми".
В том же году литературовед и филолог Анатолий Батюто так описывает свои отношения с девушкой в своих записях: "Я хотел взять ее. Она воспротивилась, рассердившись. Я знал, что ничего не выйдет, т. к. маленький перерыв вернул ей самообладание, не до конца, впрочем, потерянное. Получилось грубо, и грубость пахла отчужденностью".
"Мода заниматься сексом"
В 1955 году запрет на аборты отменили. Все это было на фоне отсутствия сексуального просвещения, отмечает Марианна Муравьева: "В лучшем случае девочки узнавали про критические дни от мамы". Слово "секс" еще не вошло в обиход: единственное упоминание понятия именно в этой форме в 50-е в дневниковой записи принадлежит актеру Николаю Мордвинову, который в 1956 году описывает впечатления от американской оперы Порги и Бесс:
"Искусство большое: они музыкальны, легко поют, двигаются, танцуют, хорошо играют, но все это направлено на одно — секс, и это дается такими обнаженными средствами, что порою просто неприятно смотреть".
Другими наблюдениями – из лагерной жизни – годом позже делится Цви-Герш Прейгерзон, ученый, специалист по обогащению угля, осужденный в 1949 году на десять лет как участник "антисоветской группы":
"Вообще женщины больше страдали от отсутствия полового общения, чем мужчины. Среди них были больше распространены всякие отклонения и различные приемы для получения сексуального удовлетворения".
Судя по дневниковым записям, слово "секс" входит в обиход только с конца 60-х. Оно по-прежнему имеет негативную коннотацию: так, например, в 1967 году физик-ядерщик Николай Работнов, приехавший в Данию к друзьям, неодобрительно высказывается о западном образе жизни: "Хозяйка им надоела до смерти. Прячет от них телефон. Терроризирует с утюгом. А кроме того она теперь завела моду заниматься сексом со своим Клаусом в ванной целыми днями, а ванная у них совмещённая с туалетом, лишая бедную чету Курепиных элементарных удобств".
Целомудренный подход к разговорам на интимные темы, однако, не всегда являлся синонимом аскетичного образа жизни. Вот что пишет школьник, в будущем журналист, Георгий Елин в своем дневнике от 1966 года:
"Вчера тупица Шевченко, схлопотавшая сразу две "двойки", тотчас после уроков внезапно родила мальчика. Мы-то думали, ну толстая и толстая, а оказалось, что она была на сносях. И оказалось, что я вообще не наблюдательный — у нас в классе еще и Бачурина на седьмом месяце! А как же наше половое воспитание?".
Два года спустя литератор Юлия Нельская-Сидур рассказывает о знакомстве с западной литературой на эту тему: "Очень смешная книжка. Самиздат с английского. Там, например, есть такие слова: "Удовлетворенная женщина издает звуки о-о-о-ох". Дима сказал: "Ох уж эти англосексы"".
Продолжение здесь.
